Наутро пришел второй вышибала Райдэлана, Ноулз. Здоровый и косматый, как медведь, он остановился на пороге и пробубнил:
- Ну что, боец, готов к походу? Буря улеглась, но хозяин велел тебя проводить, куда тебе надо. Впрочем, я вижу, этот ублюдок тебя знатно отделал, ты и по хорошей погоде один не доберешься.
Я понял, что слухи о моем избиении разлетелись по всей таверне.
- Эльму хорошо досталось, если хочешь знать, - сказал Ноулз. Он был бородат, а глаза его запали так глубоко, что казалось, будто он красит веки тенями. - Этот психованный кретин, правда, заслуживает большей взбучки, но в метель даже путевой столб радость, верно, да?
Он с неуклюжей заботой помог мне одеться.
- Гнать его надо отсюда. Никогда не прощу, как он Святу руки поломал. Свят хороший парень был, не то, что этот… - пробурчал он. - Ну, боец, идем?
Я кивнул. Все тело болело. Хотелось опять лечь, залезть под одеяло и спать, пока все не вернется к тому, что было вчера утром, когда я был бодр и полон сил. При дыхании болели ребра, голова все еще кружилась.
- Давай, обопрись на меня что ли…
Мы вышли в коридор, медленно прошли до общего зала. И там столкнулись с Эльмом.
- Шестьдесят монет, собачий сын, - сходу сказал тот.
- В сторону отойди, а то, клянусь Темнобогом, я сдерживаться не стану, - заворчал Ноулз.
- Не с тобой говорю! - Эльм посмотрел на меня. - Я погорячился, но и ты неправ. Твой долг шестьдесят монет.
- Но я же отдал тебе пять… - просипел я, с ненавистью глядя в его близкопосаженные поросячьи глаза.
- И должен еще шестьдесят.
- Ты чего, еще и деньги вымогаешь, что ли? - начал звереть Ноулз.
- Отнюдь, он может не отдавать. Верно ведь, собачий сын. Можешь же отказаться от долга, так? - прищурился Эльм. - Так скажи мне: все, старина Эльм, не должен я тебе ничего. А?
Компас, проклятый компас, проклятый Одноглазый, проклятые Ледовые Гончие! Несчастный Фарри…
- Я… отдам…
- Вот и все, видишь, - силач посмотрел на бородатого напарника. - Никакого вымогательства.
По моим расчетам выходило, что мы должны не больше тридцати монет. На душе стало тоскливо. Но спорить с Эльмом… К концу зимы нам с Фарри удастся заработать шестьдесят монет, если мы не будем покупать ничего лишнего (хотя одежда стоит денег…). Главное, чтобы циркач не увеличил сумму еще раз.
- Удачи тебе, Эд ан Бауди, - улыбнулся мне Эльм. - Заходи еще.
Глава восемнадцатая: "Шэлли"
Когда меня избитого, едва передвигающего ноги, приволок на ферму мрачный Ноулз - первым, кого я увидел, была Шэлли. Так случилось, что в тот день старик Раск ушел в город, вместе с Фарри, и девушка осталась в теплицах за главную.
Неуклюжий бородач в сам дом не пошел и, кивнув мне на прощание, исчез в поднявшемся кружеве мелкого снега.
- Светлый Бог, что с тобой приключилось, Эд? - причитала Шэлли, помогая мне раздеться. Я не сопротивлялся, долгий, многочасовой переход по снежному городу уничтожил всякую способность действовать самостоятельно.
- Мы все изошлись, когда ты не вернулся. И, видимо не зря. Что произошло, Эд?
Я что-то промычал невнятное, но слабость и боль в теле тянули меня к кровати, а не к беседам.
- Ой, дедушка разозлится… Но его можно понять, наемный работник, и в таком виде.
Сверху на меня опустилось одеяло.
- Кушать хочешь?
Еле хватило сил, чтобы отрицательно мотнуть головой.
- Спи, давай, поспи, - поняла меня Шэлли. Ее белокурая головка качнулась вперед, и я почувствовал, как мягкие губы коснулись моего горящего лба. - Ой, бедняжка ты какая… Как же тебя угораздило? Хотя сам виноват, незачем в Трущобы ходить, когда темнеет. Не дурачок же, знаешь, какая там жизнь.
Она что-то еще говорила, но я проваливался в сон, и потому не скажу точно, о чем там было. Что-то про старика Раска и Фарри. Что-то про их планы… Не помню.
Когда хозяин теплиц вернулся домой, я уже смог выбраться из кровати и максимально привести себя в пригодный вид. Синяки под глазами и ссадины на лице было не скрыть, но хотя бы то, как болело тело, мне удалось спрятать.
Я встретил его за столом, неловко ковыряясь в тушеных овощах с жестким мясом бродуна. Старик пришел не один, что означало отсрочку моей экзекуции. Вместе с ним явился высокий, болезненного вида мужчина с татуированным лицом. Глаза незнакомца лихорадочно горели, и он постоянно двигал челюстью, отчего слышалось тихое похрустывание.
Меня незнакомец не удостоил даже взглядом, сразу уставившись на Шэлли. И взор этот был, как у покупателя скота на рынке. Мне сразу не понравился этот человек. Как, впрочем, и белокурой внучке Раска.
- Вот, - сказал старик, едва зима осталась за порогом, вместе со стряхнутым снегом. Он неловко стащил с себя тулуп, помог раздеться гостю, буравившему девушку взглядом.
