* * *
С каждым пройденным метром температура в колодце повышалась, покуда не достигла такой высокой отметки, что хард и ратоборцы, дабы не потерять сознание, были вынуждены активировать охлаждающие элементы в костюмах.
С трудом, не теряя бдительности, они старались прислушиваться к каждому шороху и вглядываться в темноту, пока, наконец, под их ногами не оказался склизкий пол узкого выступа. Чудом не соскальзывая в очередной колодец, они вслед за Будаем медленно пошли вдоль склона.
Идти было непросто, но еще сложнее оказалось не обращать внимания на бесчисленные, выдолбленные в склоне глубокие ниши, где в хаотическом беспорядке были набросаны человеческие тела.
Датчик Будая указывал на то, что люди были живы, но от этого Экселенцу становилось морально только хуже. После рассказа Пророка о живущих в колодце тварях ему не хотелось думать о том, какое будущее ожидает этих несчастных.
Ратоборец вновь поднял вверх руку, призывая остановиться.
– Туда. – Он указал на определенную нишу, где в такой же куче тел лежали пропавшие ратоборцы.
Ассасино бросились их вытаскивать, а Экселенц, перехватив оружие поудобнее, стал вглядываться в окружающую их тьму. Неожиданно его внимание привлекло какое-то движение. Присмотревшись, он понял, что с противоположной стороны колодца, помахивая рваными кожистыми крыльями, к ним летело нечто длинное и красное.
Хлопнув ближайшего к нему ратоборца по плечу, он указал ему на быстро приближающуюся, напоминающую гибрид гигантской летучей мыши и рептилии тварь. Чешуя, покрывавшая тело существа, венчалась острыми, направленными вверх шипами, а длинный раздвоенный хвост бился о стенки колодца, вырывая срывающиеся вниз валуны. Распахнув пасть и обнажив пару десятков рядов острых, истекающие густой, черной слюной зубов, тварь выставила вперед кривые лапы и выпустила длинные, загнутые когти.
Не став дожидаться, пока существо до них доберется, Экселенц открыл огонь.
Тварь завизжала так громко, что у харда заложило уши. И в этот момент раздался шелест сотен кожистых крыльев, поднимающихся из глубины колодца.
Хард палил без остановки, и к нему присоединились освободившие своих сородичей ратоборцы. Существа непрерывно визжали, но меньше их не становилось.
Подхватив находящихся в бессознательном состоянии Ассасино, ратоборцы забрались к самой дальней стене ниши и оттуда расстреливали неприятеля.
Твари продолжали угрожающе щелкать зубами и визжать, но приближаться передумали. В этот момент из колодца поднялся серебристый лурри с щупленьким, лысеньким человечком внутри. Лицо человечка перекосилось от злобы, и он с воплем:
– Во имя Турала! Во имя Дарагона! – нажал на какую-то кнопку внутри своей машинки.
В тот же момент пол под ногами ратоборцев обрушился…
* * *
Экселенц открыл глаза. Голова нещадно болела, а тошнота вызывала перед взором расплывчатые круги.
С трудом поднявшись, он застонал: тело ныло так, словно его долго били коваными сапогами.
Пошатываясь, он оглянулся вокруг: на расстоянии нескольких метров друг от друга в бессознательном состоянии лежали ратоборцы и незнакомые ему люди в грязной, местами порванной одежде.
Предположив, что незнакомцы являются веневцами, оказавшимися по стечению обстоятельств в той же нише, что и члены команды "Щита возмездия" и провалившимися вместе с ними в это незнакомое ему место, хард оглядел пустынную, поросшую скудной растительностью долину и виднеющиеся вдалеке бетонные башни города.
Сделав несколько шагов к ближайшему ратоборцу, он нащупал слабый пульс.
Протянув руку за спину, Экселенц нащупал рюкзак, и, издав вздох облегчения, достал из него аптечку с реанимационными капсулами. Всадив одну из них себе в шею, он потратил остальные на веневцев и членов экипажа эсминца.
Закончив, хард сел на валун. В голове чуть прояснело, и он смог более отчетливо воспринимать окружающий мир, в котором он оказался.
Получившие заряд ампулы люди завозились на песке, но Экселенц не стал их беспокоить, дожидаясь, когда они осознают, что с ними, самостоятельно.
Ратоборцы также начали приходить в себя, один за другим поднимаясь и садясь на сухую, растрескавшуюся под жаркими лучами ярко палящего светила, землю.
