- О тяготении. Нам предстоит жить именно в таком поле, и я предлагала техслужбе сразу установить его, а не увеличивать от нормальной величины долгие десять юл-циклов. Глупо получается: привык к повышенной тяжести, освоился при коэффициенте 1,2 - а завтра изволь привыкать заново уже к градиенту 1,3.
- А в твоём родном мире какой градиент? - спросила Сарина, прищурясь.
- Полуторный. Почти.
- Ну-ну.
- Да при чём тут это?
- Ни при чём. Совершенно ни при чём.
Миреска сообразила, что её подкалывают, и рассмеялась. У неё был очень красивый смех.
- Хочешь оттянуть разминку? Вперёд!
Сарина, которая хотела именно этого, поплелась следом.
Впрочем, пассивности ей хватило ненадолго. Раньше она уже тренировалась в увеличенном поле тяготения и владела несколькими целительскими приёмами, способными помочь преодолевать его. Прародина виирай была довольно "лёгкой" планетой, большинство миров с кислородной атмосферой имели тяготение процентов на 10–40 большее. Поэтому даже матёрым пространственникам врачи рекомендовали не менее одного юл-цикла из каждых шестнадцати проводить в поле на треть мощнее привычного. А лучше - в полтора раза мощнее, и один цикл из восьми. Мало ли, вдруг когда-нибудь придётся сидеть на самом дне гравитационного колодца? Лучше заранее составить представление о том, каково это.
Но градиент 1,72…
Поднять руку - просто поднять руку! - как выжать гантель. Наклонишься - а распрямляешься уже так, словно штангу поднимаешь. Причём не самую лёгкую штангу. Да и наклоняться-то надо осторожно: поле так и норовит сделать движение более резким, чем это нужно, и даже более резким, чем это безопасно. Присядешь, и вставать не хочется. Хочется лечь.
Тяжко.
Сарина прикрыла глаза, пробуждая скрытую внутри силу. У солнечного сплетения разросся комок тёплого сияния, запульсировал, разросся ещё. Выпустил лучики, разбежавшиеся по рукам и ногам. Постепенно, но довольно быстро в поле мысленного зрения Сарины проявилось схематичное изображение собственного организма. По схематичности можно было судить о мере овладения целительством: чем ближе к реальности, тем лучше. Но на этот раз добиваться возможно более полного сходства схемы и действительности Сарина не стала: в настоящий момент её интересовали не скрытые тонкости контроля, а костно-мышечная и сердечно-сосудистая системы. То, что страдало от высокого тяготения более всего и нуждалось в адаптации в первую очередь.
Начать с сердца. Частые сокращения, напряжённый ритм… Тут мало что можно сделать: сердце должно поработать с большей отдачей. Вот только это напряжение… Снять его. Лишние затраты сил нам ни к чему. Кровеносные сосуды… Так же просто, как с сердцем, с ними не сладить. Ненадолго вспомнив о нервной системе, Сарина заставила действовать что-то вроде комплексного условного рефлекса, отвечающего за эластичность сосудов и проницаемость их стенок. Теперь даже после нескольких мири-циклов в спортзале ноги не отекут и в то же время можно будет повиснуть на турнике вниз головой, не опасаясь потерять сознание от резкого прилива крови к голове. Хорошо… И пока контакт с нервной системой ещё не ослаб, надо заострить рефлексы. Чтобы, к примеру, поймать падающий предмет (и самой не упасть), надо действовать шустрее. А увеличенный мышечный тонус нам поможет. Теперь, после работы с сосудами, его можно повышать без опаски - конечно, если знать меру…
- Что ты делаешь?
- Так, - откликнулась Сарина. - Небольшая медитация. Собственно, я уже закончила.
Открыв глаза, она прислушалась к своим ощущениям. Хорошо. Или, во всяком случае, не так плохо. Тяжесть, конечно, никуда не делась, но воспринималась куда легче. Где-то процентов на тридцать сверх нормы. Помахав руками, пару раз присев и вдумчиво потянувшись, наклоняясь из стороны в сторону, Сарина мысленно поздравила себя с успешным воздействием на организм и перевела взгляд на Миреску.
А та уже завершила разминку и приступила к серьёзной тренировке. Нацепив (поначалу Сарина не поверила собственным глазам) синий жилет с отягощением, она чередовала серии отжиманий и приседаний. Пять того, пять другого. Пять того, пять другого. Снова. И снова…
Закончив очередную серию приседаний, Миреска сосредоточилась - и сделала прямое сальто. А затем, без паузы, обратное.
При градиенте 1,72. В синем жилете (шестнадцать дополнительных килограммов)!
- Ты не стой, - сказала она Сарине, - работай.
Голос у неё при этом был ровный. Не так чтобы совсем уж обыденный, но и не более напряжённый, чем после недолгой пробежки при обычном тяготении.
"Вот что значит привычка к полуторной тяжести!"
Но, посмотрев на Миреску взвешенным проникающим взглядом целительницы, Сарина была вынуждена признать: дело не только в привычке. Дело ещё и в той самой работе: регулярной, тяжёлой, вдумчивой.
