Оказывается, как раз для подобных случаев. Словно чувствовала природа, что непременно придёт время - и устроит долбаный её разумный сыночек Зону, а в Зоне будут попадаться вот такие артефакты. У "обратки" есть и официальное название, но оно столь заковыристое, что слово "континуум" в нём ещё самое простое и понятное.
"Обратку" им подарил на дорогу Мыло. От сердца оторвал, потому что артефакт был редкий и очень дорогой. Сталкеру он мог попасться раз в жизни, а чаще всего вообще не попадался. Кроме того, неизвестно было, как поведёт он себя вне Зоны. Может, вообще никак не поведёт. Мыло ещё предупредил, что "обратка" слабенькая, временной лаг у неё небольшой, и сработает она скорее всего однократно. А если повезёт - пару раз…
…- Чёрный "хаммер". прижаться к обочине и остановиться! - раздался голос из динамика. - Чёрный "хаммер"…
Майор резко затормозил, крикнул:
- Выходите с поднятыми руками!
Распахнул дверцу и пропал в снегу.
Печкин и Черентай вышли из машины, подняли руки - у воришки они были украшены наручниками и обрывками цепи.
Из подкатившего "вольво" вышли двое и направились к "хаммеру".
Ребята были молодые и даже симпатичные, но стволы их автоматов направлены были прямо в грудь Печкину - Черентая и эти не считали за человека.
Майор стрелял из пистолета с глушителем. Никто из патрульных даже слова сказать не успел…
- Настоящие, - сказал Майор, осмотрев патрульную машину. - Я думал, опять бандюки переодетые…
И вдруг заплакал.
- Зона ваша, - сказал он. - Сучья ваша Зона. Сначала стреляешь. Потом думаешь.
Майор обхватил голову руками и заревел как зверь.
- Сева. - Печкин осторожно потрогал его за рукав. - Сева, давай я ещё попробую… Белый очень огорчится, что мы за собой горы трупов оставили из-за него…
Майор уставился на него непонимающе…
…- Чёрный "хаммер", прижаться к обочине и остановиться, - раздался голос из динамика. - Чёрный "хаммер"…
Майор резко затормозил, крикнул:
- Выходите с поднятыми руками!
Распахнул дверцу и пропал в снегу.
Печкин и Черентай вышли из машины, подняли руки - у воришки они были украшены наручниками и обрывками цепи.
Из подкатившего "вольво" вышли двое и направились к "хаммеру".
Ребята были молодые и даже симпатичные, но стволы их автоматов направлены были прямо в грудь Печкину - Черентая и эти не считали за человека.
- Вы откудова, черти, выскочили? - сказал патрульный в чине сержанта. - Все дороги перекрыты…
- Ни хрена не все, - сказал Печкин. - Вас первых встречаем…
- Свои мы, - сказал Майор и появился из снега, отряхиваясь.
- Тут никаким своим не положено, - сказал сержант.
Майор протянул удостоверение, Печкин тоже.
- Сержант Архипкин, - сказал патрульный. - Товарищ полковник, вам разве не довели, что трасса перекрыта?
- Никак нет, - сказал Майор. - Мы трое суток. Этого гаврика. Пасли. В засаде.
Сержант посмотрел на Черентая, всё ещё стоявшего с поднятыми руками, с уважением и вдруг заметил браслеты наручников.
- А что же он у вас… - сказал сержант и мотнул в сторону воришки автоматным стволом. - Цепи рвёт?
- Особо опасный, - гордо сказал Печкин. - Не смотри, что он такой хлипкий. Только мы эти фокусы знаем. Видишь какой теперь стал смирный? Учись, сержант. А вы кого ловите?
- Никого не ловим, - сказал Архипкин. - Самому обеспечиваем безопасность.
- Кому - самому? - сказал Печкин.
- Сергей Сергеичу, - сказал сержант.
- Опаньки, - сказал журналист. - Что-то не слышал я сообщений о высочайшем визите в эти края…
- Так он же в санаторий поехал, - сказал сержант. - В "Глубокий сон". Совершенно секретно поехал - видите, даже вы не в курсе…
- У нас служба другая, - сказал Печкин. - Нам и не положено знать. А что, у Сергей Сергеича так душа заболела о народе, что полечиться в дурке решил?
Сержант хихикнул, смутился, потом опомнился и сделал вид, что это он кашлял.
- Так он к Домнушке поехал за консультацией, - сказал наконец Архипкин. - Нельзя же официально объявить…
- Какая. Домнушка, - сказал Майор.
- Бабушка там лежит. Домнушка. Русская Ванга, - сказал сержант. - Неужели не слышали?
- Да я и в болгарскую-то Вангу не верю, - сказал Печкин. - Надо же.
- Вся Россия к ней ездит, - гордо сказал сержант, словно была эта бабушка его собственной.
