- Тут близко. Немного осталось, - коротко бросил тот, и ускорил шаг. Ответ Монаха ничего мне не открыл, по его меркам "это" близко вполне могло оказаться в нескольких километрах. Я набрался терпения и, следя за дыханием, старался не сбиться с темпа и не отстать от своего ведущего.
Несмотря на возраст, в его движениях чувствовалась легкость и скрытая сила. За ним нелегко было угнаться, даже не смотря на отличную подготовку. Он был лучшим из нас - непревзойдённый следопыт, знаток своего дела, аккуратист и педант (в хорошем смысле этого слова). Можно было не бояться, что наёмники возьмут наш след.
Меня мучило другое. А именно: что у него в голове. Что он смог понять из моего рассказа, как всё это осмыслил для себя, что успел придумать. И наконец, главное, о чем будет наш, как он обещал обстоятельный разговор.
Боковым зрением я уловил какое-то движение и тут же повернулся в сторону предполагаемой угрозы и лёгким движением руки выкинул висящий на плече дулом вниз автомат пред собой, спустил предохранитель и, припав на колено, стал высматривать цель.
- Мы здесь не одни. - В полголоса сказал я.
Монах поспешил прижать ствол моего автомата к земле.
- Свои. - Сказал он.
Вот значит как!
Монах вышел в сопровождении, и как знать, не мой ли это конвой!?
Хрен с ним!
Очень скоро всё прояснится.
Я так устал придумывать себе новые проблемы, что даже был бы, наверное, рад лишиться некоторых своих иллюзий, лишь бы мыслей в голове было, поменьше. Но если что так просто я не дамся - повеселюсь напоследок, устрою шумную заварушку.
Не задавая лишних вопросов, поднялся и поспешил за Монахом.
Как я и подозревал, пройти пришлось немало, прежде чем мы оказались на месте.
Добравшись до конца улицы, снова свернули в какой-то узкий переулок, затем зашли в один из подъездов длинного выстроенного полукольцом девятиэтажного дома. Монах открыл хорошо подмазанную металлическую дверь - она подалась без звука, и мы по шаткой сваренной из арматуры лестнице спустились в подвал.
Он прикрыл дверь и дальше пробирались вперед в полной темноте, практически на ощупь, воспользоваться фонариком он мне запретил. Монах похоже и без того отлично знал дорогу.
Я держал его за полу плаща, он перемещался в кромешной тьме, как летучая мышь, не сбавляя шага и ни разу не натолкнувшись на препятствие, и только изредка отдавал мне короткие команды, пригнуться, или заблаговременно приготовиться к повороту. Я послушно следовал указаниям, постепенно утрачивая ощущение движения, казалось, что я муха, попавшая в чернильницу и беспомощно в ней барахтающаяся.
Когда уже совсем потерял ориентацию и перестал понимать, где нахожусь, впереди за широкой спиной Монаха замаячил тусклый свет.
У меня произвольно сложилось впечатление парения, будто бы мы несомые сквозняком неслись к огню как щепки в водовороте или всё те же сбитые с толку мухи, или может какие другие насекомые. Заворожено следя за щёлкой света даже не пытаясь понять, что передо мной, пока не увидел абрис двери.
Она была приоткрыта.
Монах остановился в пяти метрах от узкой горящей щели и три раза в высокой тональности коротко присвистнул, в ответ раздался похожий свист, тогда он подтолкнул меня вперед и ободряюще сказал:
- Смелее егерь не дрейфь. - Что-то похожее я слышал совсем недавно и ничем хорошим для меня это не закончилось.
Осторожно открыв дверь, я вошел в низкую обитую фанерными щитами комнату.
Первое что я увидел это широкий стол, за которым сидел бритый наголо детина, навскидку выше меня как минимум на полголовы и тяжелее килограммов на тридцать, в насмешку целившийся в меня отсоединенным от стоящего рядом, в ближайшем углу, винтореза лазерным прицелом. Вдоль стола по обе стороны во всю длину стояли узкие отсвечивающие серебром лавки.
Я посмотрел на световую метку на груди и спросил:
- Тебе весело?
- Весело. - Ответил он. - Я за тобой полтора часа шёл, пока не дал себя увидеть. Очень смешно!
Я почувствовал себя крайне глупо.
- Андрей десять минут на приём пищи и бегом на крышу. Но, для начала полный отчёт. - В назревающую склоку вмешался Монах, внеся в атмосферу подвала нотку официоза.
Детина моментально отреагировал на его слова. Он выпрямился за столом, картинно расставил по швам руки и круто задрав подбородок чётко по-армейски и в то же время с заметной иронией отрапортовал:
- Монах докладываю: Тринадцать человек с лёгким стрелковым вооружением и одним гранатомётом двигаются в направлении север-северо-запад. Двое оставлены в охранении. Двое отправлены в южный округ, видимо за помощью. Всё. Доклад закончил. Можно мне спокойно перекусить и завалиться спать - пятнадцать часов на ногах! Имей совесть почти полторы вахты!
