Мля, неприлично подумала та, старательно сохраняя невозмутимость, а то фабрикант не знает расходы на эксплуатацию грузовика, по сравнению с пролёткой? Хотя может и не в курсе. Речь то не о грузовике, а о фургоне. Совсем новый опыт. И знать всякие тонкости ему не обязательно. Одно дело личная пролетка и личный антамабиль, другое эксплуатация грузовика. Да и воспитательный процесс. Она предложила, пусть вертится. Промолчать с каменной рожей не вышло.
– А повозка? – возмутилась женщина. – А кучер?
– Сами найдете, – отрезал Хоуп. – Короче представите по истечении месяца подробный отчет с финансовыми затратами, сравнением вариантов и конкретными предложениями по улучшению деятельности и повышению качества. Вот тогда мы и поговорим серьезно. Пока судить рано. Намерения похвальные, обсуждать всерьез положительный момент преждевременно. А пока, – он сделал паузу и что-то мысленно прикинув, изрек, – думаю пять тысяч взноса с каждого члена комитета, никого не разорят.
– На месяц! – ахнул Ратников, – такие деньжища!
– Бедных не задерживаем, – пробурчал Ляпин, залезая во внутренний карман пиджака и извлекая чековую книжку.
– Одну минуту, – поднялся промолчавший все время молодой человек. На вид ему было возле тридцати и он молча сидел в углу развалившись на стуле. У Фионы создалось впечатление, что под общий гам прекрасно спит. Даже не шевелился.
– Костин, – представился, с поклоном в ее сторону, демонстрируя, что все это время бодрствовал и внимательно слушал.
– Папа ваш как? – ласково поинтересовался Ратников. – Выздоравливает?
Про отца Фиона была не в курсе, но фамилия опять не из тех мимо кого спокойно проходят. В мире существовало всего две фирмы выпускающие гирокомпасы и приборы, используемые для управления артиллерийским огнем военных кораблей. И только одна в Шиоле.
"Костин и Сын" владели целым комплексом предприятий для разработки и производства изделий точной механики в военных и гражданских нуждах. Один гирокомпас стоил до 200 тысяч "корон" и за эти деньги без проблем можно приобрести парочку приличных транспортных судов. Городская больница была построена на их пожертвования. Содержала ее уже Управа, но планировали и сооружали Костины.
– Мне хотелось бы уяснить, на что именно пойдут деньги, – игнорируя суетливого деятеля, сказал тот. – Я со своей стороны признаю начинание госпожи Хейс замечательным, однако не собираюсь тратиться на излечение шиольцев.
– Вот именно! – обрадовано возопил Ратников.
– Мы стремимся помочь городу и живущим в нем. Спасать чужаков не наша забота! Вообще-то у них армейские лекари имеются, – под общий шум закончил.
– Когда я приезжаю и слышу крик боли, – громко сказала Фиона, – мне абсолютно без разницы как человек молится, где он родился и какую профессию получил.
Люди замолчали и стали прислушиваться.
– Мне плевать, – продолжила она, – платит ли он налоги и в каком размере. Нарушил закон или всю жизнь мухи не обидел. Рябой он или кривой. Я вижу пострадавшего или тяжело больного. И в документы заглядываю с единственной целью – зафиксировать личные данные и при необходимости сообщить родственникам. Вы все, – она обвела сидевших взглядом, – хотите свободы и своего государства. Как скоро с таким отношением начнется дискриминация сельских жителей по отношению к городским, горцев в сравнении с равнинными жителями и кланов не с той внешностью? Вы знаете, куда ведет этот путь? Я точно скажу: не к процветанию. К вечной грызне между собой! Ваши свободные жители острова еще про королевские порядки непременно станут вспоминать с ностальгией.
Костин неожиданно поклонился.
– Вы правы. Мне не нравится подобное предположение и мнение о нашем будущем, но в ваших словах присутствует справедливость. Я не особо волнуюсь по поводу жителей севера или гор. Звучит нехорошо, зато честно. Мы всегда старались обустроить Натмук, забывая об остальном острове. Принцип должен быть один – права и обязанности одинаковы для всех. Поэтому на вызов требуется ехать. А вот везти шиольцев в городскую больницу – нет!
– Военных, – мягко сказала Котова. – У них есть свой госпиталь и пусть там поднимают на ноги. А жители города и приезжие вне зависимости от подданства имеют право на милосердие. Это честно госпожа Хейс?
– Да, – подумав, согласилась она.
Дверь распахнулась и в комнату ворвался Кормик.
– Возле Крепости мощный взрыв, – произнес он, тяжело дыша. – Ресторан "Золотой якорь". Большая бомба. Много пострадавших.
Ратников вскочил и кинулся наружу. Судя по поведению это было его заведение. Ойкать и хвататься за голову не стал. Сразу помчался целеустремленно выяснять подробности.
– Эй, – заорал Ляпин ему вслед, – за газом следить лучше надо.
– Там сегодня должно было состояться офицерское собрание 2-й кавалерийской дивизии, – негромко сообщила Ситникова. У меня закупали много пирожных. Юбилей какой-то.
