- Разрешите? - буквально спустя минуту в дверном проеме возник незнакомый старший лейтенант государственной безопасности. Подтянутый, хоть и не молодой, лет сорока. Окинул Корнеева цепким взглядом и неожиданно кивнул, как старому знакомому.
- Вы знакомы? - заметил этот жест Стеклов.
- Не имею чести, - пожал плечами Корнеев.
- Только заочно, - вполне серьезно ответил старший лейтенант и повторил: - Разрешите войти?
- Естественно… - ворчливо ответил Стеклов, как всегда недовольный проявлением излишней уставности и некоторой непонятностью ситуации. - Я же сам вам звонил. Давайте уже…
Молодцеватый чекист ловко проскользнул в комнату, открыл кожаную папку, выложил на стол большой конверт из плотной бумаги, а саму папку, с вложенным в нее разграфленным листком, протянул полковнику.
- Прошу расписаться в получении.
- Бюрократия, - пробормотал тот, пробежал взглядом страничку отчета и размашисто подписался. Подумал и добавил число и время.
Старший лейтенант тут же посмотрел на циферблат своих часов. Потом забрал папку и козырнул:
- Разрешите идти?
- Транспорт и пропуск подготовлены?
- Так точно.
- Спасибо. Идите…
Офицер еще раз козырнул и скрылся за дверью.
- Вот тебе, Николай, новые документы… - Стеклов вскрыл пакет и достал оттуда какое-то удостоверение.
Глава третья
Корнеев взял чуть затертую, но достаточно новую книжицу в руки и с удивлением прочитал на обложке: "Контрразведка "Смерш"". Раскрыл и увидел собственную фотографию, но перед фамилией, именем и отчеством стояло офицерское звание "майор". А главное - на вклеенной фотографии он красовался в кителе с соответствующими погонами.
- Погоны в конверте… - полковник протянул пакет Николаю.
В общем-то, за все те годы, что его отправляли в тыл, кем только ни приходилось бывать Корнееву. Один раз даже целым оберстом. Но фальшивым контрразведчиком, да еще на своей территории - впервые. А главное, непонятно зачем? Но приказы обсуждать не принято. Все, что ему положено знать, будет разъяснено. Не раньше и не позже, чем это необходимо. А пока приведем форму в соответствие с документами.
Глядя, как Корнеев сноровисто меняет на плечах прямоугольники с четырьмя маленькими звездочками на погоны с двумя просветами и одной звездочкой, но большего размера, Стеклов продолжил:
- Тут еще командировочное предписание, продовольственный аттестат, медицинская справка и все остальное. Пока ты добирался из госпиталя, я подумал, что майору из "Смерша" будет проще договариваться с командиром штрафбата, чем артиллерийскому капитану. Тем более, Николай, что все это не маскарад и не понарошку. Приказ о твоем повышении уже подписан. Ну а ведомство… Считай, предвидение. Кому же еще, после войны, ловить всякую недобитую сволочь как не бывшему диверсанту-разведчику? В общем, поздравляю…
- Служу трудовому народу!
- Вот именно… И, от лица командования, позволю себе заметить - хорошо служишь, просто отлично. А теперь вернемся к вопросу о штрафниках. Они тут неподалеку, километрах в пятнадцати. Поезжай, погляди… Может, и подберешь себе кого-то. Только, учти - времени на подготовку нет. Совсем! Завтра вечером и выдвигаетесь… Увидишь, что не тот контингент, понапрасну не рискуй. Пойдешь с проверенными бойцами.
- Как завтра?! - впервые за весь разговор изумился Корнеев. - Товарищ полковник, но ведь так нельзя. Да перед любой мало-мальски важной операцией дается на подготовку не менее трех суток!
- Поэтому я и говорю: хорошенько гляди. В общем-то, ты правильно мыслишь, выучка бывших офицеров не чета солдатской. И штрафникам к мысли о гибели не привыкать. И все же хорошо выбирай, с умом. Ты, Николай, знаешь: я не ханжа, но народец там разный попадается. Не прозевай врага настоящего… - полковник поднял ладонь, обрывая в зародыше любую возможную дискуссию на эту тему. - Транспорт у входа. Так что более не задерживаю. И не удивляйся конвою. Ты, в сложившейся ситуации, слишком важная персона, чтобы я мог оставить место хоть для какой-то случайности!.. Поедешь с охраной.
- На броневике?
- Броневик генерала увез… - не принял шутки Стеклов. - Вернешься, сразу же ко мне, расскажешь, как съездил. А я тем временем девушками займусь. М-да, озадачил старика. И как я не сообразил заранее? В общем, с Богом.
- Разрешите идти? - взял под козырек новоиспеченный майор, непроизвольно косясь на собственные раздобревшие звездочки. Как ни скромничай, повышение всегда приятно.
- А я что сейчас сказал? - насупился Стеклов. - Или тебя обязательно посылать прямым текстом? Достали уже, служаки. Хоть ты, Николай, из себя кирзовый сапог не изображай. Ну все, иди, иди. Удачи!