- Знакомое дело, - сказал Печкин. - Вот в середине позапрошлого века жил в Москве юродивый - Иван Яковлевич Корейша. И ездили к нему за советом и крестьяне, и мещане, и купцы, и офицеры, и даже великие княжны. А вот про государя императора, врать не стану, не слышал…
- И чего он им предвещал? - сказал любознательный сержант.
- А он всем одно и то же твердил, - сказал Печкин. - "Без працы не бенды колоцацы", что в переводе с польского означает "Без труда не будет калачей". И каждый клиент эти слова толковал по-своему…
- За деньги?
- А то.
- Всегда на Руси дураков хватало, - вздохнул сержант, и неизвестно, до каких бы высот вольномыслия досягнул, но тут в салоне "вольво" заматерилась рация - в гроб, в печёнку и в двенадцать первоапостолов.
Сержант поспешно ринулся туда, выслушал указания - согнувшись, но всё равно как бы по стойке "смирно".
- Едут назад, - сказал он облегчённо. - А с "вертушки" вас, похоже, не засекли. Тогда, может, и не выскребут нас… Только вы машину подайте ещё в сторону, а мы вас закроем, как будто так и надо…
Пассажиры "хаммера" так и сделали, потом залезли в салон и стали ждать. Патрульные стояли у разных концов своего экипажа навытяжку, отдавая честь.
Минут через пять поехал совершенно секретный кортеж.
Сперва группа мотоциклистов.
Потом бесконечная вереница чёрных автомобилей. Водители их при этом выполняли фигуры высшего шоферяжа - три чёрных же "членовоза" то и дело менялись местами, чтобы враг не угадал, в каком из них заключается Главное Тело.
Далее следовали две кареты "скорой помощи".
Две пожарные машины и бензовоз между ними.
Американский школьный автобус с детьми - видны были белые рубашки и приплюснутые к окнам рожицы.
Автоцистерна с надписью "Молоко".
Автоцистерна с надписью "Живая рыба".
Фура с надписью "Живые цветы".
Автобус-"мерседес" с надписью "Русские русалки", причём из люка, несмотря на зиму, высовывалась по пояс пригожая девица в серебристой чешуе и приветственно махала голой ручкой.
Пять армейских кунгов с надписью "Перевозка людей запрещена".
Автокран и два грузовика с песком.
Грузовик с прицепленной к нему полевой кухней.
Потом пошли машины с региональным начальством, их охраной и обслугой, и не было конца этой гордой мелочи…
Так, во всяком случае, рассказывал потом Печкин в баре "Хардчо". А последним, утверждал он, катил катафалк ритуальных услуг, украшенный венками от безутешных.
Но это уж он приврал…
- Всё, - облегчённо выдохнул сержант Архипкин. - Товарищ полковник, можно мы у вас погреемся?
- Валяй, - сказал Майор. - Поморозил щёку, сынок. В "хаммере" и вправду было тепло.
- Слава богу, - сказал Архипкин. - Что бирку нам не выкинули.
- А то бы что? - сказал Печкин.
- А то бы мы стояли и ждали, когда с нами разбираться приедут. Всё-таки нарушение… Обошлось!
Печкин сказал:
- Ребята, а если бы мы не остановились?
- Тогда на таран, - развёл руками сержант.
- Неужели вы рискнули бы жизнью за Сергей Сергеича? - сказал Печкин.
Сержант Архипкин явно подозревал в нём представителя организации, испытывающей человеков, но всё-таки ответил честно:
- Да я его люблю не больше вашего. Только без него ведь потом такая хрень бы началась и анархия! Люди-то при чём?
- Молодец, - сказал Майор. - Верно мыслишь.
- Служу России, - сказал сержант.
И журналист подумал, что прежнее "Служу Советскому Союзу!" звучало гордо и чётко, словно три выстрела, а "Служу России!" как-то грустно выходит, не хватает чего-то… Язык не обманешь!
- Вы, если ехать вам в ту сторону, так езжайте, - сказал Архипкин, у которого горела щека от обработки домашней варежкой. - А то скоро попрут в ту сторону народные массы - за это время там столько скопилось - до утра будете выгребаться. Когда Домнушка принимает, на трассе чёрт-те что творится… Но это уж не наша забота, мы из соседней области!
Патрульные откозыряли, покинули салон, сели в свою машину. "Вольво" лихо развернулась и помчалась в сторону города Кошкина, навстречу желающим потолковать с блаженной.
- А сходим-ка и мы к Домнушке, - сказал вдруг Печкин. - Пусть установит, кто такой Паша Черентай на самом деле…
- Не надо, - пискнул Черентай.
- Зачем, - сказал Майор. - Или ты тоже. Как все. Русская Ванга.
- Да нет, - сказал Печкин. - Только надо же нам как-то в этот "Глубокий сон" попасть!