- Дурак был… я ведь, знаешь, к нему в команду попросился. Очень надеялся, чтоб, значит, с ними в Зону ходить. Поверил я ему. А он… он не взял. Не для того, говорил, я тебя на "Росток" выводил, чтоб ты в Зоне накрылся, да и нам, мол, с Хип вдвоём ходить привычнее, не нужно никого в команду. А меня… такая злость и обида взяла, что… дурь в башку ударила. Думал, раз никому больше не нужен, то и чихать на всех вообще. Да, вытащил я деньги у одного бухого сталкера. Да, свалил. И от Луня отгрёб, да так, что возненавидел я его люто. Думал я, после такого убьёт. Не убил. Я на него пытался стрелу перевести, когда… - Ересь перевел дух, помолчал и уже срывающимся, осипшим голосом продолжил: - Когда у "долговцев" допрашивали. Сказал бы он мне, что сволочь я и мразь, что соврал я, что гад, - а он молчал. Смотрел просто и молчал, и от этого мне ещё хуже делалось, и ещё больше злость и на него, и на себя. Фраер я позорный, падла последняя, ты это учти, сталкерок. Другим уже не стану. - И очень тихо, шёпотом, добавил: - Нет их больше… не простили.
Вот оно как… я даже потерялся. Вообще похоже это на Луня, мог он этого тащить из Зоны, действительно мог. Никакой тебе хватки, вечно где-то на своих волнах, девчонку вот так же в Зоне подобрал, и любой скажет - обуза, толку не будет, бабам здесь не место. А вот чуть поднатаскал он её по местным достопримечательностям, снаряги прикупил, вооружил - и равных этой парочке просто не стало, могли бы покойному Профессору фору дать. В Красный лес ходили. В Коржино. На Болота. К Янтарю. И всегда улыбка у него, вечно с юморком, неунывающий был сталкер. Только что седой как снег, и глаза страшные. А она, Хип, души в нём не чаяла… и он в ней тоже, видно это было.
- Что, запало что-то в душу и беспокоит, да? - спросил я, и Ересь задумчиво кивнул.
И у меня вот тоже. Попала заноза в сердце и свербит, колет, жжёт даже. А ведь я был уверен, что у них всё нормально сложится, должно было сложиться, чтоб не как у всех. Зона-то его любила, по слухам, даже признавалась, но сама же, подлюга, и убила. Ну и во что теперь верить прикажете? Чем жить? Чего ждать? Погано всё… как же погано, братцы.
Вслух я, конечно, этого не сказал. И даже не успел додумать. Потому что из густых сумерек, из Зоны прыгнуло нечто лёгкое, костлявое, царапнуло лапками по комбезу, а у самых глаз лязгнули чёрные зубы. Тварь не успела вцепиться в лицо, только дохнула тяжёлой, падальной вонью, когда я сшиб её кулаком на землю. Придавить зверя я не успел - издав прерывистый звонкий визг, мутант проворно скрылся, я только успел заметить, что похож он на раздавленного и высохшего до черноты дохлого кота. А за поваленной водонапорной башней, гнилыми сараями и остатками скотника, уже тонувшего в ночной темноте, кто-то ровно затянул густым басом "ллууооооу - умннн", и отрывисто, с кашлем захохотали простуженные голоса.
- Да твою ж дивизию, а! - И я двинул кулаком по коммуникатору. - Давайте там быстрее!
- Пропуск пока согласовывается, - вякнуло из динамика. - Этот твой напарник…
Из темноты захрустели сухой травой неверные шаги, что-то тяжело, с громким влажным шлепком упало на землю. Захихикали, сопя и задыхаясь, новые голоса, натужно, с мокрым хрипом заорали чуть дальше, громко треснула ветка.
Я приложился и наобум выпустил полмагазина в ночь, в темноту, грохнула двумя огненными пучками двустволка Ереси, и в слабой вспышке ружейного выстрела самым краем зрения я заметил белую рожу с тёмными пятнами ввалившихся глаз. И уже ближе, намного ближе, ещё один массивный шлепок и густое, басовитое "уууууууууллнннннн".
- Зараза, пусти! - рявкнул я. - Там согласуете, на месте!
- Идите… - буркнуло в динамике, и мы понеслись. А впереди, на вышке Периметра, начал мощной стальной скороговоркой долбить спаренный "Корд", и над головой застонало, запело, пахнуло горячим воздухом от лохматых огненных верёвок.
- Пригнись, чучело. - Я слегка ткнул бегущего Философа в затылок. - А то башку снесёт, потом в горсть не соберёшь!
На секунду обернувшись, я увидел яркие жёлтые астры попаданий в кирпичный бок разрушенного дома, как в брызги разлетелся коммуникатор, и пластик на столбе немедленно занялся языком пламени, как взлетают и опадают комьями фонтаны грязи, как оторвало большую, вздутую голову заодно с плечом у белёсой шатающейся фигуры.
Овальную дверь открыли, когда наш пятисотметровый спринт уже подходил к концу. Из двери буквально выкатились четыре бойца с "Абаканами", и к звонкому грохоту крупного калибра присоединился злобный треск коротких очередей.
- Нашли, блин, время, мать вашу! - грозно рыкнул один из вояк. - Сталкерьё чёртово! Бегом! Ну, всё, ребята, закрываем.
- В следующий раз заявитесь ночью - пеняйте на себя. Вас, уродов, не жалко, а оборудование попортили, - добавил он же, когда мы уже переводили дух в пропускнике.
