* * *
Впервые за долгие годы службы Влад спал так, что даже не услышал, как Лина вышла из комнаты и, одевшись, отправилась к себе. Не слышал он, и как она вернулась, проснувшись от нежного поцелуя и витавших в комнате упоительных запахов свежей выпечки. Выбравшись из постели и умывшись, он с удивлением увидел на столе знакомую корзинку, полную роскошных свежих булочек.
- Когда ты это успела, - спросил разведчик, поднося к лицу булочку и с упоением вдыхая её аромат.
- Тесто ещё вчера поставила, так что сегодня только в печку сунуть осталось.
- Похоже, у вас это стало национальным блюдом, - улыбнулся Влад, откусывая сразу половину булочки.
- Здесь холодно, поэтому нужна сытная, плотная пища. Организму нужно что-то сжигать, чтобы обогреваться, - наставительно ответила женщина.
- Ты это мне рассказываешь? - иронично усмехнулся Влад. - Правила выживания в любых условиях - это первое, чему нас учат.
- Прости, - смутилась Лина.
- Ничего. Иногда полезно повторить пройденный материал, - рассмеялся он в ответ.
- Можно тебя спросить? - осторожно поинтересовалась женщина.
- Конечно.
- Что с тобой случилось? Отчего этот кашель?
- Террористы взорвали химическую бомбу на орбитальном переходе, уничтожив много ни в чём не повинных людей. Из пассажиров трёх шаттлов выжил я один. Да и то случайно. Рефлексы сработали.
- Как это?
- Вспомнил, что система вентиляции будет старательно всасывать ту дрянь, что они распылили, и она будет подниматься вверх. Значит, нужно упасть на пол и, прикрыв лицо какой-нибудь тканью, постараться задержать дыхание. Что я и сделал. Не учёл только, что газ, оказавшись в вентиляции, выведет из строя систему регенерации воздуха. Точнее, вспомнил - слишком громко сказано. На рефлексах всё было. Остальных пассажиров спасло только то, что её сразу отключили, подсоединившись к системам пристыкованных в шлюзах кораблей. Сработала автоматика, отсек оказался заблокирован до тех пор, пока спасатели не разобрались, что происходит и что делать. В итоге все, кто оказался отрезанным в заблокированном отсеке, погибли. Кроме меня. Да и я, когда отсек открыли, почти не отличался от трупа. Потом дорога до госпиталя, видимость лечения, драка с жандармом и, наконец, ссылка сюда. Бесславный конец славной службы на благо империи. Хотя, с другой стороны, наверно, это и правильно. Я теперь действительно бесполезен. Отработанный материал, как сказал ваш куратор.
- Дурак он, этот куратор, - огрызнулась Лина. - Жил дураком, дураком и подохнет.
- Чёрт с ним, с куратором. Лучше скажи, почему ваши мужики себя так странно ведут?
- В каком смысле - странно?
- В прямом. Этот вон, сосед, сказал, что в двух шагах от охранников сидел, и даже не попытался вмешаться. Почему?
- Они не знают тебя. Не понимают, чего ты добиваешься, - помолчав, ответила Лина. - А ещё никто из них не хочет, глупо погибнув, оставить свою семью на произвол корпорации. Поверь, быть вдовой с маленьким ребёнком на руках - незавидная участь. А самое главное, они не верят тебе.
- Очень интересно?! А почему тогда помогают избавиться от трупов и спрятать трофейные снегоходы? Что-то у тебя концы с концами не вяжутся.
- Всё просто. Сейчас ты дерёшься с охранниками за свою свободу, а это значит, что это только твоя драка. А снегоходы ты всегда сможешь получить обратно, если захочешь. Причём все сразу. Тебе ещё и заплатят за их использование. Охотникам нужно на чём-то в лес уходить.
- Хочешь сказать, они их спрячут, перекрасят и пригонят мне обратно по первому моему требованию, да ещё и приплатят за всё это? - не понял Влад.
- Конечно. У нас такой техники почти нет. Все наши машины обычного, гражданского назначения, а тем вездеходам в лесу цены нет. Так что чем дольше охотники ими пользуются, тем ты богаче.
- Как это богаче? - окончательно запутался разведчик.
- Охотники будут откладывать за каждую поездку по три шкурки лично для тебя и, вернувшись с промысла, просто принесут их тебе в дом. Обманывать и хитрить никто не станет.
- Весело! А то, что я эти машины у корпорации отбил, можно сказать, украл, не считается?
- Твои разногласия с корпорацией - это только твои дела, - пожала плечами Лина. - Пойми, ты новый здесь человек, и все жители посёлка, да чего там посёлка, всего континента, внимательно наблюдают за тобой. Каждое твоё дело, каждый поступок, даже каждое слово, выслушивается и обсуждается. За те несколько дней, что ты провёл здесь, ты успел много раз удивить всех.
- Это чем?
- Ты начал с того, что не сел в машину к Рику. Не отказался от услуги девчонки, чтобы добраться до посёлка в более комфортных условиях. Ты спас Санни. Осадил Рика. Не побоялся выступить против куратора, а под конец выплатил в фактории мой долг, хотя совсем не обязан был этого делать. Деньги тебе и самому пригодятся.
