- Вроде того, - усмехнулся Тинкин. - Не сдюжил я. Убег. А славный капитан Кассар меня подобрал, пристроил к полковому делу. Можно сказать, от него я узнал, какая она бывает, веселая жизнь городская.
- Не жалеешь, что убежал?
- Вино и… м-м-м… всякие другие развлечения мне милее, чем киснуть среди коряг. У меня, малый, в крови тяга к перемене мест.
"Вроде бы и правду говорит, - думал Миха. - А только кажется, что сам себе Тинкин недоговаривает".
Зрителей на трибунах тем временем все прибывало. Слева от Михи обосновалась семья во главе со щекастым господином в высокой заячьей шапке. Господин с невероятной скоростью поглощал жареные каштаны и тараторил без умолку:
- Вот это холода! Не помню таких холодов! Ты помнишь, чтобы в марте такие морозы стояли? Попомни мое слово, половина паровоинов не заведется.
Супруга, дородная дама в беличьей шубе, кивала на каждое слово и непрерывно поправляла одинаковые вязаные шарфы у двух отпрысков.
- Чего они тянут, в самом деле? - возмущенно хрустел половинками каштанов щекастый. - Пора бы начать уже, как считаешь? Я поставил два сола на Грижева. Наш Мастер говорит, что у него новая машина, на Юге сделана, в Валите пересобрана. Не чета старью, на котором наши ездят, верно я говорю?
- А я буду болеть за Медведя! - пискнул один из отпрысков.
Папа дал ему подзатыльник. Отпрыск разревелся.
- Надерет виконт Медведя, попомни мое слово, - грозно сказал папаша. - А если не утрешься и не замолчишь, и я тебя надеру.
- Что-то ты развоевался, - грудным голосом сказала супруга, и щекастый съежился, втянул голову в воротник. - Видали мы твоего Грижева в прошлом году, еле портки унес.
- Правильно говорите, мамзель, - вмешался одетый не по-здешнему зритель с трибуны ниже. - А вы, уважаемый, денежки изволили на ветер пустить.
- Много вы понимаете, - заметили сверху. - Сидели бы у себя в Оросе, рыбу ловили.
- Да, много вы понимаете! - заячья шапка почуял поддержку и оживился. - Ты с каких пор стала в рыцарских делах разбираться? - напустился он на жену.
- Уж побольше твоего!
- Имеешь что-то против Ороса, паря? - нездешний привстал, выглядывая обидчика.
- Попахивает дракой, - весело ощерился Тинкин. - Ты, если что, пригибайся. У морячка в рукаве кистень заныкан.
Намечающейся драке, к счастью, помешали. Вострубили трубы, над почетными ложами выбросили королевский баннер и флаг Парома. Толпа зрителей восторженно засвистела и затопала.
Турнир начинался.
"Я, Озерный Лорд, благословением Сердца Мира, силой моего меча и волей добрых людей Лорд-Защитник Акмеона, помазанник на Трон Хамона - повелеваю. Учредить в славном городе Пароме ежегодный Турнир для состязания в силе, храбрости и благородстве. К таковому состязанию надлежит допускать всякого, не совершившего преступлений против писаных законов, предоставившего грамоту о достижении совершеннолетия и письменно изъявившего желание в Турнире участвовать. Надлежит не допускать к Турниру преступников, несовершеннолетних, не способных прочесть и подписать волеизъявление, а также увечных и помраченных духом.
Победителю Турнира повелеваю на год вручать золотую Чашу Мира, отлитую в честь Великой Победы над Ночной Ордой, и считать его Покровителем города Парома и окрестностей со всеми вытекающими правами и долженствованиями.
Писано в первый год Коронации в городе Хамоне, столице Россыпи и Акмеона".
В тишине, затопившей Котел, было слышно, как чтец прочистил луженую глотку и захлопнул книгу. Чтец был мужчиной видным - в черной шубе, с черной окладистой бородой, он походил на дрессированного медведя. Книга была ему под стать, чтобы держать ее на весу вместе с золоченым окладом, требовались усилия двух плечистых помощников.
- Это, между прочим, сам барон Ян Окол-Верига, - шепнул Тинкин. - Лорд-Покровитель Парома. Жуткая жопа, если ты меня спросишь. Но народ его любит.
- Дорогие жители Парома! Почтенные гости! - удивительная акустика Котла заботилась о том, чтобы голос барона долетал до каждого. - Как многие из вас знают, доброй традицией нашего Турнира стало приветственное слово дорогого гостя из почетной ложи. Нас баловали своим высоким вниманием и генерал Ослепительных Фузилеров Дельго, и Первый Мастер-Стеклодув Устида из Валита, и даже сам Наместник Ардов! Сегодня я попрошу вас приветствовать у нас директора Королевского Театра Кукол господина Гарро!
Топот, крики, аплодисменты. Миха, разинув рот, смотрел на дно Котла. Его не интересовал директор Гарро, крупный мужчина в клетчатом одеянии, прятавший руки в меховой муфте. На двух его спутниках он тоже не задержал взгляд - карлик-горбун в фиолетовом плаще и Мастер Теней, похожий на жука-палочника. Куда больше Миху привлек третий спутник, вернее, спутница. Прекрасная Азора, которую он узнал сразу, хоть она и сменила трико на белую шубку. Шаг в шаг она следовала за директором Театра, взгляд ее не отрывался от носков красных сафьяновых сапожек.
