Морской, неторопливый в сравнении с поездами и самолетами, круиз был оговорен заранее со старым легионером, и теперь Тавр в очередной раз удивлялся прозорливости деда: роскошная каюта "люкс", шикарный ресторан, бирюзовые волны и свежий морской воздух оказались именно тем, что требовалось после рискованной и не во всем приятной прогулки по Долине Смерти. А кроме того, в корабельный сейф легко, без оговорок, приняли небольшой, но адски тяжелый рюкзачок юноши - каждую ночь просыпаться в тревоге за сохранность своего "золотого запаса" и судорожно нащупывать под койкой тяжелые бруски благородного металла ему совсем не хотелось.
И вот уже третьи сутки пребывания Тавра на борту "Мечты" подходили к концу. Правда, сегодня днем мирное и тихое течение корабельной жизни, в этот "мертвый" сезон предназначенное именно для спокойных, нуждающихся в одиночестве людей, прервалось после захода в очередной небольшой порт, последний на республиканской территории. Там на лайнер загрузилась шумная, бесшабашная толпа мальчишек и девчонок, по виду - ровесников Тавра, что-то празднующих и - очень похоже - не первый уже день. Впрочем, сразу же после погрузки и довольно буйного посещения ресторана вся толпа "золотой молодежи", составленная из бездельных, не считающих денег детишек купчиков-нуворишей и прогуливающих лекции студентов-прихлебателей, разбавленная девицами отнюдь не тяжелого поведения и праведного образа жизни, разбрелась по каютам, видимо, отдохнуть и набраться сил перед вечерним и ночным загулом.
"Но - не моя беда эти прожигатели жизни, - думал Тавр, потягивая коньяк и прислушиваясь к плеску волн за бортом. - Кажется, в свою компанию они никого не завлекают силой, а что шумят и куражатся, так с меня не убудет, во второй половине дня все равно будем в Метрополии, и я выйду в первом же порту…"
Заметив очередное легкое движение у входа в ресторан, юноша отвлекся от созерцания бирюзовых волн, поставил на стол бокал с недопитым коньяком и осторожно глянул на вошедших… вернее, вошедшую.
Пятьдесят два года назад
Застывший в "наполеоновской" позе, разве что не заложив руку за борт плотно застегнутого френча, легат Лис с мрачным видом оглядывал отошедшие от берега экранопланы. Для недовольства у командира "Махайрода" была одна-единственная, совершенно несерьезная по мнению любого военного человека, причина: всё прошло слишком гладко, как на показательных учениях.
Высадившиеся с подводных лодок группы разведчиков без особых трудностей справились с местными патрульными, присматривающими не за возможным десантом с моря, а за порядком на опустевших пляжах и в двух рыбачьих деревеньках, располагавшихся у самого побережья. В роли патрульных выступали полицейские довольно-таки солидного возраста, и в их способность хоть как-то помешать высадке основных сил легиона абсолютно не верилось.
Десантировавшиеся первая и вторая когорты сейчас ушли влево и вправо от невысокого плоского холмика, с которого легат наблюдал за окрестностями, охватывая "клещами" небольшой городок, располагавшийся в нескольких верстах от побережья. Третья когорта выдвинулась чуть вперед, блокируя возможный - хотя и совершенно невозможный - контрудар по десанту, а центурия триариев - стратегический резерв Лиса - вольготно расположилась у него за спиной, в нескольких шагах от узкого песчаного пляжа. Рядом с легатом присел прямо на землю его заместитель, именуемый по традиции префектом. Он внимательно вслушивался в радиоразговоры командиров когорт и центурий, совсем изредка вставляя слова одобрения… но вдруг насторожился и через полминуты обратился к продолжающему с недовольным видом переводить взгляд с морской глади на начинающие зеленеть маленькие холмы легату:
- Лис! Из третьей когорты сообщение - сюда рвется мэр города.
- Не пристрелили его сгоряча? - равнодушно осведомился легат, искренне желая, чтоб хоть в этом вопросе случился неожиданный прокол.
- Нет, - отрицательно помотал головой префект. - Помариновали минут двадцать, вроде как - докладывая тебе, а потом пропустили.
Лис хотел, было, выругаться, но смолчал, понимая все-таки, что не всегда идущая, как по нотам, операция должна закончиться неожиданным крахом.
Толстый, запыхавшийся, исходящий потом в этот вовсе не жаркий весенний день мэр - по высоте и ширине своей превышающий худощавого, низкорослого легата раза в два - появился на вершине холма минут через пятнадцать и с ходу стал упрашивать нежданных завоевателей пощадить город, не оказавший никакого сопротивления, пожалеть мирных обывателей, не вводить на улицы и площади войска…
Какое-то время слушавший этот довольно-таки жалкий монолог бессильного перед могучим хищником легат резким жестом оборвал разговорчивого толстяка.
- Я даю вам четыре… нет, не успеете. Даю шесть часов на эвакуацию, - Лис глянул на часы. - Сейчас десять двадцать восемь, в шестнадцать тридцать в город войдут легионеры. Те из мирных обывателей, кто останется в городской черте, пусть пеняют на себя.
