Командование всех трех рас сразу же создало при комендатуре Верхнего Узла совместный Штаб по проведению Турнира. Штаб выработал общий план проведения Состязания, поставил конкретные задачи каждому из исполнителей и на ежедневных заседаниях рассматривал ход выполнения учений. Заседания руководящего органа Гросс-Штандарта отличались завидным дружелюбием и терпимостью. До самого последнего времени никто никому никаких серьезных претензий не предъявлял. Все участники ограничивались в боевых действиях преимущественно легким стрелковым оружием (пули – резиновые); нервно-паралитическими газами пониженных, допустимых концентраций; электрошокерами; генераторами боевых излучений, настроенными на малую интенсивность; условными минными полями (их заряды поражали противника несмываемой краской – знаком символического убийства) и т. д. Одним словом, все в пределах правил. Ну или почти все, почти в пределах – стандартная турнирная обстановка. К взрывным устройствам большой мощности также никто не прибегал. Битва Гросс-Штандарта протекала ни шатко ни валко, без особых перевесов с чьей-либо стороны. На ходе условного сражения явно сказывалась всеобщая заинтересованность в растягивании времени.
Что касается тайного противостояния Кремовых Беретов (Подземных Ящеров) и шаковских диверсантов из группы Бора, то его как будто бы никто не замечал. Складывалось впечатление, что потери с обеих сторон вполне укладывались в обозначенные руководством (и тем, и другим) рамки, и следовательно, не стоило поднимать шум из ничего, раздувать из мухи слона. На ежедневных заседаниях Штаба Турнира представители грацев и шаков неизменно улыбались друг другу, с радостью пожимали руки, словно старые неразлучные друзья. А может, и впрямь вояки, помимо всего прочего, решили выяснить до конца, кто кого – призраки диверсантов или диверсанты призраков; чей уровень мастерства выше?
Правда, на последней планерке участники Гросс-Штандарта все же поинтересовались у шаков:
– Кто такой сержант Бор?
Наверное, союзникам показалось, что оставлять без внимания серию довольно внушительных взрывов, прогремевших в галереях Верхнего Узла, – это уже слишком. Даже лицемерная маска дипломатической терпимости имеет, конечно же, свои пределы невозмутимости.
– Сержант Бор? – растерянно, будто в первый раз услышав эту фамилию, уточнил шаковский майор.
– Цитирую, – ответил с неизменной вежливостью комендант форпоста. Он быстро глянул в свой личный коммуникатор и зачитал данные радиоперехвата, предшествующего взрыву внутри катакомб. – Гвардии сержант шакристов! Двенадцатый штурмовой полк. Дерьмо собачье! Тварь помойная! Ублюдок!
Все вопросительно уставились на офицера шаков.
– А… понятно-понятно… – протянул представитель шакристов. Он церемонно поклонился коллегам-чужестранцам. – Должен принести сторонам Турнира официальное извинение за упомянутый инцидент. Но уверяю вас, это чистое недоразумение.
Далее шаковский вояка пояснил, что один бедолага – ефрейтор Кривен – из состава контингента наблюдателей во время предыдущих учебных маневров в открытом космосе воспользовался неисправным антиперегрузочным коконом. Комиссия шаков провела по горячим следам служебное расследование, в результате которого установила, что вся ответственность за работу с некондиционным оборудованием ложится непосредственно на упомянутого ефрейтора Кривна. Он сам не выполнил в соответствии с инструкцией все необходимые предполетные тесты. В итоге нерадивый унтер схлопотал сильное уплотнение и смещение мозговых тканей, что привело впоследствии неудачника к сумасшествию. Будучи не в себе, ефрейтор произвел серию взрывов, а также совершил злодейское вооруженное нападение на собственных сослуживцев. Но в ходе завязавшейся перестрелки виновник беспорядков, по словам офицера, был уничтожен… В заключение представитель шаков заверил союзников в принятии его командованием всех необходимых мер с целью недопущения в будущем подобных происшествий и еще раз попросил извинения за доставленное хозяевам форпоста волнение.
Участники Гросс-Штандарта на удивление спокойно, без придирок восприняли объяснение уважаемого коллеги арбитра; даже посочувствовали шаковскому майору, дескать, всякое бывает, жизнь есть жизнь. На этом инцидент со взрывами в галереях форпоста стороны Турнира сочли исчерпанным.
Каждому из членов Штаба удалось сохранить хорошую мину при плохой игре.
* * *
Чтобы вывести свою военно-космическую армаду точно к Верхнему Узлу, расчеты навигаторам и штурманам чужих предстояли суперсложные. Для их упрощения требовался действующий кровомаяк. Сигнал крови ничем не экранируется и распространяется мгновенно во всех направлениях, в том числе и в субпространстве. Он в полном смысле слова вездесущ. Ориентируясь на кровомаяк, хвостоглассы имели возможность подкорректировать свой курс точно на цель и вынырнуть тютелька в тютельку возле форпоста. А дальше – в их руках, считай, все людские владения. Потому что Верхний Узел – настоящий навигационный центр трехстороннего человеческого альянса.
