Поэтому нам нужно поменьше бывать на солнце. Ходить будем только до рынка за продуктами - там кое-что осталось - и обратно, причем по очереди. Так решил мистер Акерман.
Мы думали, что посидим в реакторе еще неделю-другую.
А прошло больше двух месяцев.
Уж на что я женщина терпеливая, но взаперти, да в тесноте, да в вонючих душных комнатах - мы сидим в Центре управления реактором, даже я начинаю…
Нет, лучше не продолжать.
Как говорит мой Бад - нет хуже смерти, чем помереть с тоски.
Вот уж точно про нашу жизнь, будь она проклята.
С самого начала у нас верховодил мистер Акерман. А кому же, как не ему, это ведь он привел нас в реактор. Вообще-то он из Чикаго, но ведет себя так, что иногда аж думаешь - ну не иначе, как англичанин. Он был членом совета школы и вице-президентом большого завода, что за городом. Но он стал вроде как важничать, а у нас ведь этого не прощают.
Начали поговаривать, что Турок будет, пожалуй, потолковее, да к тому же он свой, из местных. Эти разговорчики дошли до мистера Акермана.
Хотя любому дураку ясно, что мистер Акерман лучше. Но Турок всем капал на мозги: он, мол, и инженерное дело изучал в Оберне - когда это было, сто лет назад, - и языки разные, дескать, учил для себя, и все такое. И в результате, когда мы выбрались на поверхность, то с ним считались больше, чем с мистером Акерманом.
Турок сказал, что из-за Эммы все радио сломалось. Я говорю, что приплетать сюда Эмму - только кур смешить, она и пальцем не трогала. А он говорит, что именно так это явление - "явление"! - называется. И такой он во всем. Сидит сиднем, типа думает, да забавляется со своими радиоприемниками - ни один так и не смог починить. И только приказывает остальным: пойди туда, сделай то. Иные, ясно дело, иные слушаются. Этот старикан знает кучу разных бесполезных вещей, вот и убедил горстку дураков, что он прямо-таки мудрец.
Отправил их на разведку. У людей от холода страсть как перехватывало дыхание, пальцы коченели на ветру. А старина Турок сидел в тепле да развлекался с приемничками.
Турок
По радио не слышно ни черта, кроме треска. Ни одного нормального приемника, чтобы поймать Европу.
Телефоны тоже, конечно, не работают.
Когда мы выбрались на поверхность, то в первую же ночь увидали на небе движущиеся точки: жемчужная - это, наверно, орбитальная колония Аркапель, а красноватая - Руссландия.
Вот тогда-то мистеру Акерману и пришла идея.
Мы, говорит, должны связаться с ними. Узнать, каковы разрушения. Попросить о помощи.
Да только не работает же ни фига. И послать радиограмму мы не можем. Мы разыскали пару местных радиостанций и перетащили оборудование с них сюда, в реактор, где электричество пока есть.
Оказалось, все детали повреждены - ни одной целой нет. Ни передатчик, ни приемник не собрать. Это все из-за ЭМИ - электромагнитный импульс всему виной. Когда я это сказал, Анжела ну давай хихикать: "Из-за Эммы! Курам на смех! При чем здесь Эмма?"
Последнее время снаружи сучий холод. А мы - потные, грязные, вонючие - набились, как селедки в бочку.
Бад с другими мужиками ходит на добычу, приносят остатки из магазинов. Им приходится забираться все дальше и дальше, чтоб хоть чем-нибудь поживиться. Женщины готовят из того, что еще не вконец протухло. Есть стараешься побыстрее, чтоб не расчухать, чего глотаешь.
Так время и проходит. На холод стараюсь не вылезать.
Чем только не пробовали заняться за это время! Бад вздумал запустить реактор, они впятером почитали инструкцию, решили, что справятся. Я чуток помогал.
Мы вытащили несколько стержней управления, открыли клапаны и попытались эту хреновину раскочегарить, чтоб получить немного тепла - просто для обогрева. Но тут, ё-моё, звонки зазвенели, сирена загудела и голос с магнитофона как заорет:
АВАРИЙНАЯ СИТУАЦИЯ, КАТЕГОРИЯ НОМЕР ТРИ! ПЕРСОНАЛ ПО МЕСТАМ!
С перепугу мы чуть в штаны не наложили.
Так что больше к этой заразе не прикасаемся. Ну ее к дьяволу.
Обходимся генераторами. Топливо для них добываем в городе. Точнее, Бад со своей командой добывает. Я староват для таких дел, тут с меня мало проку.
По ночам мы по-прежнему видим, как по небу катятся светящиеся точки.
Только там знают, что происходит. Мы на этих точках зациклились - нужно же понять, что творится на свете.
Ну, вот мистер Акерман и говорит - поехали, говорит, в Информационный центр, что южнее Мобайла, возле Фэйрхоупа.
Когда он этакое сказал, я не смолчал - хоть некоторые и считают, что я просто бесполезный старикашка. Набрал в грудь побольше воздуха и громко так говорю:
- Толку-то, даже если мы доберемся. Там же кругом кодовые замки, да и охрана поди. Будем в дверь колотить, пока руки в кровь не собьем, а потом отправимся восвояси.
