— Через пару месяцев мне исполнится двадцать один.
— У тебя едва заметный акцент. По-видимому, ты не американка, но я не могу точно указать твою национальность.
— Я — американка, но детство провела в Германии, сказала я. — Мой отец — американец, а мать — венгерка. Я оставила родительский дом, когда поступила в колледж, и уже не вернулась туда, потому что не хотела иметь ничего общего со своей семьей.
— Надо полагать, ты не поладила с ними?
— Нет. Дома я чувствовала себя отвратительно. Все никак не могла дождаться возможности уйти оттуда.
Она улыбнулась и понимающе кивнула, будто сама тоже была хорошо знакома с желанием убежать из дому.
— Ты замужем? — спросила женщина.
— Нет. У меня нет никого во всем мире, — ответила я, жалея себя, как делала всегда, когда мне приходилось говорить о себе.
Она никак не отреагировала на мои слова, но начала спокойно и деловито рассказывать о себе, как будто старалась завоевать мое доверие и в то же время сообщить мне в каждой своей фразе как можно больше сведений.
Когда она говорила, я положила карандаши в сумку и не отрывала взгляда от незнакомки, потому что мне не хотелось создавать впечатление, что я слушаю ее невнимательно.
— Я была единственным ребенком в семье, и моих родителей сейчас уже нет в живых, — сказала она. — Мой отец родом из мексиканской семьи из города Оахака. Но мать моя — американка немецкого происхождения. Ее родня и сейчас живет в восточных штатах, в Фениксе. Я как раз возвращаюсь со свадьбы одного из своих двоюродных братьев.
— Вы тоже живете в Фениксе? — спросила я.
— Полжизни я провела в Аризоне, а другую половину в Мексике, — ответила она. — Сейчас я живу в мексиканском штате Сонора.
Я начала застегивать свой портфель. Встреча и разговор с этой женщиной несколько выбили меня из колеи, и я поняла, что в этот день уже не смогу больше ничего рисовать.
— А еще я путешествовала по Востоку, — сказала она, вновь привлекая мое внимание. — Там я изучала боевые искусства, акупунктуру и местную медицину. Несколько лет я даже жила в буддистском храме.
— Серьезно? — Я удивленно посмотрела в ее глаза. По ним действительно можно было сказать, что она долго занималась медитацией. В них чувствовалась сила, но взгляд был спокоен.
— Я очень интересуюсь Востоком, — сказала я, — особенно Японией. Я тоже читала о буддизме и изучала боевые искусства.
— Серьезно? — Она с удивлением задала мне тот же вопрос. — С удовольствием поведала бы тебе свое буддистское имя, но тайные имена можно произносить лишь при определенных обстоятельствах.
— Я сказала вам свое тайное имя, — упрекнула я, застегивая ремешки своего портфеля.
— Да, Тайша, это так, и для меня это имеет большое значение, — ответила она неподдельно серьезным тоном. И все же, сейчас не время для этого.
— Вы приехали сюда на машине? — спросила я, оглядываясь в поисках ее автомобиля.
— А я как раз то же самое собиралась спросить у тебя, — сказала она.
— Я оставила свою машину за четверть мили к югу отсюда, на грязной дороге. А вы?
— Ты приехала на белом «Шевроле»? — спросила она весело.
— Да.
— Ну, в таком случае моя машина стоит рядом с твоей, — ответила она, хихикая так, будто это было очень забавно. Я была удивлена, когда заметила, что у нее такой неприятный смех.
— Я уже собралась уходить, — сказала я. — Было очень приятно с вами познакомиться. До свидания!
Я направилась в сторону своей машины, ожидая, что женщина задержится еще на некоторое время для того, чтобы полюбоваться пейзажем.
— Давай пока не будем прощаться, — запротестовала она. — Я иду с тобой.
Мы пошли вместе. Рядом с моими ста десятью фунтами она выглядела как большой валун. Не тело было плотным и сильным.