- Мастер Зоран пришел поговорить с тобой о вступлении в гильдию, - Раск старался не смотреть на внучку, и правильно делал. Грудь девушки гневно вздымалась, глаза сощурились. На гостя она взирала с откровенной злобой.
- Дедушка… - вымолвила Шэлли. - Я говорила тебе о…
- А я настаиваю! - вдруг взорвался старик. Он сел за стол, упершись руками в столешницу. Хрустнули видавшие лучшие годы суставы. - Пока не вернется твой отец, я несу за тебя ответственность. И ты будешь работать, где я скажу!
Я неосознанно сжался, оказавшись зажатым между двумя душевными ураганами и одним холодным штилем мастера Зорана.
- Папа не вернется, дедушка! - почти закричала Шэлли. - Да я лучше в гильдию Услады пойду, чем к этим… к этим…
- Собирателям, девушка, - прошелестел татуированный гильдиец. Он остановился за спиной старика и продолжил щелкать челюстью. Глаза его лихорадочно бегали. - У нас есть имя.
- Твой отец обещал вернуться и он вернется. Это его теплица тоже, - упрямо пробубнил старик. - И она станет его, и он заберет тебя из гильдии, если на то будет ваша общая воля. Но пока…
- Я не пойду к ним!
- Это не страшно, девушка. Путь чистоты не должен быть настолько неприятен, - покачал головой мастер Зоран. - Это путь веры, путь услады замысла Светлого Бога. Я понимаю твой гнев, и говорю тебе - все уйдет, когда ты встанешь на праведный путь.
- Я никогда не встану…
- Тогда я выгоню тебя на улицу, и иди куда хочешь! - заскрипел Раск. О, я чувствовал его стыд, страх и гнев, смешанные в один коктейль. Я ничего не понимал, но слышал. - Твой отец… Твой отец хотел чтобы ты шла дорогой Светлого Бога.
- Мой отец сбежал от тебя, старый дурак, - холодно отчеканила Шэлли. - Сбежал от твоих проповедей. Ему ближе холодный лед, чем ты. Как же ты еще не понял этого?!
- Он вернется. Обязательно вернется, - потеряно пробормотал старик.
Я застыл, опасаясь коснуться ложкой края миски и привлечь к себе внимание.
- Ты не отправишь меня к ним.
- Она нам подходит, - вдруг промолвил мастер Зоран и посмотрел на меня. - Мальчик тоже подходит. Как тебя зовут, мальчик?
- Вы мне не подходите! - крикнула ему в лицо Шэлли и удалилась в свою комнату, напоследок оглушительно хлопнув дверью.
- Эд ан Бауди… - просипел я.
- Что у тебя с лицом, Эд? Где ты шлялся всю ночь? - набросился на меня горюющий старик.
- Простите, - твердо прервал его собиратель. - Я хотел бы закончить. Эд ан Бауди, я бы хотел поговорить с тобой. Насчет…
Под проникающим взглядом мастера Зорана я съежился еще больше. Он чувствовал меня. Он видел меня. Он знал мои мысли!
- Насчет твоих… ммм… твоего виденья.
Его рука нырнула под одежды, откуда на свет явился жетон.
- Моя гильдия держится особняком от остальных, но мальчик с твоим талантами нам пригодится. Вот, возьми. Приходи в любой день. Стражники укажут тебе дорогу к землям Собирателей. Мы обитаем в районе знати.
Я послушно взял протянутый мне жетон, краем глаза отметив, что это пропуск.
- Просто поговорим, - вкрадчиво отметил сборщик. - Добрый Раск ан Гетер, я, пожалуй, пойду.
- Она точно подходит? - со слабой надеждой спросил старик.
- Да, всецело. Скверна не касалась ее. Надеюсь, вам удастся убедить ее в правильности пути верных сыновей и дочерей Светлого Бога.
Он опять защелкал челюстью.
Потом, когда мастер Зоран ушел, Раск сорвал на мне весь свой гнев, накопленный за счет размолвки с внучкой. Я же клятвенно обещал, что никогда впредь не подведу его. Что смогу выйти на работу хоть завтра с утра.
Он не слушал. Ему нужно было выговориться, и Раск облегчал свою душу, проклиная меня и мои таланты. Он знал много ругательств. Очень много, но я терпеливо качал головой, напустив на себя самый сокрушенный вид, на который был способен. И, наконец, его буря утихла. Он поник, сидя на своем месте, опустил голову.
- Ты знаешь что-нибудь о Головаче? - вдруг сказал старик. - О чудовище, сокрушающем порок в нашем городе?
Я промолчал, хотя немало удивился такому определению. Мне вспомнились замерзшие глаза той женщины, в переулке.
- Он опять убил. Утром нашли тело девушки из Торгового района. И это была не шлюха Услады, и не отбросы Трущоб. Он убил простую девчушку… Это чудовище вырвалось на волю. Я не хочу, чтобы с Шэлли что-то случилось. И если для того чтобы она уцелела, мне нужно сдать ее в казематы сборщиков черноуса… То пусть она будет там, пока этот монстр терзает Снежную Шапку.
- Вы… вы бы объяснили это ей… - решился я. После побоев Эльма во мне стало больше смелости. И глупости. - Может, тогда она поймет? Поговорите с ней!