- Я уже говорил комбату, а теперь повторю для вас. Мне нужны люди, для которых умереть героически важнее, чем остаться в живых. Есть у тебя, Сергей Фомич, на примете такие бойцы?
- В-в штрафбате, как в Ноевом к-ковчеге - всякой твари п-по паре, - неопределенно пожал плечами тот. - Одним с-словом, гражданин майор, я так понимаю, что вам н-нужны добровольцы в с-смертники? В-верно? Тогда объясните: а какой р-резон хлопцам ш-шило на м-мыло менять? Тут каждый с-свою п-пулю ждет. И п-просит об одном: чтоб не насмерть.
- Не совсем… - остановил Хохлова Корнеев. - С голой грудью на амбразуру или с гранатой под танк бросаться не придется. Не сорок первый, воевать научились… Наоборот, я очень надеюсь, что все мы уцелеем… Но для этого мне как раз и нужны люди, которым умирать не страшно, которым - смерть во благо. Старуха капризна и порою обходит именно тех, которые перед ней не кланяются.
- Мы?! - с ударением переспросил сержант, вычленив из слов офицера самое важное.
- Да… - подтвердил Корнеев. - Я тоже пойду с ними. Надеюсь, Сергей Фомич, ты не собираешься спрашивать: куда?
- 3-зачем с-спрашивать, - пожал плечами тот, но под безразмерной гимнастеркой это было почти незаметно. - У нас у всех одно н-направление - н-на Берлин. Так, д-дайте п-подумать… И м-много н-народу надо?
- Шестеро. Но я не каждого возьму. Так что с десяток добровольцев будет в сам раз…
- К-Купченко В-Василий, это раз. Д-даже не сомневайтесь. Б-бывший старлей. Б-боксер. Чемпион округа в п-полутяже. Дома жена и дите м-малое. Без пособия семьям военнослужащих туго п-приходится… Да и отношение у властей, с-сам п-понимаешь, тоже с-соответственное… Муж - враг, она оставалась на ок-купированной т-территории. Он родом из Харькова…
- А сюда за что попал?
- Орден "Красного Знамени" ему в феврале д-дали. И к нему пять суток отпуска. А н-на третий день он в-в драку ввязался. Какие-то пацаны к его соседке прямо в парадном п-пристали. Ограбить хотели, или что иное. А у Василия удар б-будь здоров. Да и злость ф-фронтовая. М-маленько не рассчитал. Одного - н-насмерть пришиб, двое - в больнице. И все бы ничего, но у одного у-уродца отец оказался из… особо з-заслуженных…
- Понятно. Но вряд ли он мне подойдет. Ребенок, любимая жена… Ему непременно уцелеть надо.
- Т-так-то оно так, - потер скуластый подбородок сержант, потом снял очки, подышал на них, вытер о гимнастерку и вновь нацепил.
- Но ты же с-сам, майор, сказал: что н-нужны такие, к-которые б и смерти не боялись и в-выжить хотели. Не с-сомневайся… Вася К-Купченко пулям не кланялся, сам видел. Но и п-по минному п-полю д-дуриком не пер. Зато, если п-после выполнения т-твоего задания ему и звездочка, и еще одна награда упадет, то он п-после войны того… заслуженного п-под лавку загонит. А не судьба, так ж-жену г-героя обидеть побоятся. В-верно к-кумекаю?
- Согласен, - вынужден был признать правоту ротного каптенармуса Корнеев. - Годится. Кто второй?
- В-второй? Т-ты не сомневайся, майор, если В-Василий тебе подходит, т-то я вот т-таких же еще десяток к-кликну, а д-дальше уж ты сам с-смотри. Ч-чего попусту языком м-молоть. Как говорится: л-лучше один раз у-у…
- И опять ты прав, Фомич, - согласился Корнеев. - Давай, сержант, собирай своих протеже. По душам после говорить будем…
- Да, ч-чуть не забыл. Вчера к нам разведчика п-прислали. Кажись, к-капитан… Этот уж т-точно по твоей ч-части будет. И в-во второй старший л-лейтенант имеется. Из п-полковой…
- Зови всех, сержант. Поглядим… Кстати, не обижайся, сам ты из каких родов войск сюда загремел?
- Н-не обижаюсь. Я - в-военврач, хирург…
- Аборт, что ли, чьей-то ППЖ делал? - припомнил самую "ходовую" статью нарушений для фронтовых медиков Корнеев.
- Н-не угадал, м-майор. Г-генерала я зарезал… - как-то ссутулился тот, зябко поведя плечами.
- Иди ты, - не поверил Корнеев. - В самом деле?
- Д-да, - кивнул сержант. - Из-за самонадеянности. Двен-надцатая операция з-за день. Мне бы п-полчасика отдохнуть, в-воздухом подышать. А я на нашатырь п-понадеялся. Г-глупо вышло! С-сам-то л-ладно, а жизнь человеческую п-почем зря з-загубил. Так-то вот…
* * *
Выстроившиеся у командного блиндажа добровольцы, отобранные сержантом Хохловым, и в самом деле походили друг на друга, как братья. В меру рослые, широкоплечие, а отличную офицерскую выправку и спортивное телосложение не портило даже не подогнанное по фигуре, мешковатое солдатское обмундирование. Но на все это Корнеев обратил внимание гораздо позже. Сейчас он смотрел только на стоявшего в конце шеренги штрафника и не верил собственным глазам.