- Далеко ушли те двое? - Спросил Монах не обращая внимания на поддельное нытье своего напарника.
Вместо ответа Андрей глубоко залез широкой пятернёй за пазуху и, вытащив грубый выпачканный чем-то бурым небольшой холстяной свёрток, со стуком положил его на стол.
Монах небрежно развернул ткань, там оказались два больших правых пальца срезанные с чьих-то рук, он усмехнулся. Андрей скомкал свёрток, убрал его обратно и самодовольно выдал:
- А-то!
- Хорошая работа, - похвалил Монах. - Быстро ешь и на крышу. Через два часа сменю, тогда просохнешь и поспишь.
Андрей с шумом поднялся из-за стола взял свой винторез и невнятно буркнул, словно отправленный в угол, наказанный за озорство и непослушание малолетний мальчишка:
- Иду уже, только и знаешь гонять. Я на крыше пожру.
- Без разговоров егерь! - Прикрикнул Монах. - И где их оружие?
- В сундуке под замком, где же ещё? "Калаш" укороченный и вот винторез, я его себе оставил, если не возражаешь.
- Извини, только сейчас заметил, голова другим забита. Дуй, давай на крышу, подробности после обговорим.
Я следил за их сценой, молча. Мне казалось, что она разыграна специально для меня. И лучше от этого не становилось.
Андрей взял из-под стола что-то завёрнутое в грязную тряпку (наверное, то была приготовленная заранее снедь) и насупленный вышел за дверь.
Когда его шаги стихли. Монах кивком пригласил меня за стол, а сам вышел в смежную комнату.
Я ждал его достаточно долго, успел намять задницу на неудобной железной лавке. И даже успел соскучиться. Он вернулся с флягой в одной руке и стандартной картонной папкой перетянутой тесёмкой в другой.
Сел напротив меня и молча положил между нами то, что принёс.
- Что это? - Спросил я. То, что содержалось во фляге, понятно было и так, меня больше заинтересовала папка, но Монах по своему обыкновению ушел от ответа, до последнего держа меня в неведении.
- Спирт. - Ответил он. Достал из-под лавки две помятые алюминиевые кружки и молча налил из фляги на два пальца.
- Будем.
- Будем, - присоединился я к тосту.
Мы выпили.
Горло будто пережала чья-то железная рука, на глаза навернулись слёзы. Сделав два тяжёлых вдоха, прижал к носу рукав и попытался продышаться сквозь него. Совладав с собой, сказал:
- Хорош зараза!
Монах молча пододвинул ко мне папку.
Я смотрел не неё в нерешительности.
- Открой, - потребовал он.
- Стоит?
- Сам думай.
Старая, порядком затёртая местами заляпанная чем-то жирным обычная канцелярская папка, казалась пустой.
Мне совершенно не хотелось к ней прикасаться и не только из чувства брезгливости, которое она вызывала своим неприглядным видом. Но ещё и потому что после того как я узнаю что в ней, уже не смогу больше ссылаться на собственную неосведомлённость и тогда придётся брать ответственность за свои поступки.
Готов ли я был смотреть на мир широко открытыми глазами, или продолжать подглядывать в замочную скважину? Вопрос, на который никто и никогда не даст прямого ответа.
- Какого чёрта! - Громко сказал я, взялся за тесёмку и потянул её на себя.
Как и ожидал, внутри находились всего три отпечатанных на машинке листа бумаги маленькая цветная фотография и больше ничего. Документы я сперва отложил в сторону. Фотокарточка заинтересовала больше. Поблескивающий слюдяной квадрат, обрамлённый картонной рамкой. Поляроид - вспыхнуло в мозгу непонятно, что обозначающее слово. Но это так - пустяки. Я, не отрываясь, смотрел на изображение. На глаза наползла пелена. Проморгавшись вгляделся пристальней, и от этого стало только хуже.
Снимок сделан очень давно. Краски поблекли. На фоне парапета набережной под сенью раскидистой липы юноша обнимал девушку.
Оба улыбались.
Глава 14
Монах сменил на крыше Андрея часа полтора назад. Я слышал протяжный богатырский храп этого жизнерадостного лысого бугая из соседней комнатки. Самому спать не хотелось, хотя Монах настоятельно советовал - на завтра назначили выход. Он даже не определил меня на пост, разделив ночь на двоих с Андреем. Я и не смог бы если честно.
На данный момент я вообще ничего не мог!
Это не передать словами!
Я чувствовал себя как выпотрошенная рыба, если она способна что-то чувствовать. Во всяком случае, я просто тупо сидел и пытался не то что бы осмыслить свалившуюся на меня информацию, а хотя бы не сорваться в штопор и не снести себе из пистолета полчерепа.
После того как я опознал на фотографии себя и ту девушку из моих снов мысли уже представляли спутанный клубок истлевших шерстяных ниток - за какой бы кончик не потянул либо затягивался узел либо нитка обрывалась.