- Может быть. Тогда. Но не теперь, - поставил я фотографию на место и наугад вытянул с полки ближайшую книгу со стершимся от времени названием. Открыв затертую обложку, провел ладонью по тисненой поверхности титульного листа. Это был сборник лирики Иоганна Гёте - старое издание с готическим шрифтом на пожелтевшей бумаге. По вложенной полоске пергамента, служащей нехитрой закладкой, я раскрыл книгу. Стихотворение называлось "Три оды к моему другу Беришу". Глаза скользнули по первым строкам:
Садовник! Пересади
Этот прекрасный куст!
Жалко его оставлять
В почве бесплодной…
Не читая дальше, я захлопнул том. Забытое с юности стихотворение огненными буквами всплыло в моей памяти от первой до последней строки, обретя ныне свой истинный - трагичный и возвышенный - смысл.
…Ты уйдешь - я останусь.
Но ненадолго.
Пошла на последний подъем
Колесница унылых лет.Я слышу, как вертится
Скрипучее колесо.
Скрипи, скрипи!
Скоро и я - свободен.
Заныло сердце в груди. Дрогнувшей рукой я вернул книгу на место.
Глава 16
Охраняемый мраморным изваянием апостола, правой рукой сжимающего рукоять рыцарского меча, а левой книгу, собор Святого Павла, или, иначе, Остиенский собор, был возведен по приказу римского императора Константина двести лет назад. В XIX веке пожар почти полностью разрушил его, но сохранившиеся чертежи позволили римлянам восстановить одно из величайших архитектурных сооружений планеты, заслуженно ставшее местом паломничества многочисленных путешественников. Здесь я и условился о встрече с Этторе Майораной.
Восемьдесят гранитных колонн, разделяющих нефы, и мраморный пол играют мягкими бликами в рассеянном мистическом свете, льющемся из верхних окон, а свод с золотыми щитами и обрамляющей галереей медальонов с папскими портретами парит высоко над головой - торжественное великолепие римской архитектуры в полной красе. Вполголоса читаемая священником под сводами центрального нефа молитва слышна в каждом уголке величественного храма. Голос его ненавязчив, но тверд. На выставленных рядами пластиковых стульях расположились как верующие итальянцы, так и туристы самых различных национальностей и вероисповеданий. Кто-то из них пораженно вертит головой, кто-то водит из стороны в сторону видеокамерой. Я и Этторе расположились в одном из последних рядов.
- Люблю эту базилику. Так бы и сидел здесь часами, - тихо вздохнул Майорана.
- Ты не сможешь, - улыбнулся я. - Тебе всегда не хватает времени.
- Верно, - кивнул Этторе, улыбнувшись в ответ.
- Как ты? Женился? Дети?
- Есть постоянная подруга, зовут Малена - тридцать пять лет, архитектор. Живет, кстати, недалеко отсюда. Но таким, как я, трудно завести семью. Представилась возможность узнать и постичь если не все вокруг, то многое. Я должен успеть… - Майорана отвел от меня взгляд, устремившимся к арке Галлы Плацидии над головой священника. - Благодаря шумерской медицине и аппаратуре мы практически перестали болеть, но главной болезни - старости - не избежать. Она просто стала подкрадываться более медленно. "Подарок" Сета въелся намертво. Но лет 150–170 - тоже неплохо. Дойдет дело и до детей.
- Ты сейчас увлечен Фобосом?
- Обрабатываю результаты экспедиции. Все очень неоднозначно. Склоняюсь к необходимости организовать повторную высадку на спутник для их уточнения.
- Что-то интересное?
- Рано, конечно, говорить, но, на мой взгляд, внутри Фобоса заключен искусственный сферический объект.
- А точнее?
- Рано обсуждать, - улыбнулся Этторе. - Надо еще раз перепроверить. Если я прав, то этот объект находится внутри спутника Марса уже миллионы лет.
- Интересно, - протянул я, наблюдая, как турист через два ряда от нас безуспешно пытается понять, что происходит с его видеокамерой.
- Я не смог выяснить, где конкретно заложен заряд, - наконец заговорил о главном Майорана. - Но мне удалось узнать о мерах безопасности. Там нет боевых киберов. Они просто распылили эмульсионную взрывчатку.
- Что это? - нахмурился я.
- Одна из гелланских разработок. Это взрывчатое вещество в виде прозрачной липкой эмульсии. Ею можно покрыть, словно пленкой, предмет или территорию. В результате этот предмет или вся территория превращаются в "закладку" или минное поле. Грубо говоря, стоит прикоснуться к травинке, которая благодаря смертоносной пленке уже сама является миной, и детонирует целый луг. Хотя, конечно, можно запрограммировать любую последовательность взрывов и любые условия для срабатывания.
- Это не сыновья лорда Гиффа расстарались?