- О, старые знакомцы! - сказал Тинкин. - Каким ветром только занесло на север старого кукольника?
- Знаешь их? - От нетерпения Миха принялся дергать Тинкина за рукав.
- Конечно, знаю. Хаживал на представления, да и Дерих рассказывал. Горбуна имени не помню, он у Гарро за распорядителя. Второго зовут Стрига, худой, говорят, человек. Гарро его из колодок забрал, сидел Стрига в Валите за дурную ворожбу. Там такого не любят, ноздри вырвут - и на рудники.
- А девушка? Девушка кто?
- Вот уж не знаю, - огорчил Тинкин Миху. - В первый раз ее вижу, она, видно, у Гарро новенькая.
Гарро начал приветственную речь. Голос у него оказался не слабее, чем у барона, да и когда они стали рядом, выяснилось, что директор в обхвате не уступает Окол-Вериге.
- Сегодня замечательный день, - гудел директор. - День, когда восходит солнце, ночь уступает дню, а зима весне. Наш Исчезнувший Король знал, когда назначить Турнир Севера. Этот год - год радости и скорби. Четыреста лет мы живем в радости под сенью мудрых законов, объединяющих Россыпь. И четыреста лет мы скорбим о повелителе, который исчез, так и не возложив на свою голову Корону Акмеона. Мой Театр, как и Турнир, был учрежден его указом четыреста лет назад. В этом году, в честь юбилея, в каждом нашем представлении есть номер, посвященный Озерному Лорду. И сегодня я прошу вас, зрителей и участников, вспомнить, кому мы обязаны нашим благополучием. Пусть его имя воссияет в наших сердцах.
Гарро замолчал, положил руку на грудь. И люди на трибунах начали вставать. Весь Котел пришел в единый порыв. На глазах щекастого господина, поднявшегося рядом с Михой, блестели слезы. Кусок жареного каштана прилип к нижней губе.
Пронзительно, печально и возвышенно запел рожок.
- Знаешь, Тинкин, - сказал Миха, каклоняясь к уху сквайра. - Мне кажется, господин Гарро не очень верит в свои слова.
- Чего? Ты как можешь знать?
- Да как-то почувствовал, что ли. Как он руку на сердце положил, так мне представилось, что он весь пустой внутри, вроде большой бочки. А на самом дне сидит маленький человечек и дергает за веревочки, чтобы у Гарро рот открывался. И этому человечку наплевать на Турнир, на Исчезнувшего Короля, вообще на всех наплевать. У него вместо сердца кусочек олова.
- Ну, ты загибаешь! - восхитился Тинкин.
Миха понял, что сквайр не принял его суждение всерьез. А зря. В последнее время Миха все чаще стал замечать, что, когда люди говорят неправду, слова их звучат по-другому. Глуше. Как фальшивая монета звенит не в лад настоящим. Спросить бы у кого, что это значит. Только у кого спросишь, чтобы на смех не подняли? Разве что у деда Ойона. Куда он, кстати, подевался?
К своему удивлению, Миха обнаружил, что в его мыслях три дня назад, в день, когда заболел Тинкин, образовалась дырка. В эту дырку выскользнул Дед Сова и с тех пор не показывался. Ни в гостинице, ни поблизости его не было, а думать о нем Миха перестал. Вот такие чудеса на ровном месте.
- А теперь, дорогие зрители, специально для вас небольшой номер! - провозгласил Гарро.
К тому, что произошло следом, Миха оказался не готов.
Азора шагнула вперед и вскинула вверх руки. Шубка соскользнула с ее плеч, обнаружив белоснежное трико. Поклонившись зрителям, маленькая и хрупкая девочка подхватила громадного Гарро, подняла его на вытянутых руках и устроила у себя на шее.
Котел онемел. Миха вцепился в собственные колени.
Горбун и Стрига одновременно подбежали к Азоре и, ухватившись за протянутые руки директора, вскарабкались ей на плечи. Где и расположились на манер цирковой "пирамиды". Только в основание пирамиды обычно ставят самого кряжистого и сильного из гимнастов, а здесь трех взрослых мужчин держала на себе девочка-тростинка. Или двух с половиной, если считать за половину карлика.
Продолжая удерживать всю композицию, Азора кокетливо присела. Зрителей прорвало. Котел загрохотал. На арену полетели шапки и монеты. Житель Ороса с нижней трибуны свистел и размахивал над головой шарфом. Даже Тинкин расстался с образом бывалого и вовсю топал ногами, выражая восхищение.
Под громыхание оваций Азора ссадила с себя всю троицу. С директором Театра приключился крохотный конфуз. Сходя на арену, он споткнулся, потерял равновесие, замахал руками и выронил муфту. Хотя горбун тут же подобрал и вернул оброненное, Миха успел разглядеть, что, кроме рук, господин Гарро прятал в муфте.
Плеть. Многохвостую плеть из дюжины ремешков. Подобными охаживают йотунов погонщики. Шкура у зверюг толстая, потому на концы кожаных "косичек" прилаживают металлические крюки.
Зачем директору Королевского Театра, который едва ли ездит верхом на йотуне, такая приблуда?