– Ну, и где мы? – спросил хард у Будая, когда увидел, что взгляд ратоборца стал более или менее осмысленным.
С трудом сосредоточившись на наладоннике, Будай принялся посылать запросы.
– Дай я угадаю, – попытался пошутить Экселенц, – мы черт знает где.
– Вроде того, – ответил тот, внимательно посмотрев на харда, – помнишь планету, на которую мы не стали приземляться?
– Которую Кайн назвал проклятой? Ратоборец кивнул.
– Судя по всему, мы именно на ней.
– Хочешь сказать, что мы в аду?
– Ага, – ответил воин, наблюдая за приходящими в себя людьми.
– И как отсюда выбраться?
– Если нам никто не поможет, то никак.
– Но нас ведь, – хард посчитал окружающих, – восемнадцать человек. Неужели мы ничего не придумаем?
Будай пожал плечами.
– Ну, по крайней мере, ты ведь не собираешься опускать руки?
– Я ратоборец! – гордо ответил воин.
– Полагаю, это означает нет. Эй, народ! – хард встал с валуна и окинул взглядом товарищей по несчастью. – Вы как? Готовы идти?
– Куда? – спросила молодая девушка со спутанными каштановыми волосами.
– Впереди город. Может, нам удастся найти что-нибудь, способное летать.
– Можно попробовать, – согласился Будай.
Остальные спорить не стали и медленно, то и дело спотыкаясь, отправились в путь.
* * *
Спустя пару часов пути хард, веневцы и ратоборцы добрались до города, вернее, того, что от него осталось.
Выбитые стекла окон, сорванные с петель двери, перевернутые и валяющиеся на боку лурри, дороги, разрушенные снарядами и лазерами, а также следы бесчисленных, но давних пожаров – все, что смогли найти ищущие приюта и спасения путешественники на планете, которую Кайн назвал "Проклятой".
В полном молчании они проходили по безжизненным улицам, обреченно глядя по сторонам.
– Бесполезно, – прошептал один из спасенных из колодца веневцев и сел на остатки бордюра. – Мы все равно здесь погибнем. Какой смысл пытаться…
– Будущее может быть очень изобретательно, так что рано сдаваться. – Экселенц дернул его вверх, вынуждая встать.
Однако оптимизма веневцу это не прибавило. Посмотрев вверх, он произнес:
– Солнце сядет через несколько часов, и они придут…
– Значит, у нас есть несколько часов! – поддержал харда Будай, – так что не расклеиваемся! Мы еще можем успеть спастись!
Грустно взглянув в лица своим соотечественникам, веневец вздохнул и медленно побрел дальше.
Ветер катал пол у истлевший хлам по дорогам, то забрасывая его в зияющие дыры в стенах домов, то вытаскивая обратно.
Периодически в глубине открытых и темных подъездов домов людям чудились горящие хищным блеском глаза, и они, желая сбежать от мрачной неизбежности, старались ускорить шаг, но очень скоро усталость вновь давала о себе знать, и несчастные вновь замедляли шаг.
Улицы некогда большого и многонаселенного города переходили в новые улицы, солнце постепенно клонилось к горизонту, а космопорт – их последняя надежда спастись – оставался по-прежнему далеко.
Мрачно переглядываясь между собой, ратоборцы не сводили пальцев с курков находящегося в боевом режиме оружия и все чаще бросали взгляд на небо. Вот-вот на город должны были опустится сумерки, и каждый из них знал, что тот, кому не повезет задержаться в проклятом мире до заката, до рассвета уже не доживет…
Наконец вдали показался космопорт с замершими в многолетнем молчании межпланетниками.
Подбадривая друг друга, люди ускорили шаг, но их радость длилась недолго. Очень скоро стало понятно, что суда постигла та же безрадостная участь, что и лурри: разбитые и покореженные, они лежали на засыпанной ошметками грязной стартовой площадке.
Глазами, полными отчаяния, веневцы смотрели на ратоборцев и Экселенца, они ждали от воинов слов утешения, плана, что-нибудь… но тем нечего было им сказать. Выставив вперед плазмометы, они вглядывались в открытые люки кораблей, не зная, откуда появятся первые враги…
В этот момент, чертя белую полосу на небе, на планету буквально ворвался корабль. На секунду зависнув над землей, он выпустил распорки и приземлился с противоположной стороны космодрома.
Боясь поверить неожиданному счастью, люди переглянулись и побежали к нему. Даже те, кто считал, что больше не может ступить и шагу, откуда-то взяли силы и помчались наравне со всеми…