"А ты думала, откуда у неё такая фигура? - И ещё: - Значит, вот как понимают совершенствование обычные виирай. Запомним".
Встав на беговую дорожку, Сарина закрепила "поводок", обнулила табло тренажёра и направилась к совершенству лёгкой трусцой. Правда, у неё мелькнула было мысль надеть перед бегом жилет - не синий, конечно, и даже не зелёный, а красный или оранжевый, - но после трезвой оценки собственных возможностей мысль о дополнительном отягощении пришлось оставить. Вернее, отложить до следующего занятия.
"Никаких рывков. Шаг за шагом, ступень за ступенью. Это долгий путь".
Одобряющий взгляд Мирески стал Сарине наградой. Не умеющая читать в чужих умах Миреска, похоже, обладала опытом, помогающим успешно угадывать чужие намерения и мысли.
"Этому тоже стоит поучиться", - решила Сарина.
И побежала немного быстрее.
Спустя примерно мири-цикл тренировка по настоянию Мирески была приостановлена. Видимо, она заметила, что новая знакомая понемногу выдыхается, и милосердно объявила перерыв. Сама-то она, несмотря на куда большую нагрузку, чувствовала себя отлично. Даже после затяжной серии на степ-автомате в темпе, мало отличающемся от бегового, её лоб лишь слегка увлажнился. А вот с Сарины текло градом. Ей уже давно не казалось, что в тренажёрном зале слишком холодно. Какой холод, о чём вы?
- Держишься неплохо, - заметила Миреска, пока Сарина с отвращением глотала подогретый до температуры тела сок. - Но слишком стараешься. Попробуй немного снизить темп.
- Снизить? Если его снизить, я вообще шевелиться перестану.
- Не преувеличивай. А что до нагрузки - перестань за мной гнаться и вспомни слова инструктора: "В долгой тренировке должно проливаться столько же пота, сколько в короткой". Или вам инструктор этого не говорил?
- Говорил, но немного иначе. И не инструктор.
- А кто?
- Мастер-целитель. На практических занятиях по адаптации к высокой тяжести он сказал, что долго находиться на дне колодца нельзя так, как бегают стометровку. И даже так, как бегают средние дистанции, - нельзя. Иначе придётся чередовать бег с передвижением ползком.
- Слушай, - сказала Миреска, оживляясь, - а что ты вообще можешь сделать своей силой? Убрать часть этой тяжести, например, можешь?
Сарина усмехнулась.
- А то. Хоть всю. Но притерпеться к высокому градиенту другими способами будет в конечном счёте куда лучше. Вообще-то целитель выдал фразу насчёт стометровок как раз после того, как один из моих… сокурсников создал персональный пузырь с невесомостью.
- И что потом?
- Пузырь продержался два арум-цикла. Почти. И лопнул.
Миреска рассмеялась.
- Надеюсь, никто не пострадал?
- Мастер вправил вывих на счёт "три".
- А при какой тяжести вы тренировались?
- Одно занятие - при двукратной. Другое - при трёхкратной. И заключительное - при градиенте 4,5.
- Ого.
Сарина пожала плечами.
- Тот, кто не может выдерживать высокие нагрузки, не может быть пилотом стайгера. А стать пилотом стайгера - или хотя бы просто пилотом - хотело полкурса.
- Ты тоже?
- Да.
Миреска положила тяжёлую руку на плечо Сарины.
- Знаешь, - сказала она, - у меня тоже была мечта. Собственно, и сейчас… Я хочу играть на ударных в классическом оркестре. Чувство ритма у меня отличное, да и слух есть, так что с этой стороны всё в порядке.
- И что?
Пожатие плеч, почти не стеснённое синим жилетом.
- Уроки классической музыки стоят столько, что всей семье пришлось бы подтянуть пояса. А у меня, между прочим, ещё два брата и две сестры. Младшие. Со своими мечтами. Я прикинула, что да как, и завербовалась в мобильную пехоту. Армия обещала хорошие льготы плюс если не роскошное, то высокое содержание. Ну и…
- Ты до сих пор хочешь играть в оркестре?
- После того как научилась играть на самых громких ударных? - Миреска очень натурально изобразила выстрел с отдачей из чего-то мощного. - Уже меньше. Мне понравились пляски в активной броне, знаешь ли… - Пауза. - Но я всё ещё коплю денежку.
- А мне обещали кресло пилота, - призналась Сарина. - Потом. После тринадцатого подсектора… и в зависимости от достигнутых успехов.
- Тогда удачи тебе. И чистого пространства.
Сарина кивнула. Допила сок.
- Продолжим? - предложила она.
И они продолжили выжимать из себя пот на протяжении двух следующих мири-циклов. Причём Миреска сбавила обороты так же, как и Сарина, перейдя от силовых упражнений и акробатики к длительным стайерским нагрузкам. Бег, перемежаемый ходьбой, тренажёр для гребли, аэробика… Лишь иногда, не чаще, чем раз в шестнадцать арум-циклов, Миреска резко увеличивала нагрузку, но отступала прежде, чем приходило утомление.