- Андрей?! - спросил неуверенно. - Малышев, ты?
- Так точно, гражданин кап… виноват, майор.
- Да иди ты в жопу со своими извинениями… - Корнеев шагнул ближе и сграбастал в объятия бывшего заместителя. - Здорово, братуха. Что за бредятина? Ты-то каким макаром здесь очутился?
- Виноват, гражданин майор. Оступился. Теперь вот искупаю кровью. Родина оказала мне доверие…
Малышев не ответил на объятия друга и даже как-то чуток отстранился.
- Слышишь, Андрюха, ты чего, особо умным хочешь казаться? - нахмурился Корнеев. - Или тебя еще разок в задницу послать? А могу и куда подальше…
Льдинки в глазах Малышева немного растаяли, и лишнюю влагу пришлось удалить резким поворотом головы. Аж позвонки хрустнули.
- Товарищи офицеры, - не по-уставному обратился Корнеев к остальным штрафникам, продолжая удерживать Малышева в объятиях. - Обождите чуток. Вот неожиданно своего боевого друга встретил. Поговорить нам надо. Вольно, можно курить…
Потом схватил бывшего заместителя за рукав и оттащил на пару шагов в сторону.
- Ну Андрюха, рассказывай, что случилось?! Меня ж всего десять дней не было… Уму непостижимо!
- А тебя разве еще не проинформировали? - немного удивился Малышев. - Должны были.
- Я что, по-твоему, спектакль разыгрываю? - вызверился Корнеев. - Андрей, лучше не зли меня. Дам в морду!
- Не имеешь права, гражданин майор… - штрафник оттаял еще немного, но только самую малость. И голос, и взгляд весельчака Андрюхи Малышева казался безжизненным и пустым. - Расстрелять, это сколько угодно - твоя власть, а бить штрафников - уставом запрещено…
- Да ты пойми, чудак человек, - ткнул его в бок кулаком Корнеев. Вроде не сильно, но чувствительно. - Я еще в расположении роты не был. Из госпиталя прямо к аналитикам. А от Стеклова - сюда. Ну же, не томи? Что произошло? Ведь должна быть причина, не тридцать седьмой…
- Маша погибла…
Слова прозвучали сухо, как пистолетный выстрел, и почти так же убийственно.
- Маша?.. Она же… Я ж ее в тыл… Нет, этого не может… - потерянно забормотал Корнеев. - О господи!.. Как это случилось?
- "Вервольф". Снайпер. Прямо в живот…
Малышев не говорил, а ронял слова. Тяжелые, как пудовые гири.
- С-сука! Он же не мог не видеть, что она беременна. Не понимаю… - пытался хоть что-то объяснить себе Корнеев. - Зачем снайперу обычный ефрейтор медслужбы?
- Она в моем кителе была.
Корнеев потер пальцами переносицу, как делал только в моменты наибольшего волнения.
- Дай закурить.
Андрей молча протянул товарищу мятую пачку дешевых сигарет и запоздало удивился:
- Ты же не куришь? Или решил отменить свой зарок?
- Что? - словно приходя в сознание, переспросил Корнеев.
- Я говорю, что ты раньше курил только за линией фронта…
- Да, верно… - майор неумело вернул уже вытащенную сигарету в полупустую пачку. Рука его заметно дрожала, и сигарета легла в обойму только с третьей попытки.
- Это ужасно, Андрей…
- Да, Николай, - это ужасно, - повторил Малышев, играя желваками. - Только не говори мне о войне… О том, что на ней гибнут, и что гибнут самые лучшие…
- Зачем, ты и сам все это знаешь. Не первый год воюешь… Но при чем здесь штрафбат?
- Я пленного застрелил, командир, - помутнел взглядом Малышев. - Понимаешь, как затмение нашло. Держу в руках ее тело… еще мягкое, теплое, - поднимаю глаза и вижу перед собой фрица… Немецкого офицера. Вот тут мне башню и снесло. Выхватил пистолет и всадил в него всю обойму. А потом еще и конвоиров помял чуток, когда те меня вязать кинулись…
- Что ж Веселовский не вступился? Ведь о тебе и Маше даже командиру фронта было известно. На свадебку не приходил, но поздравление с адъютантом передавал. Я же помню.
- Если б генерал не заступился, меня б уже давно шлепнули… - поморщился Малышев и сам потащил из пачки сигарету. Прикурил, пустил дым и только потом продолжил нехотя: - Немец какой-то слишком уж важный был. Его в Москву отправлять хотели. Мне особый отдел такую статью шил, что лучше самому застрелиться… - вздохнул Малышев.
- Да, брат… Твоего горя и врагу не пожелаешь. Я даже не знаю, что тебе и сказать. И любимую потерял, и дров наломал…
- А ничего и не говори, Коля. Маши не вернуть, а я уж как-нибудь вывернусь, если пуля не приголубит.
- Ну тут-то я тебя не брошу, в штрафбате, в смысле. Раз судьба так все повернула, не использовать ее злой подарок я не имею права. На кону, Андрей, жизни многих тысяч людей. А то и больше. Пойдешь со мной?
- Да хоть в ад…
- Остановимся пока на вражеском тылу…
Корнеев повернулся лицом к курившим штрафникам, делавшим вид, что к разговору не прислушиваются. Хохлов, заметив это движение, скомандовал:
- Группа, смирно! Гражданин майор…