Вот так. Все просто и понятно. Для американцев цель одна - свалить из горячей точки. Да еще и прихватив с собой кучу припасов. Лакомый кусочек, что ни говори. И, черт возьми, как же не хочется оказаться в ситуации предателя, когда помогаешь потенциальному врагу. Только вот и выхода нет, чтобы думать о том, как же остаться беленьким и правым.
Сообщать же пиндосам о том, что у меня неспокойно на душе не из-за возможной атаки "обезьян", а из-за неизвестной судьбы Вички, не хотелось. Жива ли она? Может быть, лежит сейчас раненая, в крови. А я уходить собираюсь… хотя как я узнаю ее судьбу? Зайду в медблок и попрощаюсь? Уж лучше верить в то, что Вичка осталась цела и успела эвакуироваться. А потом дождется нашего победного возвращения.
Впрочем, Дэйсон оказался на удивление понятливым. Опустил щиток и по внутренней, тщательно настроенной волне передатчиков, сказал:
- Не терзайся, хантер. Если найдем Гарнизон, значит, вернемся и поможем твоей подруге. Ну а если нет…
Я кивнул. Все и так понятно.
- Ну что? Идем? - раздался в наушниках чересчур бодрый голос Скэндела.
Я снова кивнул. Говорить больше не хотелось.
Мы молча двинулись к двери. Затухающее пламя пожара подсвечивало черноту угла зловещим багровым светом, придавая обстановке торжественное настроение.
Дверь, преградившая дорогу "обезьянам", как будто сошла с картинок о подводных лодках. Из нескольких слоев металла, овальной формы, с вентилем-ручкой. Рама двери намертво влита в бетон, не выломать, только стену взрывать. Дверь и тогда целой останется.
В голове промелькнул вопрос: почему тогда эвакуировали не на жилой этаж, а в медблок. Лишний риск для людей, ведь здесь явно безопасней. Но ответ не замедлил себя ждать.
В вентиль двери оказался всунут толстый разводной ключ, заклинивая механизм открытия. Будто снаружи "обезьяны" могли открыть…
- Гляди-ка, - настороженно хмыкнул Джексон. - Успели-таки ребята дверь заблокировать… значит, этот этаж уже очистили.
Я еще раз окинул взглядом тела поверженных хантеров, что ценой своей жизни обеспечивали безопасность людей. К горлу подкатил комок, невольно захотелось отдать честь погибшим людям, несмотря на циничную мысль о том, что хантеры в первую очередь защищали себя.
- Готовы? - в последний раз уточнил Джеймс.
Увидев наши синхронные кивки, американец вытянул ключ из вентиля. Не успел коммандос коснуться вентиля, как тот начал быстро и со скрипом вращаться. Три оборота, стоп, клин…
Дверь мощно рванулась наружу…
- Твою мать… - остаток фразы Дэйсона потонул в грохоте автоматной очереди.
На доспехи коммандоса брызнуло красным, тотчас же за дверью раздался наполненный болью рев. КАт Дэйсона выплюнул короткую очередь и замолк, равно как захлебнулся болью крик твари.
Мы одновременно с Джексоном подскочили к дверному проему, готовые уплотнить огонь. Но это было уже лишним.
На устланном металлическими плитами полу лежал посеченный пулями труп "обезьяны". Из широкой груди все еще фонтанировала кровь, левая лапа содрогнулась в конвульсии, затихла. Вывалившийся из клыкастой пасти раскаленный язык твари ронял на шерсть кровавую слюну. Из-под туши быстро растекалась лужа крови.
Скэндел, обойдя оторопевшего от неожиданности Джеймса, просунулся в люк. Не упуская из виду труп, вышел на "лестничную площадку", осмотрелся.
- Вроде бы никого… - даже через бронированный комбинезон было видно, что коммандос изрядно напуган.
Джексон повернулся к нам, кивнул на труп "обезьяны", отрывисто спросил:
- Это она открыла дверь?!
- Да хрен его знает! - тихо рявкнул Дэйсон, все еще под впечатлением от неожиданного нападения. - Дверь вдруг рванулась наружу, будто дернул кто.
Я поднял руку, призывая к тишине, прислушался. Вроде бы наверху раздались чьи-то аккуратные шаги, шорох.
- Хорош, фантазеры! - прикрикнул я, чувствуя, что и сам начинаю мандражировать. Все эти разговоры о разумности явно несут какой-то сумасшедший характер и только понижают боевой дух. Дают минус один к атаке. Нужно действовать, иначе просто запремся внизу да будем дрожать, как пугливые мыши. - Начинаем движение.
Окрик подействовал. Коммандос одновременно вытянулись по стойке смирно, будто на плацу, замолчали. Но Джексон не перестал коситься на "обезьяну".
- КАты перевести в режим дробовика, - так же коротко приказал я. Крупнокалиберный дробовик как нельзя лучше подходит для боя в узких коридорах. Автоматные пули нам еще пригодятся, а для "обезьян" они как нож для масла. Режет на части. - Двое идут впереди. Джексон, ты прикрываешь. Вперед не отвлекайся, не то всем достанется. Контролируй спину.
- Понял, сэр, - спокойно, без эмоций отозвался Джексон на полном автомате.
