- Я вот только что понял, что всегда хотел узнать кое-что.
Вар Джахан глянул влево, немедленно занервничав от задумчивого голоса брата.
- Да?
- Что чувствовали терранцы в Легионе, когда все мы смотрели, как горит Нострамо? Это ведь была не их родина.
Вар Джахан задумался над вопросом, не зная, как лучше ответить.
- Половина Легиона – терранцы, Севатар. Ты что, ни разу ни с кем из них об этом не говорил?
Первый капитан не ответил. Порой ему было очень трудно помнить, что у других людей иное восприятие мира. Разумеется, он знал, что у них была другая жизнь, и другой опыт, но ему было сложно представить их систему ценностей. По сути, он не мог смотреть на мир с чужой точки зрения.
Отчасти проблема заключалась в том, что он крайне редко ошибался. Из-за этого было сложно воспринимать мнения и наблюдения других людей всерьез. Он всегда был таким, даже в детстве. Мать говорила, что он повзрослеет и лучше сойдется с людьми.
Не повзрослел. Не сошелся.
В бою все было так же. Он не знал, почему и там выделялся среди прочих. Не знал, почему бегает и убивает быстрее, а устает медленнее, чем они. Как-то раз он бился с Сигизмундом из Имперских Кулаков – единственным воином за сто лет войны, который сумел поставить его в тупик. Поединок длился почти тридцать долгих, очень долгих часов, заполненных потом, ругательствами и лязгом железа.
В конце концов он схитрил и завершил дуэль, ударив Храмовника головой на глазах сотен воинов из обоих Легионов, и тем самым дисквалифицировал себя. Это было нарушение правил и конец серии побед Сигизмунда.
Верный своему характеру Сигизмунд лишь рассмеялся. Горделивый стоицизм, которым славился Первый капитан Кулаков, не лишал его юмор человечности. Севатар всегда этому завидовал, поскольку ему самому было очень трудно смеяться, шутить и сближаться с братьями по оружию.
- Забудь, что я сказал, - обратился он к Вар Джахану. – Удачи на совете с капитанами, брат. Я займусь перемещением примарха.
Два капитана разошлись. Трез молча шаркал за Севатаром.
"Я знаю твой секрет, Яго". При воспоминании о словах старика он испытывал странный холод.
Севатар вошел в апотекарион, отсалютовав трем апотекариям, которые оставались рядом с лежащим примархом. Когда он приблизился к хирургическому столу, те ответили на его приветствие.
- Есть изменения, Валзен? – спросил Севатар у главного апотекария.
- Никаких. Он спит.
- Признаки снов?
- Все еще никаких свидетельств при церебральном сканировании ауспиком, - лицо Валзена было частично аугметическим, сталь и серебро копировали черты, утраченные после удара цепным кулаком в схватке с воином Железных Рук на Исстване. Черный керамический глаз не моргал, а рот не шевелился. Севатар не особо интересовался историей, однако ему подумалось, что сверкающий лик восходит корнями к посмертным маскам примитивных культур Древней Терры.
- Готовься переместить примарха в апотекарион на борту "Наступления ночи". Мы уходим через три ночи.
- Конечно, капитан, - Валзен замешкался, хотя хромированное лицо продолжало оставаться бесстрастным. – Почему здесь Пожиратель Грехов? Сэр, я сообщал во всех докладах, что примарх не видит снов. Присутствие Треза не требуется.
- Я знаю. Не тревожься на этот счет.
- Как пожелаете.
Севатар оглядел занятый работой апотекарион: сервиторов, слуг в зеленых хирургических халатах и апотекариев Легиона, которые оставались возле примарха. Он знал всех трех воинов-хирургов. Валзен был его собственным апотекарием, офицером Атраментаров. Двое других были соответственно из Третьей и Десятой рот.
- Оставьте меня, - велел всем Севатар. – Даже ты, Валзен. Очистите апотекарион. Я хочу, чтобы все ушли.
- Капитан…
- У меня есть идея насчет того, что может вернуть его.
- Сев, я должен остаться. Ты не можешь ожидать, что я уйду.
- Я ожидаю, что ты сделаешь, как я приказываю, - повинуясь редкому мгновенному озарению, Севатар смягчился, положив руку на наплечник Валзена. – И ожидаю, что ты доверишься мне, брат.
Когда они остались одни, Трез медленно вздохнул. Его скрипучее дыхание звучало болезненно и размеренно на фоне рычания доспеха Севатара и электронных звуков медицинского оборудования.
- Так вот зачем ты меня привел, - произнес архивариус. Его голос глухо разнесся в пустой комнате.
Севатар стоял над спящим примархом. Пребывающий без сознания Керз казался менее несчастным, не столь ослабленным усилиями по командованию пустотной партизанской кампанией здесь, в черной бездне, на протяжении более двух лет и сотен звездных систем.
Керз не был рожден для этого. Он был юстициарием, судьей, тем, кому суждено смотреть в глаза предателям и ворам, оглашая им приговор. И чем он стал теперь? Генералом? Адмиралом? Военачальником, заваленным логистическими данными и тактическими сводками, которого бросили вместе с сыновьями томиться на дальнем краю галактики.
