Я заползаю на территорию и, не поднимаясь, оглядываюсь. Справа от меня молотит мотором генератор. Рядом с ним неприметный сарай с тонкой десятиметровой антенной. Как я понимаю, ретранслятор. Их я минирую в первую очередь. Пригнувшись, перебегаю к длинному зданию лаборатории. Его минировать нельзя, там могут быть наши. Ставлю мину на автостоянке, но сразу же снимаю - целых машин там не осталось, почти у всех пробиты колёса и под каждой лужа масла или антифриза. Смысла нет. Меня, похоже, заметили. Со стороны ворот раздаётся очередь. Длинная, значит, не профессионал. Я ныряю в кусты, проползаю пару метров вперёд.
- Жанна, Струне.
- Да! - её голос дрожит, девушка явно волнуется.
- Видишь меня?
- Сейчас нет, ты в кусты нырнул.
- Кто в меня стрелял?
- Котов, техник.
- Предатель же Устинов. Котов-то чего полез?
- Не знаю.
- Смита видишь?
- Сейчас нет. Он в караулке сидит.
- Ясно. Конец связи.
Я долго ищу по карманам активатор взрывателя. В суете машинально сунул его, кажется, в карман, и вот теперь не помню, в какой. Нахожу и жму кнопку. Генератор и сарай рядом взлетают на воздух. Антенна нехотя заваливается на забор. Несколько секунд на землю падают осколки, затем становится тихо. Вот теперь можно и поговорить. Теперь они меня послушают.
- Жанна Струне, активные охранники есть?
- Никого. А вот из бандитов уцелело двое. Сейчас убегают. Всё, за поворот ушли.
- Ну вечная им память, пешим-то. Смит в КПП?
- Да, все там.
- И Семёнов?
- Нет, Андрей Саныч так и не выходил из лаборатории.
- Понял. Конец связи.
Переползаю ближе к караулке, беру на мушку дверь. Потом приподнимаю голову и кричу:
- Котов, ты чего в бойню полез?
Со стороны ворот тишина, потом неуверенный голос:
- А ты кто?
- Русская армия. Так чего полез-то?
- Так это… напали же. Вот и защищал.
- Выводи Смита.
В здании КПП раздался пистолетный выстрел. Потом ещё два одновременно. Подозреваю, что техников у доктора Семёнова больше нет.
- Смит, ты там живой?
- Кто это говорит?
- Мистер Сухов. Выходи, я не буду стрелять.
- Геннадий Сухов погиб полгода назад. Стринг, это ты?
Я, не отвечая, жму кнопку гарнитуры.
- Жанна Струне.
- Да, Геночка.
- Ты можешь взять дверь КПП на мушку?
- Уже давно держу.
- Контролируй Смита. Конец связи.
Я встаю и, не скрываясь, иду к зданию лаборатории. Стены посечены осколками, целых стёкол нет. Знатно рванул генератор. Прислоняюсь к стене и стучу стволом в окно.
- Доктор Семёнов, Андрей Александрович, мы за вами. Можете выходить.
Изнутри слышится шорох и удары, мне никто не отвечает. Через минуту из двери по одному, опасливо озираясь, выходят четверо. Трое мужчин и женщина. Семёнова я отличаю сразу, он заметно старше остальных, голова забинтована. У одного из его сопровождающих в крови левая нога.
- Андрей Саныч, кто это с вами?
- А вы кто? И откуда меня знаете?
- Жанна Карпович рассказала.
- Жанна жива?
- И даже здесь, на базе. Контролирует КПП.
- Ясно, ясно. А это? Это мои лаборанты. Не думаете же вы, что я оставлю сотрудников среди этих руин?
В этот момент я слышу два выстрела внутри лаборатории. Едва успеваю присесть, пуля чиркает по голове, меня обжигает болью. Всаживаю в ближайшее окно очередь, падаю в кусты.
- Семёнов! На пол! - учёные как кегли валятся на дорожку.
Я достаю пару осколочных ВОГов и один за одним пускаю их внутрь здания. Тишина. Трогаю рукой голову. Кожа на самом темечке рассечена, пальцы в крови. Сам я такое не забинтую. Ничего, потерплю. Бандану только жалко.
- Струна Жанне.
- Здесь.
- Ты ранен?
- Всё нормально. Кожа рассечена.
- Попроси Вику перевязать.
- Потом. Конец связи.
Учёные так и лежат, даже головы руками прикрыли. Заглядываю в окно. Никого. У меня в кармане ещё есть парочка М33, достаю, дёргаю кольцо, кидаю в окно и слышу, как граната выкатилась в коридор. Похоже, дверь в этом кабинете сорвало. В коридоре взрыв. Прыгаю в окно.
В лаборатории обнаружил троих. Все двухсотые. Двое явно от потери крови, сильно посечены осколками, похоже, ещё от ВОГа, и один зарезан канцелярским ножом. Нож в крови тут же.
В муфельной печи бумажный пепел, на столе два тщательно разбитых ноутбука, повсюду рваные листы бумаги. Похоже, доктор воспользовался перестрелкой, чтобы уничтожить результаты исследований. Выхожу наружу. В караулке Смит, но его держит Жанна.
- Доктор, вставайте, всё кончилось. Надо выбираться, - и в сторону КПП: - Смит, выходите. Глупо там сидеть.