- Да, разработка самого младшего - Керка.
- Как Геррум?
- Спустя четыре года после вашего исчезновения Геррум Гифф погиб при испытаниях нового вида оружия - несчастный случай.
Я вздохнул. Геррум не был мне другом, но, благодаря ему и его отцу - лорду Гиффу, операция на Гелле-2 прошла успешно. Да и фехтовал он неплохо. По всей видимости, Инквизиция Шумера все же не простила молодому геллу участия в антиимперском заговоре.
- Что еще, Этторе? - отмахнулся я от воспоминаний.
- При срабатывании взрывчатого вещества активизируются многочисленные маяки, спрятанные на базе. Они формируют и отсылают на марсианскую базу, в штаб-квартиру сектор-командора, сообщение о попытке проникновения. Что следует вслед за этим, можно только предполагать.
- Что насчет "Аида" - электронного коменданта Пирамиды?
- "Аида" шумеряне уничтожили. Он был слишком нестабилен из-за многочисленных воздействий на память еще со времен Осириса. Постоянное вымарывание событий и недружественное кодирование сделали его слишком ненадежным.
- Его заменили?
- Нет. Подземный город Осириса мертв. Возможно, только датчики и взрывчатка. Те же, что и снаружи. Телепортал со стороны Марса серьезно охраняется, а доступ имеет только Кальд, лично.
- Как преодолеть заминированную область, Этторе?
- Все просто, если знать. Обычные штурмовые фильтр-очки. Позволяют при определенной настройке видеть заминированную область. Она, как правило, отображается бледно-оранжевым цветом.
- Ты узнал код настройки?
Майорана достал из внутреннего кармана пиджака сверток и положил рядом со мной:
- Здесь две пары очков, готовых к работе, а также дешифратор-деактиватор заряда. Того самого. Этот прибор заблокирует возможность дистанционного управления. При этом контролирующие спутники и электронный мозг на Марсе будут уверены, что все в порядке.
- А вручную? Могут послать кибера.
- Ручная активация будет возможна, только если цилиндр с зарядом полностью разобрать. А для этого необходимо специальное оборудование, которое есть только на Тартанге - Глизе. Понадобится время на доставку.
- Отлично, Этторе. Хотя это полностью проблему не решит, но лишний шанс, если что не так, предоставит.
- Надеюсь, вы все продумали и знаете, что делаете, Эрик.
С лоджии теплый римский ветер легкими порывами проникал в спальню. Он трогал распущенные локоны Магдалены. Луч света застыл на обнаженной груди. Я подал девушке стакан минеральной воды со льдом. Кубики льда мягко застучали о стекло.
- Мы не пойдем через Новый Берлин. Мы совершим телепортацию непосредственно в Пирамиду Осириса.
- Верно, - согласился я, усаживаясь на кровать рядом с Магдаленой. - Вот только место надо выбрать хорошо знакомое и не изменившееся с тех пор, как мы там побывали в последний раз. Иначе прыжок может не получиться.
- Это просто, Эрик, - улыбнулась Магдалена и сделала глоток прохладной жидкости. - Центральный лифт Пирамиды. Эта коробка вряд ли подверглась изменениям.
Я откинулся на подушку. Девушка отставила стакан с водой и, придвинувшись поближе, положила ладонь мне на грудь. Тонкие пальцы приятно холодили кожу.
- О чем ты думаешь, Эрик?
- Разве ты не читаешь мои мысли?
- Сейчас нет. Мне нравится, как ты говоришь на итальянском языке. Давай поговорим вслух.
- Я думаю, что дальше. Когда все закончится.
Магдалена вздохнула:
- Здесь мы теперь чужие. У нас не будет спокойной жизни на Земле. Нам не позволят. Сделаем, что сможем, и уйдем.
- Значит, к звездам, - прикрыл я ладонью ее пальцы.
- Все, чем люди живут сейчас, повторяется снова и снова. Благодаря памяти предков, мы видели это с тобой много раз. И если кто и может землян переделать, то только они сами. А нам после всего, что произошло и произойдет, здесь будет тесно.
- Что будет, когда закончится наша Программа? И когда она закончится?
- Неважно. Главное, чтобы мы всегда оставались вместе, - Магдалена приблизила ко мне свое лицо. Большие зеленые глаза блестели то ли отраженным, то ли загадочным внутренним светом.
Я перевернул девушку на спину. Ее волосы разметались по подушке. Зрачки изумрудных глаз расширились, а розовые бутоны губ разомкнулись.
На небе мириады звезд блистают, далекие миры во мгле тая,
Но есть средь них одна, что ярче всех блистает, чарует
И манит меня.
С глазами цвета утреннего моря, овалом нежным милого лица
Она одна притягивает взор мой и в сердце не погаснет
Никогда.