– А отличившийся дважды 8-й драгунский полк как раз во второй дивизии числится, – пробормотал Костин. И страшно довольно сообщил, – боюсь это не газ!
– Мы едем, – для всеобщего сведения провозгласила Фиона.
– Конечно, – закивал Хоуп, одобрительно. – Занимайтесь делом. Между прочим, – услышала она уже на ходу, – идея нашего господина Ратникова о распространении взносов за медицинское обслуживание на все население города не так уж глупа. С каждого пол "кроны" и появятся серьезные суммы на 2-ю городскую больницу. Одной крайне недостаточно!
* * *
Она не успела выскочить наружу и направиться к страшным дымящимся развалинам, с провалившейся внутрь крышей, как дорогу загородил хорошо знакомый офицер. Он у мужа в отделе служил и частенько появлялся у них дома.
– Может вам не стоит ходить? – глядя куда-то под ноги, невразумительно спросил.
– В чем дело? – изумилась Фиона, – вы думаете, я в первый раз увижу кровь?
Метрах в пяти от них с визгом затормозила вторая машина с ее собственноручно изготовленной по трафарету надписью "Экстренная медицинская помощь" и она невольно поморщилась. Надо потом всенепременно сделать внушение мальчишке водителю. От таких вещей колеса скоро менять придется, а денег она пока не видела и что там нарешают благодетели неизвестно. Требовать люди горазды. Помогать много меньше. Тем паче, если дохода не сулит.
Из разбитого проема, когда-то бывшего дверью солдаты вытащили непрерывно стонущего человека в остатках обгорелой формы. Еще несколько, не меньше десятка, уже лежали прямо на земле и постоянно оглядывающаяся на нее Беленькова в сопровождении Кормика двинулась к ним.
Со всей округи сбежались военные и помогали. Правда не все. Один совсем молоденький солдатик, то ли налюбовавшись вблизи, то ли впервые попав на подобное происшествие, стоял на коленях и метал из себя все содержимое желудка прямо на дорогу. Как отвратительно вблизи смотрятся обгорелые люди и насколько у них мало шансов выжить, она помнила еще по учебе.
Прохожие в цивильном задерживались редко. И сочувствия горожане по отношению к армейским офицерам не испытывали и недолго попасть под обвинения. Загребут в полицию или в тюрьму, доказывай потом, что случайно мимо проходил.
– Полковник, – все также, не глядя в глаза, пробормотал вконец засмущавшийся собеседник.
– Радан? – вздрогнув, спросила Фиона, – где? И двинулась по указанному направлению, обойдя капитана как неодушевленный предмет.
Муж обнаружился практически сразу метрах в пятнадцати. Он лежал на спине с двумя пулевыми ранениями в груди. Не требовалось проверять пульс, сразу видно – мертв. Лицо изумленно-недовольное. В руке знакомый пистолет.
– Что произошло?
– Он бежал на взрыв, а примчавшийся патруль с перепугу принял за лигиста. В Крепости они были в военной форме. Там начиналось со взрыва и здесь. Так они говорят.
– То есть его убили собственные подчиненные, – задумчиво сказала Фиона. – Не террористы, даже не в бою, по дурости.
– Ну, да, – с запинкой подтвердил капитан, – их обязательно отдадут под суд!
К ним подскочил Кормик и торопливо доложил:
– Нашли семерых погибших и шестьдесят два раненных. Четырнадцать в очень тяжелом состоянии. У нас нет столько перевязочного материала.
– Вы бы капитан лучше пригнали из Крепости транспорт, – железным голосом приказал Фиона. – Не на руках же нести! Надеюсь хватит полномочий?
– Так точно, – ответил тот, – ошарашено моргая. Ожидаемых рыданий не последовало.
– Всех в госпиталь, здесь ближе, чем в городскую больницу. И правильнее, – продолжала раздавать указания вдова, не собираясь падать в обморок. – Вряд ли там обрадуются офицерам.
– Так точно, – подтвердил капитан, собираясь уходить. В душе он почувствовал зависть и одновременно злость. Нет, конечно, предпочтительнее, когда твоя жена не теряется в самой страшной обстановке. Однако могла бы проявить и побольше чувств.
– Я не требую крайних мер для солдат, – сказала Фиона с нажимом, в очередной раз ставя его в тупик. Совсем не тех слов он мог ожидать. – Это не убийство – обычная глупость. Если кто и виноват в происшествии – так придумавший вводить военное положение. Не вздумайте устраивать суд без меня, а то я найду к кому обратиться. Свободны!
– А?
– После отправки раненых! Ему уже все равно. Подождет. И домой не надо. Вместе со всеми остальными.
Кормик рядом булькнул нечто невнятное. Похоже, до него дошло кто мертвый.
Она перестала обращать внимание на офицера, присела возле мужа, легко погладила по лицу, закрывая глаза. Достала из нагрудного кармана документы. С трудом разжала пальцы и вытащила ПВ, сунув его в карман.