Слегка недоумевающие, но искренне обрадованные представившейся возможностью передохнуть, офицеры молча и быстро, стараясь выглядеть бесплотными тенями, покинули помещение, лишь шестой - полковник - остался на своем месте, у окна. Без слов переглянувшись с маршалом, полковник глянул на часы.
- Сейчас будет, - нахмурившись, строго сказал маршал, подходя ближе к столу.
И точно, через центральную, официальную дверь в оперативный зал быстрыми шагами не вошел даже, ворвался худощавый, невысокий легионер с золотым значком "Махайрода" на довольно поношенном, но крепком еще повседневном френче с непонятными для непосвященных значками на маленьких пристегнутых погончиках.
- Здравствуй, Лис, - первым поприветствовал его маршал, нарушая все возможные и невозможные положения Уставов и полностью игнорируя субординацию, так тщательно им самим лелеемую в отношениях с другими офицерами.
Вошедший резко, но с легкой небрежность чувствующего свое превосходство над другими людьми, козырнул и уставился пронзительным, неуютным взглядом на стоящего у окна полковника - тот даже поежился едва заметно.
- Это замначальника оперативного отдела, - пояснил маршал, интуитивно понявший невысказанный вопрос. - Единственный, кто будет посвящен… прошу знакомиться - легат "Махайрода" Лис, генерального штаба полковник Вязов.
Короткие, офицерские кивки в знак приветствия.
- Давай к делу, Петрович, - совсем уж панибратски сказал Лис, обращаясь к маршалу.
Впрочем, сам начальник Генштаба, в глубине души, очень любил, когда его называли вот так - по отчеству, без всяких громогласных приставок и восторженных эпитетов.
- Начинай, - кивнул маршал штабисту.
- Коротко о ситуации в целом, без этого никуда, - как бы, извиняясь, сказал полковник. - Как вам должно быть известно, на весенне-летнюю кампанию запланирован прорыв фронта и наступление на Плюмбург с целью лишить республиканцев основной базы добычи и переработки цветных металлов.
- Хотите использовать легион для прорыва? - бесцеремонно перебил штабного легат, изобразив при этом на лице легкое презрение, мол, кому же такая идея в голову пришла?
- Ни в коем разе, - суетливо опроверг предположение легионера полковник. - прорывать будут обычные, бронетанковые части, но… вот беда! Чуть юго-западнее основного направления прорыва республиканцы совсем недавно, буквально на прошлой неделе, сосредоточили сразу три дивизии: две простые, стрелковые, из новобранцев, и механизированную гвардейскую, а это - до сотни танков в строю. Их возможный удар во фланг частям прорыва может свести на нет все наши усилия.
- Ковровые бомбардировки? - коротко посоветовал легат.
- Нет, не получится нужного эффекта, - отрицательно замотал головой полковник. - Республиканские дивизии сильно рассредоточены на местности, даже бомбовым ковром их не выбить… а ловить на марше уже в начале нашего наступления - это рулетка.
- Стратегическая авиация? - уточнил легат, но на этот вопрос, слегка поморщившись, отреагировал до сей поры молчавший маршал:
- Ты же знаешь, ну, или догадываешься, Лис, есть негласная договоренность: мы не применяем в зоне конфликта тяжелую артиллерию, дальнобойные ракеты и стратегическую авиацию, а республиканцы не просят помощи у британцев и, вообще, у прочих западных европейцев. Приходится довольствоваться тем, что есть.
- И что же в таком случае нужно от легиона? - уже раздражаясь на штабную говорильню, довольно резко спросил легат.
- Отвлечь эту группировку республиканцев, - спокойно пояснил полковник. - Вот, гляньте…
Он подхватил со стола оставленный там кем-то из ушедших офицеров карандаш и повернул к шагнувшему поближе легату лист карты.
- …здесь - три дивизии, а вот южнее и восточнее - Счастливая Бухта, замкнутая, с единственным проходом в горах, практически, в тыл группировке. Представьте, как отреагируют в генштабе Республики, если вдруг в Бухте высадится десант - достаточно мощный, чтобы угрожать их главному, фактически стратегическому, резерву?
- Хотите поиграть в "триста спартанцев"? - усмехнулся одними губами легат. - Конечно, проход в долину, в эту Счастливую Бухту, можно будет удержать и против трех сотен танков, но так ведь - завалят числом. У меня на их тридцать тысяч штыков - десять центурий…
- Откуда взялась десятая? - с искренним любопытством поинтересовался маршал, вновь включаясь в разговор.
- Из триариев, - ответил легат. - У каждого командира есть своя мечта, моя вот - сбылась. В легионе есть центурия, полностью состоящая из триариев, это, как только что сказал полковник, мой стратегический резерв.
"Такая центурия месяц будет держать все три дивизии в этом "бутылочном горлышке" ущелья, - подумал штабист. - Только патроны и гранаты подавать успевай… ай, да ушлый этот легат, молодец…"
Но вслух полковник сказал совсем другое.
