* * *
Жизнь шла своим чередом. Догуляв каникулы на одном из земных курортов, Александр вернулся в Архангельск и целиком погрузился в учебу. Второй и третий курсы оказались намного сложнее первого. Даже на женщин не хватало времени, а Мэй все порывалась отправить друга к психиатру. Несколько раз девушка намекала, что пора бы узаконить отношения, но у Александра всегда находился повод, чтобы отложить данный вопрос на потом.
Несколько раз в год Гривин ездил на соревнования со студенческой командой, выигрывал даже кубки, но переходить в профессиональный спорт отказывался. Занятия наукой под руководством одного из учеников Арзумова заставили иначе взглянуть на жизнь и свое будущее.
Тем не менее, жизнь, весьма загадочная особа, готовит порой загадочные повороты судьбы.
10. Я убью тебя, Гривс!
Уже прошло два года, как служба в "Черных Ангелах" осталась позади, как кошмарный сон. Если не считать опасного путешествия на искусственную планету Счастье, заставившую Гривина вспомнить годы службы, то студенческую жизнь можно было бы назвать вполне спокойной. И, казалось, ничто не могло ее потревожить. Жизнь, как в тихом уютном монастыре, если, конечно, женщины не нарушают душевного спокойствия.
Но спокойствие могут нарушать не только женщины, а и прошлое, которое у Гривина было достаточно бурным.
…Александр пришел из учебной лаборатории, поел и, развалившись на кровати, смотрел по визору программу новостей. В руке было письмо в сером конверте из пластиковой бумаги, на котором изображен "Веселый Роджер", символ пиратства древних времен.
"Забавно. И кто это хочет пошутить?"
На мятом конверте не имелось обратного адреса. В послании обнаружился рваный кусок бумаги со словами: "Я убью тебя, Гривс! Жди!" Почерк был неуверенным, словно мышка прошлась хвостом, вымазанным в чернильнице, но до боли знакомым. "Кто это мог быть?"
В это время диктор по визору сообщил, что на днях из колонии строгого режима на Меркурии сбежал опасный преступник, бывший капрал спецподразделения – Додж. Сообщались приметы беглеца, демонстрировались его голограммы и транслировался скандальный репортаж об убийстве караула на базе планетолетов. Додж. Тут стало не до сна. Неужели он решил свою угрозу сделать реальностью? Додж, тот самый капрал Додж, которому Гривс помешал заработать кучу денег, сорвав провокацию на космической станции "Тарнаир", где погибло немало хороших парней.
Еще тогда арестованный Додж прокричал на суде: "Я выберусь из тюрьмы! Ты меня еще увидишь! Я убью тебя, Гривс! Убью!"
И сразу вспомнилось все.
И окровавленные тела в синих и черных комбинезонах, бледное лицо Кларка, капрал Додж, целящийся в голову, Всеслав, бросающийся на капрала…
Александр поднялся с кровати, выключил визор, оделся и, как ни хотелось поваляться, отправился в ближайшее полицейское управление. Достаточно поздно, но на улицах было много народа, все, такие празднично одетые, спешили на концерт Арктурианской поп-звезды с неудобопроизносимым именем. "Точно! Ведь Мэй хотела туда пойти, совсем из головы вылетело".
Ближайшее отделение полиции располагалось в небольшом уютном домике из бетона и пластика, как бы приглашая посетить этот уголок.
Приглашением пользовались редко, разве что в экстренных случаях, как у Гривина. Слегка зевающий часовой проводил взглядом посетителя, который прошел в холл, где за конторкой сидел дежурный офицер.
– Разрешите, господин офицер, проконсультироваться с вами?
– Да, слушаю! Что случилось: ограбление, хулиганские действия?
– Нет! Взгляните на это послание. Получил вечером сегодня.
Гривин передал письмо полицейскому, и служитель закона долго рассматривал бумагу.
– Детские шалости?
– Возможно, но это почерк бывшего капрала Доджа, разыскиваемого органами правопорядка как беглого преступника. Мы одно время служили вместе.
– Правда? – удивленно смерил взглядом собеседника полицейский. – Примем меры! Вы же сами знаете, что один из "черных ангелов" стоит сотни, а то и более полицейских. Лучшей защиты для вас, чем вы сами, не найти.
– То есть, как я понял, Додж сейчас вне закона, и если я ему сверну шею – мне ничего не грозит? А то, знаете ли, я только начал устраивать жизнь после службы, получаю образование и сидеть за решеткой по обвинению в превышении необходимой обороны нет никакого желания.