А мистер Акерман мне отвечает, да важно так:
- Вы, похоже, совсем забыли про моего кузена Артура.
Он всего-навсего женат на родственнице этого Артура, а вид такой, будто сам его породил.
- Это тот, что работает в Цитронелле, что ли?
- Вот именно. Он имеет доступ в Информационный центр.
Куда ж деваться, пришлось вылезать из убежища и тащиться в Цитронелл. Так мы и попали в беду. Чуяло мое сердце.
Мистер Акерман
Я не хотел брать с собой этого старого болвана, которого они зовут Турком. Такой же тупица, как все Банрены. Но остальные Банрены поддержали меня - а многие были против моего плана добраться до Артура, и мне пришлось тоже с ними согласиться.
Думаю, они просто хотели сплавить этого докучливого старого придурка. Он у меня за спиной начал распускать всякие слухи - а ведь я спас этих людей. Триста человек. Банрены навязали мне этого Турка, чтобы досадить.
Мы все были добровольцами. Мы устали жить в тесноте, в брошенном реакторе, пропитанном кислым потом. Нас было пятеро: Бад с Анжелой, малыш Джонни (его захватили, чтобы по пути завезти к родителям в Фэйрхоуп), Турок и я.
Мы вышли из реактора наружу. Над нами было серое небо, по которому неслись мелкие злые тучи. До Цитронелла мы добрались довольно быстро - Бад раздобыл "понтиак". Пока двигались на юг, наблюдали, как клочковатые облака отрываются от большой красной тучи, которая стояла на горизонте совершенно неподвижно и только плевалась молниями. Я уже видел ее и раньше, издалека, потому что к берегу она не приближалась. Жуткое зрелище.
Мы подъехали к Цитронеллу. В стене здания зияла огромная дыра.
- Вроде как домик превратили в печку, - заметил Бад.
Анжела, которая не отходит от Бада ни на шаг, сказала:
- Сюда попала бомба.
- Нет, - возразил я. - Скорее всего, внутри произошел взрыв.
И я оказался прав. Хотя толком ничего не понять. Сьюзен говорит об этом очень невразумительно.
Тем не менее входная дверь была закрыта. Мы постучали. Никакого ответа. Мы выломали дверь и вошли. Артура нигде не было. Вообще нигде ни души.
В дальней комнате на кровати мы нашли женщину. Выглядела она ужасно: под глазами черные круги, пряди грязных волосы свисают на лицо. Вокруг валялись банки с консервами, рядом стояла маленькая плитка вроде спиртовки.
Сначала она не отвечала на мои обращения. Но мы ее успокоили, и она понемногу заговорила. Отказ от общения - это очень нехороший симптом. Два месяца назад произошло событие, которое вызвало у нее глубокий шок.
Конечно, жизнь в здании, переполненном трупами, не очень-то помогает оправиться от шока. Думаю, что эти простофили не позаботились о хорошей защите от радиации. К тому же отопление в Центре не работает. Поэтому те, кто не погиб от лучевой болезни, умерли от холода.
Сьюзен
Вы себе не представляете, какой это кошмар: люди, которых ты знала как милых, добрых, воспитанных, превращаются в злобные, жадные создания, у которых сохранилось одно человеческое чувство - тоска по умершим.
Но и тогда Джин оставался человеком, я сама в этом убедилась.
Со временем начались ссоры, скандалы, и они продолжались с утра до вечера. Никто не знал, что делать. Ясно было, что стены не дают достаточной защиты, и гамма-излучение спокойно проникает сквозь материал, из которого изготовлены эти блоки. Мы по очереди сидели в компьютерной, потому что она находится в глубине здания и к тому же в ней еще работали фильтры. Мы надеялись, что так удастся уменьшить получаемую дозу. Но радиация, она распространяется скачками, ее приносит ветер, она выпадает с дождем, но дождем и смывается. Невозможно предсказать, когда ты получишь большую дозу, а когда счетчик будет только изредка пощелкивать. Чистый воздух вдыхаешь как благовоние, его чистоту ощущаешь даже на вкус.
Мне повезло, только и всего.
Мне досталось почему-то меньше, чем остальным. Потом некоторые говорили, что я, как медсестра, делала себе особые уколы, чтобы спастись. Я не обижалась - понимала, что в людях говорит отчаяние. Хуже всех вел себя Артур. Джину пришлось даже как следует поговорить с ним, чтобы прочистить ему мозги.
Я была в компьютерной, когда принесло самую сильную волну гамма-излучения. За все это время случилось три таких всплеска, когда счетчик зашкаливало, и каждый раз я оказывалась в компьютерной: совершенно случайно по графику выпадала моя очередь.
На графике настояли те, у кого было оружие, сказали, что это самый справедливый вариант. И до поры до времени никто не возражал.
Мы все знали, что радиация в организме накапливается, и многие из нас уже набрали смертельную дозу - через месяц или через год они все равно умрут, поделать ничего нельзя.
Я к тому времени стала старшей медсестрой. Не потому, что была опытнее других, а потому, что другие умерли. С наступлением холодов люди стали умирать чаще.