Чужие планировали, вынырнув из субпространства, атаковать при помощи своего супероружия (они ведь тоже не лыком шиты) в первую очередь все человеческие батареи дальнего огня, т. е. разбомбить места дислокации ОС, что позволило бы "хвостатым" затем беспрепятственно вырваться на оперативный простор: космос-воздух-земля.
Итак, человечество стояло на пороге первой галактической войны. Однако знали об этом, по большому счету, пока еще только спецслужбы. От широких слоев населения тревожную информацию удерживали в тайне, чтобы не породить панику.
Глава 8
Пластиковые наручники, удавка, легкий, но прочный клейкий жгут – джентльменский набор гангстера-беспредельщика или… разведчика-диверсанта, отправляющегося во вражеский тыл за Языком. Дело свое Грета знала. Опыта поднабралась – хватит на троих. Сержанта Бора упаковала так – как гусеница куколку. Обездвиженным свертком командир валялся у нее в ногах на полу. В немного выпученных глазах открытым текстом читалось: "Ну ты даешь, крошка… мы же это… враги-то понарошку…" Но до Груни текст из зрачков словно бы не доходил; она его притормаживала. Все должно быть "чики-брики". Люси – стерва глазастая. Распознает подлог – и развязывать не станет. Пулю в лоб – похоронку семье; прощай, сержант Бор, родина тебя не забудет.
Парочка завершающих штрихов, и наконец Груша с выдохом отвалилась от свертка, будто пиявка от донора. Осмотрела свое произведение искусства. Усмехнулась. Чистая работа. Дернула за узлы – раз, другой. Сержант тихо ойкнул. Ребра у него сдавлены на славу. Не обмочил бы пеленки с натуги. Девушка развязно похлопала шефа по щеке. Сдюжит, небось. Чай, не младенец. Бор недовольно поморщился. Диверсантка обворожительно улыбнулась, подмигнула партнеру: мол, можно начинать спектакль для Злюки. Командир чуть кивнул, показывая: согласен. Вернее, попытался кивнуть. Не получилось. Но Грета его поняла. Жестом показала: поехали!
Серия первая, дубль первый.
Мотор, съемка!..
Чуть раньше Груша с успехом решила проблему сношения с внешним миром.
Ремонтников, которые заявились чинить здоровенный вентилятор (когда она его заглушила, выключив рубильник), наемница встретила, как и планировала, газовой гранатой. Технари вместе с охраной тут же отрубились, хотя у всех имелись при себе противогазы. Просто они не ожидали нападения изнутри продувочной камеры. Думали, помещение наглухо заблокировано, а раз так, значит, остановка оборудования произошла исключительно по техническим причинам. И поплатились за беспечность.
Таким нехитрым образом дверь в галереи, как и предсказывал Седобородый, оказалась открытой.
Груша, не мудрствуя лукаво, сбросила тела отключенных грацев в жерло мусоропровода. Благо, приемный терминал системы утилизации отбросов обнаружился совсем рядом – в десяти шагах от вскрывшейся панели. Убивать-то технарей было жалко, союзники как-никак. "Ничего с грибниками не случится, – успокаивала себя Грета. – Когда очухаются там, на дне мусорного бункера, найдут дорогу домой, не заблудятся. На то они и технари. Они здесь каждую стежку-дорожку знают, будто в родном лесу. Не переломали бы только при падении руки, ноги да шеи. Но это уже их проблемы… Я же не могу водить их за ручку, словно несмышленых ребятишек…
Груша вновь включила большой вентилятор, чтобы никто из ремонтников больше не потревожил их с Бором покой.
И решительно занялась своими делами…
Сержант Бор отлично справился с ролью, хотя до этого кокетничал, утверждая, будто абсолютно не имеет актерских наклонностей. Имеет. Да еще какие! Величайшие мэтры золотого театрального века почли бы, наверное, за честь присутствовать на одной с ним сцене. И он бы их не посрамил, ей-богу. Спектакль, утроенный для Злюки, отличался пронзительностью и достоверностью. Напряженная фабула повествования и высочайшее актерское мастерство. Сержант гениально изобразил человека, укушенного грехеном, – таким, каким он и должен быть в первые минуты после инфицирования ядом насекомых, – покорным, податливым, безвольным. Без недочетов и перетяжек. Грета предупредила Бора заранее, пока его сержантский жетон еще не вернули на место (он тихо лежал в сторонке), и, следовательно, жэгээска Злюки оставалась, образно говоря, глухой:
– Командир, поменьше эмоций, заглуши чувства, отвечай на вопросы механически, как кукла. Иначе она нас раскусит.
– Не учи ученого, – буркнул в ответ Бор. – Не тебя ведь грехен покусал в натуре, а меня. Я отлично помню все свои ощущения. Бр-р-р!!! Надо лишь постараться их воспроизвести вслух. Только и всего.
– Вот и ладненько…