– Думаю, что вы зря волнуетесь. На Додже еще висит десять убийств и даже, если его возьмут живым, его ждет полное стирание личности и работа на радиоактивных рудниках Бетельгейзе. Так, проверим. Александр Гривин, говорите, – офицер пару минут получал информацию в базе данных полицейского управления. – Огнестрельное оружие, наградное, с разрешением на ношение и применение для самообороны. Холодное оружие имеется также. Хм, учитывая вашу выучку и наличие домашнего арсенала, вам бояться надо меньше всех полицейских Архангельска. Тем не менее, если обнаружите этого фрукта, потрудитесь сообщить в дежурную часть, старшему детективу Криминального Отдела – Мигелю Козловскому.
Конечно, Александру очень помогло бы отделение "Черных Ангелов", испытанных бойцов.
Вот тогда обязательно бы удалось отловить Доджа…
Но использовать людей из спецбатальона на подобные пустяки? Защищать чуть ли не дезертира, доведшего генерала Гришко до предынфарктного состояния, никто не будет, а полковник Пейн за попытку подобных действий точно посадит под арест.
* * *
Прошло несколько дней, но Додж не появлялся. Как назло, объявили выходные в честь праздников, и Александр откровенно скучал, поскольку друзья разъехались.
Мэй отправилась к родителям, потому приходилось скучать у визора в пустынных коридорах общежития.
Ожидание было утомительным. Александр вскакивал посреди ночи от каждого шороха. Идя по улице, каждую секунду ожидал нападения. Додж не появлялся. Духовная пытка, которую придумал Додж, затянулась. Трудно было думать об учебе, ходить на вечеринки. Чудился взгляд чьих-то глаз, внимательно следящих за каждым движением. Гривин был уверен, что это взгляд Доджа. Зная натуру бывшего капрала, можно было предположить, он наверняка попытается психологически сломать противника. После умственной экзекуции выберет подходящий момент и постарается взять живым, чтобы перед тем, как убить, вволю поиздеваться. Сидя в тюрьме, он точно долго прикидывал способы мести, наслаждался, можно сказать, жил ею. Поэтому тривиальное убийство в сознании Доджа было сродни безалкогольному пиву – вкус будет, а наслаждения нет.
От полного раскисания Александра удержали воспоминания о далекой юности. Вот что ему вспомнилось…
– Подойди сюда! Ну! – грозно сказал коренастый парень, примерно такого же возраста, как Александр.
Его темные глаза смотрели зло.
– Я? – у Александра внезапно пересохло в горле, и вопрос прозвучал сдавленно и глухо. Пара мальчишек, расположившихся за спиной коренастого, увидев испуг и растерянность Александра, захихикали. Он знал этого коренастого парня. Его прозвище было Дробила. Александру уже дважды приходилось получать от него затрещины, но он тогда это делал как бы межу прочим, проходя мимо. А вот теперь Дробила сам подзывает его к себе и явно не для того, чтобы угостить шоколадкой.
– А кто же?! Именно ты мне и нужен! – Дробила смачно плюнул в его сторону.
Чувствуя слабость в коленках, Александр покорно сделал шаг к нему.
– Побыстрей!
Александр приблизился, сердце испуганно стучало по грудной клетке, словно стараясь вырваться на свободу.
– Это ты с Кэт дружишь? – мрачно спросил он, пристально глядя в глаза.
– Д-да, – заикаясь, подтвердил Александр.
Дробила лениво хлопнул его по левой щеке. Александр вздрогнул, но не решился дать сдачи.
– Так, значит это действительно ты! – он ткнул кулаком в живот, потом звезданул по уху.
Слезы выступили у Александра на глазах.
– За что? – шмыгнул он носом.
Дробила молча пнул его по коленке, затем ударил по лицу.
– Не надо! – взмолился Александр, размазывая по щекам слезы и кровавые сопли. – Прости!
– На колени, – приказал Дробила, – тогда прошу! На колени, я сказал!
И Александр медленно, кляня себя за трусость, опустился на колени.
– Ну, вот то-то! – удовлетворенно сказал Дробила. – И чтоб около Кэт я тебя больше не видел!
Как потом жег Александра стыд за перенесенное унижение. И стыд был с каждым днем сильней. Ложась спать, он вспоминал, как стоял на коленях, как униженно просил о прощении. Сколько раз он представлял, как встретит Дробилу, сначала ударит его под дых, собьет с ног и будет плевать, плевать в его самодовольную наглую рожу. Но этого так и не случилось. Родители Александра, сменив место работы, переехали в другой город, и он, разумеется, вместе с ними.
Исправить, загладить содеянную трусость Александру так и не было дано. И то, что произошло, лежало темным пятном на его душе, сопровождало по жизни, словно привязчивая собачка. Он вспоминал о своем унижении в самый неподходящий момент, например, когда расписывал девчонкам, какой он крутой. Конечно, никто не напоминал о том событии. Дробила и его "шестерки" ему так никогда и не встретились. И все-таки именно та трусость помогла ему в дальнейшем бороться со смертельными опасностями, с новыми проявлениями трусости. Он не хотел, боялся еще раз пережить подобный стыд…