Я вытащил из кармана часы на цепочке и протянул их Монаху. Он улыбнулся и отрицательно помотал головой.
- Прочти ещё раз дарственную надпись и посмотри на фотографию. Вот от неё-то и узнали. Конечно, она сильно изменилась со времени, когда был сделан снимок. А кто она такая и кем тебе приходилась сам вспоминай.
Сказав это, он поднялся со скамьи и добавил:
- Пойду Андрюху сменю. Фляжку тебе оставляю, только не переусердствуй. Завтра тяжелый день, утром короткие сборы завтрак и выходим. Понимаю, много всего сразу на тебя свалилось. Посиди, подумай.
И он вышел из подвала.
Вот так и прошел наш обстоятельный разговор. Прояснилось многое, но ещё больше оставалось за бортом понимания. Такое сразу не переваришь.
Через минут пятнадцать появился насквозь промокший и злой Андрей. Бросив на меня не дружелюбный взгляд, он что-то бурча себе под нос, прошел с соседнюю комнату, откуда вскоре послышался его могучий храп.
Я просидел за столом в одиночестве около часа. В голове усиливался шум, не помогал и спирт. Пора на боковую. Взяв со стола фотографию, напоследок вгляделся в знакомые-незнакомые лица, убрал её в карман к часам, и проследовал в том же направлении что и Андрей. Добрался до постели и завалился на свободную раскладушку.
Уснуть не получилось, ворочался и думал, думал, думал.
И всё впустую, и всё не о чём.
Монах и Андрей поочерёдно сменяли друг друга, раздражая меня своими копошеньями и бубнением.
Только под самое утро навалилась муторная полудрёма, вымотавшая меня ещё больше чем бессонница.
Глава 15
Монах грубо растолкал меня. Слабо что, соображая, я подскочил на скрипучей раскладушке пытаясь нащупать на полу автомат, а заодно понять, где нахожусь. Вспомнил быстро и вся тяжесть вчерашнего дня со всеми его дикими откровениями и признаниями обрушилась на меня с новой силой. Словно срезанная на корню трава я рухнул обратно на постель, выдавив при этом из себя приглушенный вымученный стон убеждённого грешника.
- Я предупреждал вчера - не переусердствуй. - Сказал Монах. Я не нашелся, что ему ответить.
Голова трещала от похмелья и копошащихся не вмещающихся в ней мыслей. Что приносило большую муку трудно сказать, так же как я не мог точно определить, что сильнее допекает меня физическое или душевное недомогание. Всё настолько переплелось, что даже разбираться в этом не хотелось.
- Вставай егерь! - Привычным командирским тоном скомандовал Монах. - Ровно один час и не минутой больше на приём пищи чистку оружия и сборы. Мы и без того задержались.
По вбитой за годы обучения привычке, к беспрекословному подчинению старшему по званию, я тут же вскочил на ноги. Вытянулся по струнке и с готовностью выкрикнул:
- Есть!
- Вольно служивый садись за стол завтракать пора.
Он вышел из комнаты отдыха. Наспех приведя в порядок одежду, и разгладив отёкшее лицо я, поспешил за ним. Всё-таки военная дисциплина лучшее средство от беспокойных и потому ненужных мыслей. Сейчас предстояла серьёзная мужская работа, и места для жалости к себе там не оставалось. Я невольно улыбнулся.
Монах всегда был грубоват и неповоротлив, когда дело доходило до проявления эмоций, но сухарём-таки не был. Я уже упоминал, что между нами сложились почти родственные связи. А из того что мне стало известно вчера понятно почему. Он нашёл меня, и я приходился ему кем-то вроде крестника. И поэтому я обиделся его по хозяйски грубоватому подходу, когда он с места в карьер, не дав мне очухаться, обозначил дальнейший пункт нашего теперь совместного предприятия. Но теперь я понял, эта его бесчувственность была по большей части показной, чтобы дать мне понять, что жизнь не остановилась и мне в ней найдётся место и не в ряду безвольных зрителей, а среди действующих персонажей.
Должен признаться это отличная терапия.
- Садись за стол. - Сказал Монах. - Заправляйся, как следует. Как говориться чем бог послал.
Бог как обычно не сильно расщедрился. На столе стояла глубокая миска с вяленным барсучьим мясом. Половина большой маисовой лепёшки и чай из зверобоя прошлогоднего сбора. Единственным приятным дополнением к утреннему меню были свежие ростки одуванчика, в изобилии вылезшие на открытых участках земли за время начавшегося дождя.
- А Андрюха перекусил уже? - Спросил я, с трудом разжёвывая жесткое волокнистое мясо.
- Он три часа назад вышел, с собой взял.
- На крыше караулит?
- Да нет прогуляться вышел, тут недалеко, должен подойти с минуты на минуту.
Я не стал выпытывать подробности вылазки Андрея, зная наперёд, что если Монах не сказал сразу, будет молчать до тех пор, пока не сочтёт нужным со мной поделиться. Вместо этого я ограничился пространным совершенно пустым вопросом, тоже не ожидая какого-то определённого ответа.