- Откуда они про долг-то узнали? - растерянно проворчал Влад.
- Я сама рассказала. Люди должны знать, кто поселился рядом с ними.
- Не знаю, - помолчав, вздохнул разведчик. - Как-то у вас тут всё запутано. Вместо того чтобы прийти, познакомиться, поговорить, вы молчите и слухи собираете. А потом на основе этих слухов выводы делаете. Но ведь человек может сделать что-то с одной целью, а потом вдруг что-то пошло не так и результат получился совсем не тем, которого он добивался. Как тогда?
- Потому Дженни и задаёт тебе вопросы.
- Хочешь сказать, что она обсуждает меня с соседями за моей спиной?
- Тебя весь посёлок обсуждает, - рассмеялась в ответ Лина.
- И что говорят?
- Пока только хорошее. Потерпи. Скоро люди поймут, что ты не провокатор корпорации, и придут знакомиться. Вот тогда разговоров будет больше, чем нужно.
- Боюсь, пока они поймут, что я не провокатор, не с кем знакомиться будет.
- Почему ты всё время говоришь о смерти? Зачем зовёшь её? - неожиданно возмутилась женщина.
- Да никого я не зову, - отмахнулся Влад. - Я только говорю то, что мне сказал ваш доктор, и пытаюсь таким образом предупредить всех вокруг, что ко мне не надо привязываться. А ещё, наверное, пытаюсь себя к этой мысли приучить, - тихо добавил он. - Знаешь, я ведь всегда знал, что однажды умру. Но надеялся, что это будет как у других разведчиков. Что я успею охнуть: "твою мать" и уйти в драке, как положено мужчине. А теперь я вынужден сидеть и тупо ждать, когда это случится.
- Значит, ты, как и все, боишься смерти?
- Смерти только дураки не боятся и клинические идиоты. Как говорил наш доктор, смерть - это болезнь, которую невозможно излечить и от которой не существует лекарства.
- Значит, ты не хочешь умирать? - продолжала допытываться женщина.
- Конечно, нет. Я жить хочу. Только это не мне решать, - едва слышно ответил Влад.
- Тогда перестань постоянно вспоминать о ней и просто живи. Поверь, уже вся планета знает о твоей болезни, так что тебе нет необходимости напоминать нам об этом.
- Ладно. Не буду, - чуть заметно улыбнулся разведчик.
- Может, хочешь на охоту съездить? - сменила тему Лина.
- Не сейчас. В ближайшие три дня ко мне должны наведаться гости.
- Хочешь сказать, что твои друзья смогут получить у корпорации разрешение на посещение планеты?
- Эти ребята идут туда, куда им надо, ни у кого не спрашивая разрешения. А у того, кто пытается им помешать, обычно возникают серьёзные проблемы. Бывает, что и со здоровьем, - загадочно усмехнулся Влад.
- Это из-за того, то ты им сказал?
- Ага.
- Тогда корпорация тебя точно со свету сживёт.
- Всё может быть. Но сначала я им много крови попорчу.
- Зачем тебе это?
- Терпеть не могу, когда кто-то относится ко мне как к существу второго сорта. Всегда ненавидел. Хотят, чтобы я уважал их, пусть научатся уважать меня.
- А что в твоём понятии уважение? - зашла Лина на новый виток допроса.
- Смотря о ком идёт речь. Если это отдельный человек, значит, он должен обращаться ко мне вежливо, спокойно, а не по-хамски отдавая приказы. Если это фирма, значит, за мою работу мне должны платить достойное жалованье. А если меня ставят в рабские условия, заявляя, что я либо добываю много шкур, либо подыхаю с голоду, то такая контора может отправляться куда подальше.
- А разве на твоей службе ты не получал приказы?
- Конечно, получал. Только всё дело в том, что, каждый раз уходя в поиск, мы шли на смерть. И наши командиры об этом знали, и говорить старались соответственно. Знаешь, в нашей службе упорно ходят рассказы, как в самом начале, когда наша служба только создавалась, некоторые разведчики перед самой выброской просто расстреливали тех, кто осмеливался их оскорбить, и добровольно не возвращались с поверхности.
- Ты в это веришь?
- Не знаю. Точно я знаю только одно. За всю мою службу, даже в кадетском корпусе, на группу подготовки разведчиков ни один инструктор, ни один начальник, ни один командир не повысил голос и не попытался оскорбить.
- Как это может быть? - не поверила Лина.
- Нас с детства приучали к оружию. Настоящему, боевому. Мы с ним спали, ели, учились, гуляли. Так, постепенно, оружие становилось частью нашего тела. Ещё одним органом, которым мы учились пользоваться виртуозно. У кого-то это получалось, у кого-то не очень. Но оно всегда было обслужено, заряжено и готово к использованию. Именно поэтому я первым делом вцепился в карабин, как только получил разрешение от Дженни.
- Дети с боевым оружием? Это же садизм какой-то. Вы же могли друг друга перестрелять.