Да уж, армейская дисциплина чего-то да стоит. Выправка на раз отучает солдата думать, въедается в разум, как клещ, приучая выполнять приказы на уровне одних рефлексов.
Так же молча, отложив на будущее бессмысленные разговоры о разумности тварей, я шагнул в проход.
"Лестничная площадка", квадрат бетонного пола три на три метра, пуста. Железная лестница, что тянется четырьмя суставами вдоль стен, тоже. А вот верхняя площадка осталась в темноте. Судя по всему, единственную лампочку под потолком расколотили во время битвы при эвакуации.
Я вскинул КАт, обшаривая лестницу взглядом. Интеллектуальный прицел показал полное отсутствие органики в помещении, угодливо просканировал дистанцию до потолка - ничего.
- Идем.
Я ступил на первую ступеньку. Гулкий звук соприкосновения металла о металл был едва слышным. Еще один шаг. Потом еще. Забираться слишком высоко не стоит, хоть прицел и показывает отсутствие целей.
Нужно идти аккуратно, а то как бы ни пришлось съезжать обратно на собственной… гм, на голове, скажем.
Клацанье шагов, когда металлические подошвы ботинок касались металлической лестницы, было единственным звуком. Не считая бешено колотящихся сердец и тяжелого напряженного дыхания. Шорох и шаги наверху исчезли, словно враг намеренно пытается затащить нас как можно выше. На заранее невыгодную для ведения боя позицию…
Черт! Похоже, что сумасшедшие идеи Джексона и ко мне уже перешли. Думаю об "обезьянах" как о каких-то повстанцах, ей-богу. Так и до паранойи недалеко.
Мы с Дэйсоном преодолели уже два пролета из четырех. Джексон крадется следом на расстоянии пяти шагов. По-прежнему гнетущая тишина. Прицелы тихо ведут по экранам ряды цифр, также ничего опасного не отмечая. Может быть, звуки наверху мне причудились? Сказалось нервное напряжение?
Я переключил прицел на тепловизор, направил КАт в темноту верхней площадки. На экране прицела поползли гусеницы цифр: длина, ширина, расстояние, отсутствие живых существ…
Увлекшись наблюдением, я потерял бдительность и успел расслышать только тихий свист рассекаемого воздуха да мельком уловить теплый край оранжевой оболочки тела на экране прицела.
Палец автоматически нажал на курок. Громоподобно ухнул дробовик. Что-то звонко ударило в шлем, со страшным грохотом полетело вниз, бряцая по ступеням. Шею едва не сломало мощным ударом, в шлеме раздался звон, от которого заложило уши. Был бы без брони, наверняка бы проломило череп!
- Черт! - ошарашенно выдохнул я, встряхивая головой. В кровь мгновенно выбросило три тонны адреналина, сердце бешено заколотилось.
По металлическим ступеням звонко бряцал арматурный прут, достиг дна.
- Что это еще за шутки?! - нервно спросил я, потом, стараясь чтобы голос звучал командно, крикнул: - Эй, хорош баловаться! Свои!
Если наверху и были люди, то они промолчали. На мой призыв сверху так никто и не отозвался.
Я, не поворачивая головы и начиная движение, медленно процедил:
- По возможности, не стрелять. Там, скорее всего, наши.
В ушах после грома выстрела стоял комариный писк. Голоса американцев я услышал с трудом:
- Поняли, хантер. Только…
Но договорить нам не дали. Все мои предположения о том, что наверху сидят бойцы Гарнизона, что хоть как-то пытаются сдержать врага, рухнули. Как и килограммы хлама на наши головы.
- Вперед! Бегом! - заорал я, пригнулся, закрыв голову руками, бросился вперед.
Из темноты верхней площадки градом посыпались арматура, кирпичи и прочая дрянь. На тепловизорах то и дело мелькали оранжевые всполохи, но цель так и не показывалась. Стрелять в такой ситуации бесполезно. Максимум чего можно добиться - оцарапать врага. Хуже - напрасная трата боеприпасов. Только два выхода: или обратно вниз - в надежде, что артиллеристский запас у противника иссякнет; или вперед - в опасный ближний бой.
Прыгая сразу через две-три ступени, мы влетели на последний четвертый пролет. В кромешной темноте не разобрать ничего, вдобавок по шлему гулко и болезненно лупят камни и металлический хлам. Еще прыжок! Едва не потеряв равновесие и не рухнув обратно, я вылетел на площадку. Мгновенно вскинул КАт, наугад разрядил в дверной проем. Кинулся следом.
На хозяйственный этаж я не вошел, а выпал.
Двойной удар, кирпичом и "обезьяньей" лапой, едва не свернул мне шею. В глазах на мгновение сверкнули звезды, пол прыгнул навстречу. Сзади в тот же миг тяжело загрохотали дробовики коммандос.
Упав на опасно хрустнувшее плечо, так и не залеченное еще с прошлого раза, я крутанулся. Перевернулся на спину и оттолкнулся ногами, стараясь прижаться спиной к стене. Одновременно вскинул оружие, инстинктивно нажимая на курок.
По широкому, метров шесть, коридору мчались две твари. Мгновенно преодолевая дистанцию, одновременно отталкиваясь сразу четырьмя конечностями, они заставили сердце провалиться куда-то в неведомую пропасть. Спасли только намертво вгрызшиеся в мозг рефлексы. Видишь врага - стреляй!