На этот раз профессор и в самом деле не шутил. Просчитав мысли разведчика, он не только заблаговременно подготовил нужные документы, но еще и распорядился выделить ему для поездки в штрафбат транспорт и охрану. Прямо у входа Корнеева поджидал тяжелый немецкий мотоцикл "БМВ" с коляской и два наших, двухколесных М-72. У мотоциклов курили пятеро автоматчиков и здоровенный детина, опирающийся на ручной пулемет системы Дегтярева, или попросту "дегтярь".
Заметив выходящего из здания офицера, бойцы поспешно выбросили окурки и подтянулись. Вперед шагнул молодцеватый сержант.
- Товарищ майор, выделенная вам группа сопровождения присутствует в полном составе. Старший группы - сержант Ефимкин.
- Вольно, - кивнул Корнеев, входя в образ большого начальника. - Маршрут известен?
- Так точно. Но если вы…
- Отставить. Выдвигаемся в район дислокации штрафбата. Где мое место?
- Вообще-то… в коляске.
- Отставить, сержант. Если что, из корыта выбираться долго. В коляску сядет пулеметчик… - Николай внимательнее присмотрелся к монументальной фигуре солдата и с интересом спросил: - Техника сдюжит такого богатыря? Не развалится?
- Никак нет. Мощная машина, добротная. Полтонны тянет и не сопит… - похвалил сержант трофейный мотоцикл, но вспомнил, что перед ним не простой офицер, а из "Смерша", на всякий случай прибавил: - Наши "семьдесят вторые" тоже ничего ход имеют. На бездорожье даже обгоняют фрицев. И с топливом они не такие капризные, как немецкая машина…
- Вот и хорошо, - кивнул Корнеев, не уточняя: что именно "хорошо". - А теперь по седлам, братцы. Время поджимает. Было бы отлично успеть засветло воротиться.
- Бог не выдаст, немецкая свинья не съест, товарищ майор… - отшутился сержант Ефимкин. - Кони справные, заминки не будет.
* * *
На выезде из города группу Корнеева задерживать не стали.
Нет, плотную, не развороченную ни снарядами, ни гусеницами танков брусчатку, как и положено, перегораживал шлагбаум, а по бокам, за поясными брустверам из мешков, стояли пятеро бойцов. Трое по левую сторону дороги. Двое - на правой обочине. Сюда же вынесли большой обеденный стол, на затейливо выгнутых ножках, напоминающий о семейных трапезах, но с ящиком полевого телефона вместо пузатого самовара.
Разговаривающий по телефону офицер привстал, посмотрел на мотоциклы, приближающиеся на малом ходу, и дал отмашку солдатам. Те службу знали - и самодельный шлагбаум, сооруженный из какой-то тележной оглобли с привязанным к толстой части вещмешком, для утяжеления набитым песком, рванулся вверх, освобождая дорогу раньше, чем те подъехали. Сержант Ефимкин даже газ не сбросил.
Подобные действия могли иметь два объяснения.
Либо полковник Стеклов и тут проявил заботу: позвонил на КП, экономя время Корнеева. Либо службу здесь несла комендантская рота, и офицер знал в лицо и сопровождающих Корнеева бойцов и… средства передвижения. Второе менее вероятно, хотя - с каждым победным месяцем в тылу все больше крепло некое благодушие, совершенно немыслимое в те недавние, первые военные годы. Армейские заградительные отряды и те упразднили.
Что, в общем-то, и понятно. Моральный дух наступающей армии ни в какое сравнение не идет с настроениями бойцов разбитых частей, отступающих перед превосходящими силами противника. Да и у драпающих обратно в фатерлянд фрицев все меньше времени и сил для обеспечения диверсионных действий в тылах Красной армии. Не то что в сорок первом или сорок втором. Вот и расслабились бойцы и командиры. Ветераны - кто дожил до сегодняшнего дня - приобрели такой опыт и чутье на врага, что впору служебным псам завидовать. А молодежь - попросту не знает: как это было, вот и не опасается.
Не терпящий ни малейшего разгильдяйства Корнеев хотел было остановиться и хорошенько пропесочить командира поста, тем более что с новыми документами у него были для этого все права и возможности, но в последний момент передумал. Нет у него времени на подтягивание каждого раздолбая. Да и отъехали уже изрядно, пока собирался да настраивался.
"Вот потому и падает дисциплина, - подумал уже чуть отстраненно. - Что одни этого не замечают, а другим - некогда порядок наводить".
После чего принял решение вернуться к этому вопросу на обратном пути, крепче обнял за талию ведущего мотоцикл бойца, спрятал лицо от ветра за его спиной и… уснул.
Полученная контузия уже не давала о себе знать ни тошнотой, ни головными болями, но полностью силы все еще не восстановились. И, несмотря на двухнедельное валяние в койке, Корнееву постоянно хотелось спать. Особенно когда майор садился или мог прилечь. Разговаривая со Стекловым, Корнеев титаническими усилиями прогонял сонливость, зато теперь, когда смог расслабиться и ни о чем не думать - провалился в сон мгновенно.