Наши дни
По заведенной еще в раннем детстве привычке Тавр проснулся рано. Люминисцентные стрелки часов на его запястье показывали начало седьмого часа. Ранее утро.
Вчера, устраиваясь на ночлег в пустом, гулком и относительно чистом подвале банковского хранилища, Тавр выдержал характер, не стал торопливо лезть к главному сейфу, блестевшему в луче фонарика серовато-стальным боком. Это понравилось ему самому - сидеть рядом, но делать вид, что совершенно не интересуешься дедовским подарком, что открыть сейф и посмотреть на его содержимое можешь в любой момент - хоть сразу, хоть через час, хоть завтра утром.
Подсвечивая себе фонариком, на ходу разминая затекшие во сне мышцы спины, ног и рук - все-таки тренировочные ночевки с дедом на природе не шли ни в какое сравнение с бетонным полом хранилища - Тавр постарался бесшумно и осторожно выбраться из подвала. Несмотря на дальнейшее предположительно недолгое пребывание в банковском хранилище, юноша не мог себя заставить гадить там же, где спал.
Выбравшись из подвала и отшагав десяток метров в сторону пустынных развалин, Тавр, окончательно теперь проснувшийся, замер, забыв о том, что привело его на поверхность.
Над разрушенным, заросшим одичавшим кустарником и редкими, могучими тополями и соснами городком вставало солнце, сейчас лишь слегка позолотив высокие нежно-зеленые кроны живых деревьев и одинокий, грязно-черный штырь чудом уцелевшей при взрыве, жестоко обожженной полвека назад пожарной каланчи на дальней окраине.
Несколько минут юноша стоял неподвижно, вслушиваясь в утренний пересвист незнакомых птиц, вглядываясь в чистый, прозрачный воздух, впитывая в себя всю прелесть необитаемого, заброшенного города. Ему вдруг показалось - лучшим решением в жизни было бы остаться здесь навсегда, отремонтировать домишко где-нибудь подальше от эпицентра и жить в одиночестве, наслаждаясь неким эфемерным единением с природой через эти руины былой цивилизации.
"Придумается же такое", - тихо вздохнул Тавр, сбрасывая с себя оцепенение, очарование окружающим миром, но все-таки стараясь не производить ненужного, нарушающего местный покой и умиротворение шума.
Через пару минут спустившись в подвал, юноша почувствовал себя совсем другим человеком, будто преодолел нечто в себе, нечто сильное, тянущее его в сторону, прочь от намеченного пути. А путь у него теперь был лишь один - назад, к сейфу.
По обе стороны от небольшого, но очень солидного металлического шкафчика, полузамурованного прямо в бетонную стену, с пыльным небольшим, но могучим колесом-штурвалом замка, располагались многочисленные ячейки-хранилища, в большинстве своем - пустые, с приоткрытыми дверцами. На одну из таких ячеек Тавр и пристроил фонарик, чтобы свет падал на переднюю дверцу сейфа. Там расположились стройными рядами десять узких полос-шифраторов хитрого замка с хаотично разбросанными поверх щелей маленькими металлическими блямбами, напоминающими игральные шашки.
"Замок на механическом приводе, - рассказывал совсем недавно старый легионер. - Если не просочилась вода в подвал, не сдохли крысы прямо на шифраторе, то ты должен его открыть и без всякой взрывчатки, ловкости в пальцах и силы тебе не занимать. Но пластид на всякий случай захвати обязательно…"
Затаив дыхание, Тавр принялся устанавливать блямбы шифратора в нужное положение, не забывая при этом прокручивать их до заранее кем-то оговоренных значков на гладкой полированной поверхности. В голове его стремительно мелькал, изредка задерживаясь на нужных символах, длинных ряд цифр и латинских букв, обозначающих шифр замка. Старый легионер заставил внука дважды записать эти символы на бумаге, которую, после явного уже запоминания юношей, романтически сжег в роскошной, огромной, хрустальной пепельнице, служившей простым украшением стола в их доме - сам дед никогда не курил, и это неприятие табака внушил и сыну, и внуку.
Цилиндрические блямбы шифратора двигались вокруг собственной оси и по узким щелям, прорезанным в металле, с трудом, казалось, само время, бережно хранившее тайну банковского подвала, сопротивлялось неожиданному вторжению, но Тавр упрямо продвигал и продвигал их в нужное положение, пока не выставил все, как положено. Теперь оставалось лишь навалиться на колесо штурвала и потянуть на себя тяжеленную, толщиной едва ли не в две ладони, дверцу сейфа…
…во внутреннем, верхнем, скромном по размерам, кубическом отделении, не более, чем полметра каждая грань, тусклым, жирным цветом блеснули девять рядов золотых слитков имперского стандарта - ровно тысяча лотов в каждом, двенадцать с половиной килограмм в современных Тавру единицах…