Хуже того, теперь он и сам был предателем.
Севатар видел отчаяние примарха, его слабость и жажду цели, пока Легион был разделен на части, изолированные в глубокой пустоте. Видел, как это происходит с момента отбытия в сектор Трамас, и теперь хотел получить ответы. Терпения и догадок больее было недостаточно.
Облаченная в перчатку рука Севатара замерла над бледным лбом примарха. Полусогнутым пальцам не хотелось касаться лица отца.
- Это может тебя убить, Яго.
Он ответил на слова Треза кивком.
- Знаю.
Архивариус с бульканьем втянул воздух.
- У тебя есть силы для этого. Но нет контроля.
- Знаю, - снова произнес Севатар. – Но я должен попытаться. Я не хочу, чтобы он умер, - капитан посмотрел на свою алую перчатку, служившую свидетельством его прегрешений. – Однажды я уже подвел его, и не позволю этому произойти второй раз.
Трез вздохнул. На внутренней поверхности его респиратора заблестели капельки сконденсированного дыхания.
- Обратного пути не будет. Если ты высвободишь дар, который так сильно старался забыть… Некоторые двери невозможно закрыть.
Севатар почти не слушал.
- Я уже и так еле сдерживаю его, - произнес он. Голос был едва слышен за гудением вентиляторов на потолке. – Ты мне поможешь? Я не смогу сделать это в одиночку.
Старик, хрустя позвоночником, подковылял на стянутых шинами ногах. Он протянул руку, пораженную пигментными пятнами и артритной дрожью, и сомкнул узловатые пальцы на тыльной стороне красной перчатки Севатара.
Первый капитан опустил кисть, положив кончики пальцев на лоб отца.
- Ты говорил, что он не видит снов, Трез, - произнес Севатар безжизненным голосом, глядя в никуда. – Ты ошибался.
ЧАСТЬ II СЫН МИРА БЕЗ СОЛНЦА
ГЛАВА V Мальчик, который станет королем
Мальчик поднялся из обломков. На нем не было одежды, только пятна прилипших к телу пепла и пыли. Он посмотрел на небо, темное, как пустота, и лишенное света без солнечного ока. Посмотрел на металлические останки своей механической колыбели, от потрескавшейся и покрытой пузырями бронированной обшивки которой все еще с шипением исходил пар. А затем, все с тем же абсолютно бесстрастным лицом, посмотрел на горизонт.
Город. Город шпилей и куполов. Его огни были низкими и тусклыми, но все же озаряли окружающий мрак, словно маяк. Первое появившееся на лице мальчика выражение было едва заметно, однако красноречиво. Его глаза прищурились, когда сердце забилось быстрее.
Он инстинктивно знал, что найдет в далеком и полном света улье себе подобных. Эта мысль заставила его потянуться в поисках оружия. Белые пальцы обхватили зазубренный кусок металла, остывавший в земле. От ощущения ножа в руках на юном и лишенном шрамов лице появилось второе выражение.
Он улыбнулся.
Они бы никогда не смогли его поймать, как бы ни пытались.
Благодаря черной одежде мальчик казался размытым пятном, которое вырвалось из теней на углах улиц. Его рваные ботинки едва касались земли. За ним следовала пальба, гавкающая в ночи, будто зверь. Пули, словно насекомые, зажужжали мимо ушей. Его ухмылка стала жестче, и он побежал быстрее. За угол. На аллею. Он перескочил через грязные дождевые лужи, перекатился и присел между двумя большими контейнерами для бытовых отходов. Мальчик засунул белые руки в карманы, наклонил голову, чтобы грязные черные волосы упали на лицо, и задержал дыхание.
Совершенно не двигаясь и став одной из теней, он ждал. Появилась запыхавшаяся группа преследователей, тяжелое дыхание которых пахло ядовитой водой, а кожа – кровью других людей. Некоторые двинулись налево, некоторые направо, но все они пробежали по лужам, превратившим аллею в настоящее болото.
Мальчику пришлось постараться, чтобы сдержать улыбку. Благодаря следам на тротуаре выследить их будет проще простого.
Один остался на аллее. По его сбитому дыханию и колотящемуся сердцу мальчик, не глядя, понял, что человеку мешает поспевать за подельниками собственная дородность. Мальчик открыл глаза, поднялся на ноги и вышел из тени. Он позволил сжатому в руке ножу поймать отблеск ближайшего уличного фонаря.
Человек повернулся и посмотрел прямо в улыбающееся и ощерившееся лицо щуплого мальчика.
На крик вернулись его друзья. Самым расторопным потребовалось меньше двадцати секунд, чтобы снова оказаться у входа на аллею. Когда они появились, мальчика и след простыл, а толстяк из их банды лежал на спине в луже дождевой воды, которая мутнела от горячей крови. У него были отрезаны все пальцы, а лицо содрано до кости.
Он хотел есть.