- Слушай, сержант… ты поаккуратнее с выражениями. Где ты здесь уродов увидел? - Я показал пропуск. - И если у тебя и твоих… бойцов не хватает ума на то, чтоб впустить людей в ночное время, то урода в другой стороне поищи. Хотя бы в зеркале.
На скулах сержанта вздулись желваки, а глаза сузились.
- Поговори у меня, сталкерюга.
Я промолчал. И военный молчание понял правильно. Иногда случалось, правда, очень редко, что особо рьяные и недалёкие офицеры, щемившие сталкеров, кончали жизнь самоубийством. Или умирали от странных болезней, сходили с ума. Со сталкером дружить надо, он в большинстве своём человек пусть и не совсем нормальный, но для окружающих вполне безобидный. Но травить, в угол загонять его не надо. Потому что, кроме нужных и хороших, попадаются в Зоне совсем не полезные штуковины, от которых жил человек и вдруг помер или, гукая, начал слюни пускать или пулю себе в лоб. И концов не найдёшь, зацепок никаких. Я про это знаю, военный тоже знает. Знает и то, что не прав он в этой ситуации, а лицо перед бойцами терять не хочется. Кивнул слегка, мол, извини. Я тоже кивнул, дав понять, что извинения принимаются. Зона, нервы у всех шалят, такое уж тут место.
- Та-ак… кличка Философ, он же Ересь. По неподтверждённым данным вроде как Соломатин Эдуард, сынок одного бывшего шишки, ныне сидящего. Опять-таки вроде и в банде твой Философ был. Неблагонадёжный у тебя напарник, - подал голос дежурный, до этого что-то щёлкавший на клавиатуре. - Данные неточные, но… придётся тебе завтра в НИИ сходить, а пока пусть у нас посидит.
- Встал на путь исправления, ошибки молодости. - Я покосился на Ересь. - И сидеть ему у вас нежелательно. Будет со мной и никаких безобразиев не сделает.
- Задараствуй, мая Му-урка, задараствуй, дара-хая! - развязно, хлопнув ладонями по бёдрам, исполнил Философ, глумливо покосившись на военных. - Задраствуй, мая Му-уурка, и паращщща-ай!
Ну, тварюка… подведёт под монастырь. Но дежурный просто отвернулся, брезгливо поморщившись, махнул рукой.
- Ладно. Забирай своего… придурка. Но если завтра не будет бумажки, обоих сдам.
Схватив "придурка" за шиворот, я поспешил к камере "очистки и дезинфекции" - чтоб постоять под сильным воздушным потоком, замеряться стационарным дозиметром и окропиться специальным раствором с каким-то резким, "медицинским" запахом. Эту процедуру проходили все, кто возвращался из Зоны на маленький, но тоже огороженный высоким Периметром и строго охраняемый кусочек Большой земли - Чернобыль-7.
- Ты чего глумишь? - спросил я, как только затих шум четырёх мощных "Ветерков" и начались замеры на радиацию.
- А мне по фигу, сталкерок. Я тя предупреждал. - Ересь ухмыльнулся и тут же скривился от боли - синяки у него были всё ещё впечатляющие. Я едва удержался от желания добавить к старым "фонарям" парочку свежих, собственноручно выпеченных фингалов.
"Радиоактивный фон в норме, - сообщил приятный женский голосок из динамика. - Дождитесь, пожалуйста, окончания процедуры дезинфекции. Рекомендуется закрыть глаза до звукового сигнала".
Я почувствовал на лице капельки тумана, остро пахнущего больницей. Сквозь закрытые веки пробился яркий свет, повеяло почти солнечным теплом.
- Ах, ё! - вякнул Ересь. Ага… говорили тебе глаза закрыть. Раствор сам по себе жгучий, а тут ещё и ультрафиолетом досталось. И это правильно. Слушайся, дурак, когда тебе умные советы дают.
Наконец пискнул зуммер, зашипела, открываясь, герметичная дверь и - "процедура окончена. Вы можете пройти к выходу".
- Пошли… "Мурка", блин…
И Ересь, натирая покрасневшие глаза и негромко бубня что-то нецензурное, поплёлся вслед за мной к Бару.
В кои-то веки Фреон в Бар пустым заявился. За весь путь до "Ростка" и обратно ничего мне Зона не подарила, кроме, пожалуй, жизни. Лежат, правда, в рюкзаке башка и щупалы кровососа-юмориста, но Бивню оно неинтересно, в отличие от Барина "дичь" он не покупает, а НИИАЗ сегодня уже закрыт, ночь на дворе. Ладно, завтра… благо, щупальца по неделям не тухнут даже в тепле, а из башки я завтра на свалке за корпусами "суп" сделаю. В смысле, выварю и очищу, потом залакирую, и - вуаля - сорок тысяч рубликов с какого-нибудь "туриста" или журналюги при самом скромном варианте. Эффектно он выглядит, жутковато даже, череп кровососа, только что варить придется часов шесть, мясо на нём крепкое, как резина с покрышки. И ещё интересно, как бумагу на бывшего фактически вора у учёных выписать. А ещё ведь как-то вооружить надо, двустволка - пушка для Зоны не слишком подходящая. Комбинезон у него имеется, новый, хотя и паршивенький, - "Покров-4", моя ветошь и то лучше защищает. Навыков жизни в Зоне - ноль целых ноль десятых, денег - примерно такое же количество, впрочем, как и у меня. И за душой у меня сейчас ничего вообще, ни тайника в Зоне, ни заначки какой за половицей. Гол как сокол. Да ещё и с таким привеском.