- Но!.. куда же они… мы, то есть… все… куда же нам деваться? - ошеломленный резким тоном легата и безапелляционность его ультиматума пролепетал толстый мэр.
- До выхода из долины всего двадцать пять верст, - пожал плечами Лис. - Такое расстояние за шесть часов можно пройти и пешком, даже особенно не торопясь.
- Но, может быть, вы не станете…
- Всё! - резко ответил легат и посмотрел на рыхлого, высокого мэра сверху вниз, хоть и был по росту ниже, пожалуй на голову. - И радуйтесь, что мои легионеры не вошли в город сразу. Думаю, после этого их было бы уже не остановить…
Толстяк слетел с вершины холма так, будто во время короткого разговора потерял половину своего веса. Кажется, еще на бегу он начал упаковывать чемоданы и заводить свой автомобиль, чтобы лично возглавить неизбежную колонну беженцев.
- Ты не переборщил? - иронично поинтересовался с земли продолжающий сидеть префект. - Мне показалось, что нас боятся до расслабления сфинктера и без всяких угроз.
- Лишним не будет, - махнул рукой легат. - Быстрее начнут шевелить ногами. Кстати, распорядись второй когорте, Чану, чтобы у выезда из ущелья попридержал первый поток беженцев. Предлог - на его усмотрение. Пусть соберется кучка поплотнее, а потом - вперед, навстречу гвардейцам и стрелкам.
Префект был одним из немногих людей даже в самом легионе, полностью посвященным в детали операции отвлечения.
- И пускай манипула разведчиков вслед за мэром идет в город, - продолжил Лис. - Никого не трогает, в конфликты не ступает, но - подгоняет местных самим фактом присутствия на улицах. Но главное для них - подобрать высокий дом в центре. Пожарную калачу я вижу, но она слишком уж на окраине стоит. За домом пронаблюдать, а после отъезда жильцов взять под полный контроль, как они умеют, до прихода спецгруппы.
Легат кивнул в сторону побережья, где среди триариев, как овечки в стае волков, жались взволнованной, встревоженной кучкой вокруг громоздкого, освинцованного ящика десяток техников - специалистов по приведению в действие ядерного заряда.
- Все выполним, как умеем, Лис, - попробовал успокоить легата его помощник. - Сбоев не будет.
Лис недоверчиво покачал головой в ответ и подумал, что может быть мелкие, едва заметные сбои в боевой работе были бы сейчас очень кстати. Он знал, что слишком часто за гладкое, как на бумаге, течение операции без сбоев и недоразумений, потом приходится платить большой кровью. Природа любит равновесие и всегда с подозрением косится на постоянных везунчиков.
Наши дни
Высокая, стройная… ну, это-то, как обычно… и совершенно чумовые шпильки, на которых она будет, пожалуй, на полголовы повыше Тавра. Роскошные темно-рыжие волосы густой волной спадающие на левое, обнаженное плечо, яркие, заметные даже издали, зеленовато-желтые глаза. Не совсем привычная фигура - бедра чуть поуже плеч, видимо, спортсменка, скорее всего - пловчиха, но грудь высокая, задорная, крепкая, это заметно даже под тонкой сиреневой блузкой, заканчивающейся где-то над пупком, обнажающей крепкий, смугловатый животик. Длинные ножки красавицы были плотно упакованы в голубенькие бриджи длиной до середины икр, а туфельки на ногах ощущались лишь по шпилькам и парочке узких ремешков, перехлестывающих ступни.
Для начинающегося вечера девушка была одета совсем неподходяще, слишком вульгарно и по современной моде - простонародно, но природная красота лица и тела смягчала первое впечатление о нелепости посещения фешенебельного ресторана в одежде для дешевого студенческого кафе.
Девица вперила наглый, откровенный взгляд в Тавра и двинулась по направлению к его столику, слегка покачивая на ходу бедрами, будто желая сказать этим о себе всё.
"…и думается мне, что самые неожиданные приключения у тебя начнутся на обратном пути…и будут они не во всем приятными…" - вспомнил юноша напутствие деда.
- Мужчина, что же это вы скучаете в одиночестве? - с нарочитой хрипловатостью в голосе, блядски закатывая глаза, поинтересовалась рыжая, подойдя к столику. - Может, угостите даму папироской?
"Что?" - едва не вырвалось у Тавра признание в собственной ошеломленности.
В фешенебельном ресторане дорогого круизного лайнера для вовсе не бедных людей такие слова, будто перенесенные сюда с второсортной дешевой панели, мгновенно приводили в растерянность, если не сказать - в шок. Чего, собственно, и добивалась девица.
Не ожидая приглашения, она бесцеремонно плюхнулась в изящное полукресло напротив Тавра и старательно попыталась поймать его взгляд. Правда, этого ей не удалось сделать, юноша, при желании, умел прятать глаза от назойливых собеседников. И "держать" психологический удар, своевременно нанося ответный - умел тоже.