Семёнов, кряхтя, поднимается на ноги, ему дружно помогают лаборанты, учёные отряхиваются, недоуменно глядя на разгромленную базу.
- Мистер Стринг, не стреляйте, я выхожу, - это Смит.
- Только без глупостей. Вы на мушке.
Из двери караулки вылетает пистолет, за ним выходит Смит. Он одет в пыльную пиджачную пару, на шее вишнёвого цвета галстук в разводах грязи. Смит устало садится прямо на пороге, недовольно смотрит на меня. Потом снимает пиджак и начинает чесаться. Чешет спину, бока, ноги. Мне потихоньку становится смешно смотреть на взрослого человека, который почти по-собачьи яростно шоркает себя от колен и ниже.
Со стороны гор раздаётся выстрел, Смит заваливается на спину, в его руке маленький американский PF-9. Правая штанина задрана и видна кобура скрытого ношения. Я глубоко выдохнул, присел на порожек стоящей рядом машины и нажал кнопку гарнитуры.
- Жанна Струне.
- Здесь.
- Спасибо, милая. Ты сама спустишься или тебе помочь?
- Спущусь.
Через десять минут, грязная и запыхавшаяся, Жанна выбежала на дорожку.
Новая Земля, Окрестности базы "Дельта". 24 год, 7 месяц, 07 число.22:35
- Понимаете, товарищ Стрин, теоретически, взлететь с этой площадки можно, но негде взять энергию для начального импульса.
- Поясните, Андрей Александрович.
- Поток Ньютония омывает всю планету. Можно сказать, укрывает её, подобно одеялу. Но этот эффект наблюдается на высоте от десяти метров. Ниже, из-за разницы плотностей и масс, поток примерно следует гравитационным направляющим, входя в земную кору и выходя из неё струями различной толщины. Как раз здесь такая струя есть, именно на стартовой площадке. Приборы её легко фиксируют.
Слушать Семёнова было интересно. Он объяснял, будто у доски - водил туда-сюда руками, стоя полубоком к собеседнику и, казалось, ему не хватает указки и мела. Сейчас, когда всё успокоилось, он начал приходить в себя, в речи и жестах его появилась какая-то академичность. Во время разговора с ним у меня иногда появлялось чувство, будто сдаю экзамен.
- Скажите, а как эта струя выглядит?
- Этого вам никто не скажет. Принято считать, что эфирный выход - это поток тонких вибраций торсионного уровня, поднимающийся из поверхности почвы линейно, а на высоте расходящийся радиально в разные стороны.
- А эти вибрации, они как-то резонируют с окружающим пространством?
- Товарищ Стрин, вы задаёте очень интересные вопросы. Вы физик?
- Нет, просто пытаюсь подтвердить собственные наблюдения.
- Тогда я отвечу утвердительно, - доктор пару раз мелко кивнул. - Конечно резонирует. Более того, он изменяет близкие с ним частоты колебаний объектов, согласовывая их со своей несущей частотой.
- Вот вам и Красуха.
- Какая Красуха? - Андрей Александрович с интересом взглянул на меня.
- Из-за этого потока я не смог почувствовать людей на базе.
- Геннадий, вы чувствуете эфирные вибрации?
- Получается, что да. Мы с Жанной сидели вон там, на скальном карнизе и я пытался услышать людей на территории базы. А слышал только этот поток.
- Интересно, интересно…
- Так что со стартом, доктор?
- Ах, да! Для старта с поверхности Земли нужен изначальный импульс. Раньше мы использовали обычный аккумулятор на тридцать шесть вольт, но в результате взрыва ретранслятора он был повреждён.
- Доктор, так вон же, как раз три машины. В каждой по аккумулятору. Соедините их последовательно, вот вам и тридцать шесть вольт.
- Они создадут лишний вес, дорогой Геннадий. С этой бомбой мы и так не сможем взять на борт более пяти человек. А оставлять её здесь нельзя ни в коем случае.
- Вот и летите. И бросьте её в море.
- Но вы, товарищ Стрин! Как вы попадёте в республику? Вам отсюда и уехать-то не на чем.
- А что мне там делать? Я нелегал. У меня даже АйДи нет.
Доктор Семёнов удивлённо посмотрел на меня и пожал плечами.
Я отошел в сторону, сел на обломок генератора и стал смотреть, как лаборанты снимали аккумуляторы, соединяли их проводами, а потом запихивали эту мешанину куда-то в бок необычному вертолёту.
Прототип от взрыва получил множественные пробоины в корпусе, но, как уверял доктор Семёнов, был вполне допустим к эксплуатации.
Жанна то и дело проходила мимо меня, но ни разу даже не посмотрела в мою сторону. Я подошёл к ней, молча, не глядя девушке в глаза, сунул в руку мешочек, сшитый из портянки, и вернулся на место. Мне опять хотелось курить.
А потом все, кроме Жанны, подошли ко мне прощаться. Она даже не вышла из кабины прототипа. Доктор что-то сказал про мужество и самоотверженность, они забрались внутрь и вертолёт почти неслышно взлетел. Он резво поднялся метров на двадцать, сделал круг над базой и, набирая высоту, помчался на север. Я видел его в темнеющем вечернем небе всего несколько секунд.