- Какие соображения?
Он пожал плечами.
- А какие могут быть соображения. Всё по плану. Дорогу до "Водоканала" помнишь хорошо?
- Более или менее. - Не очень уверенно ответил я.
- Ну-ка давай вкратце на словах. - Он отхлебнул из кружки, поморщился и выжидающе уставился на меня.
- Значит так: тремя кварталами севернее зоопарка, параллельно центрального проспекта есть ответвление трамвайных путей.
Монах понимающе качал головой, мысленно повторяя описываемый мной путь. Я продолжил:
- Километрах в трёх севернее от того места в переулке меня подстерегли. Ну, когда…
- Я помню, помню, не отвлекайся.
- Потом строго на север. Там серьезная геомагнитная аномалия, я полтора дня крутился как на карусели.
- Дальше, дальше. - Нетерпеливо требовал Монах.
- Всё верно, - поддразнил я его, - дальше и дальше.
Он побагровел, раздул ноздри и сказал:
- Ты бы посерьёзнее что ли.
- Извини просто не смог сдержаться. Дальше, если не попадём под раздачу, нужно пройти километров пять по направлению к центру. Откроется широкая улица почти не тронутая разрушениями. Вверх по ней, ну, может, полтора-два километра улица разойдётся небольшой площадью и мы на месте.
Монах молча жевал, я поспешил последовать его примеру, налегая на хлеб и чай сказывалось обезвоживание после вчерашнего угрюмого застолья.
- В общем, не так уж это и важно. Помнишь ты дорогу или нет. - Подал голос Монах.
- Почему? - Искренне удивился я.
- Нас проведут.
- У нас будет проводник? - Ещё больше округлив глаза, спросил я.
- И не один. Чего смотришь малахольный. Тринадцать человек в камуфляже - хорошо вооруженные. Идут указанным тобой курсом. На нашем отрезке движение было в пять часов утра. Значит, они опережают нас на половину перехода, часа на три, три с половиной. Это нас вполне устраивает. Не нужно особо спешить, и нет никакого риска, натолкнуться на арьергард. Проводим их до места, а дальше будем действовать скрытно быстро и жёстко. Пленных не берём, живых не оставляем. К тому же нас должны поддержать.
- Кто?
- Там видно будет.
Всё равно не понятно, зачем нужно тянуть время и уступать наёмникам дорогу. Слова Монаха явно расходились с логикой. Ведь не обязательно же было афишировать наше присутствие в здании "Водоканала". И изнутри действовать намного сподручнее, хотя… может у Монаха, и были свои резоны задержать выход и пропустить наёмников - не знаю.
Так или иначе, он не убедил меня - не убедил.
Скорее всего, дело заключалось в чём-то, во что он не спешил меня посвящать. Многого не договаривал Монах и о многом умалчивал - дурачил как младенца леденцом на палочке, то покажет сласть, то спрячет за спиной и состроит страшную рожу. Я безумно устал от недомолвок, но что я мог поделать?
Я даже не успел, как следует разозлиться на его скрытность, потому что за дверью послышался условный свист. Монах навёл неизвестно откуда взявшийся у него в руках дробовик на дверь и только после того ответил уже знакомым тройным посвистом. Дверь отворилась, и на пороге возник Андрей.
Его левая щека была рассечена. Длинная узкая рана ещё не подсохла и из неё сочилась кровь. Но в целом его вид, как и прежде, благоухал каким-то, не нереальным благополучием и просто заражал жизнерадостностью, хоть это было и непросто в наших условиях. В правой руке он держал дисковый пулемёт с раскрытой подставкой, а на плече вдобавок к его винторезу висел короткоствольный пистолет-пулемёт с удлинённой рукояткой, в которой сидел сильно выступающий наружу вместительный патронный магазин.
Андрей широко улыбался, было видно, что он доволен собой. Прямо с порога он громогласно отрапортовал:
- Задание выполнено командир. Группа охранения ликвидирована. Потерь среди личного состава нет.
- С лицом что? - Спросил Монах, он тоже сиял и не пытался скрывать этого. Да и для меня уже не было секретом, куда в какую сторону и за каким интересом прогуливался Андрей, и по факту его возвращения живым здоровым и с богатыми трофеями разделял общее радужное настроение.
- А это? - Андрей потрогал пальцем рану. - Ерунда. Пока одного укладывал, второй падла с перепугу стеганул очередью по окну. И меня осколком вскользь задело. Больно - зараза. Но ему это мало помогло, всё равно без пальца остался. Гляди, какая машинка.
Он потряс перед собой громоздким пулемётом, радуясь этому железному монстру как мальчишка, новой игрушке, подаренной на день рождения. В сущности, он и был ребёнком большим улыбающимся - ребёнком. Способным на убийство - ребёнком, у которого никогда не было детства. Ребёнком - играющим в свои страшные игры, которые ему подкидывает жизнь. Ему не суждено повзрослеть, поскольку взрослость накрыла его с рождения, вмиг и с головой.