Это он намекает на то, как я их соплеменникам языки развязывал после набега на наш пост. Говорит Шармак с явно заметным акцентом, но всё же вполне понятно.
- Их к нам никто не звал, вождь, - отмахнулся я, - и потому каждый из них получил то, что заслужил. Однако, отложим разговор об этом... Я действительно просил о встрече. И не только я...
- Кто же ещё?
- Ты знаешь этого человека, вождь? - указал я на Гролона.
- Конечно. Это тот купец, что приезжает к нам в горы со своими сыновьями и привозит нужные нам товары, обменивая их на то, что предлагаем ему мы.
- Можешь ли ты, вождь, сказать, что этот человек, либо его сыновья, были нечестны с вашим племенем при торговле?
- Нет, - отрицательно покачал головой Шармак, - они всегда были честны с нами. Насколько, конечно, может быть честен купец, - усмехнувшись, добавил он, - но к чему ты спрашиваешь об этом?
- Скажи мне, вождь, - выдержав значительную паузу, продолжил я, - если эта достойная семья была честна с горскими народами, то почему тогда горцы отплатили ей столь чёрной неблагодарностью?
- О чём ты говоришь? - насторожился вождь, - объясни.
- Две недели назад старший сын уважаемого Гролона был захвачен в горах кем-то из ваших людей. А с уважаемого купца стребовали большой выкуп. Ты же понимаешь, вождь, что дело не в деньгах. Господин Гролон готов отдать и последнюю рубаху, лишь бы выкупить из неволи собственного сына. Но вот захочет ли кто-либо после этого поехать к вам в горы и привезти "так нужные вам товары" не рискуя оказаться на месте купеческого сына?.. Что ты мне на это ответишь, вождь?
- Мне ничего не известно об этом, - покачал Шармак головой, - Но мне так же, как и уважаемому купцу, неприятна эта весть. Я тоже думаю, что семья уважаемого купца - не те люди, с кем жителям гор стоили бы ссориться... Но, может быть, вы ошибаетесь? И молодого купца похитили другие люди? Или не похищали вовсе?
По моему знаку Гролон достал из-за пазухи уже известную кроличью шкурку и протянул её вождю.
- Возьми вот это, уважаемый Шармак, - сказал он, - я думаю, ты знаешь письмо своего народа и сможешь прочитать, что там написано...
Один из горских воинов, тот, что постарше, забрал послание из рук купца и передал его вождю. Шармак, раскатав шкурку, перечитал написанное дважды, потом, вздохнув, скатал её обратно и поднял на нас глаза:
- Чего же хочет уважаемый Гролон?
- Я хочу вернуть своего сына, - глухо ответил купец.
- Вопрос не в том, чтобы вернуть сына, - вновь вступил я в переговоры, - вопрос в том, КАК это сделать.
- Чего же тогда хочешь ты, сержант? - взглянул на меня Шармак.
- Есть два варианта, - принялся я излагать первую часть своего плана, - первый: похитители возвращают купцу его сына и выплачивают виру за нанесённое купцу оскорбление. И на этом мы расходимся.
- А если они не согласятся? - поинтересовался вождь.
- Тогда, Шармак, просто скажи мне, где я их смогу найти. Всё остальное мы сделаем сами. К тебе и твоим людям у меня будет только одна просьба: не мешайте нам.
- А если я не соглашусь? Что тогда?
- Ну, что ж, - задумчиво произнёс я, - мы, конечно, уплатим выкуп. И тогда мы уже сами будем знать, кого нам искать. Правда, в этом случае у нас уйдёт гораздо больше времени. Ну, а купец со своими сыновьями больше никогда не поедет в ваши горы. Кто тогда будет вам возить всё, что нужно и чего у вас нет?
Опустив голову, вождь задумался. Думал он долго. Наконец, выпрямившись в седле, он посмотрел мне прямо в глаза.
- Хорошо, сержант. Я сделаю, что ты просишь. Когда буду готов, я пришлю к тебе своего сына, Кузлея. Вот его, - Шармак указал на того воина, что помоложе, - он тебе всё расскажет.
- Когда это случится, вождь?
- Жди. Пока не приедет Кузлей.
Развернув коня, Шармак лёгкой рысью направился вниз по склону. Его сын и второй воин двинулись следом.
- И сколько ж нам ждать? - с болью в голосе произнёс Гролон.
Я пожал плечами.
- Увидим... Ладно, поехали отсюда.
В томительном ожидании прошла неделя. Мы, само собой, не сидели, сложа руки. Помимо обязательных ежедневных дежурств и усиленного обучения воинским умениям мы ещё и горские фразы заучивали, какие нам Санчара продиктовала. Я их сам лично записал вместе с переводом. И теперь не только сам учился их понимать и произносить, но и от всех остальных того же требовал. И всё же время тянулось, как смола по стволу дерева, медленно и тягуче...
Наконец, через восемь дней после нашей встречи на перевале, к нам на пост заявился сын горского вождя, Кузлей. Приехал он, как и положено, на своей лошади, уже ближе к вечеру, когда сумерки потихоньку начали заволакивать всё вокруг. Молча подъехал, молча стёк с седла, накинул повод на ветку ближайшего дерева и подошёл ко мне.
- Поговорить надо, сержант, - сказал он глухим гортанным голосом.
- Пойдём, - качнул я головой, приглашая приезжего в казарму.
Кузлей, перешагнув порог, остановился и с любопытством огляделся. Подошёл к очагу и погрел руки. Потом довольно улыбнулся:
- Хорошо у вас. Тепло. Как дома...
- Пойдём ко мне, - позвал я его, открывая дверь в свою каморку.
После того, как мы расселись за небольшим столиком в моей комнатке, я выжидающе взглянул на парнишку.
- Ну? Что скажешь?
- Отец их нашёл. Это не наши люди. Пришлые.
- Что значит - "не ваши"? Не из горского племени? - насторожился я.
- Нет. Они горцы, - пояснил Кузлей, - но они пришли с восточного хребта. Это - дальние горы, - махнул он рукой, - мы - ланкары. А они - карзуки.
- А! Народ другой, - понимающе кивнул я.
- Нет. Народ один. Мы все - чандвари. Просто племя другое...
- Ну, а говорите-то вы на одном языке?
- Да. Язык почти такой же. Немножко другой, но - такой же.
- Понятно... Ну, так и о чём же твой отец договорился с ними?
- Ни о чём, - вздохнул парнишка, - они не стали слушать моего отца. Они сказали, что у них - свой вождь. Что они сами себе хозяева. И будут делать, что решат правильным. И ещё они оскорбили моего отца.
- И что же решил твой отец?
- Мой отец не может воевать с ними, - пожал плечами Кузлей, - их очень много. На одного нашего воина у них будет два, а то и три. Отец не может с ними воевать... Но отец может помочь тебе, сержант. Я сам пойду с тобой и помогу тебе спасти сына купца. Со мной будут ещё три воина из нашего рода. Они будут ждать нас завтра утром за перевалом, в ущелье.
- А как далеко ехать до того аила, где нашего купца держат?
- Один день. Утром поедешь, к закату там будешь.
- Понятно... Нарисовать сможешь?
Парень кивнул.
Я достал лист бумаги и дал ему свинцовый карандаш.
Кузлей повозился немного, приноравливаясь к незнакомым вещам, наконец, поняв, как и что надо делать, принялся рисовать, попутно давая пояснения:
- Смотри, сержант. Вот это - перевал, а вот это - ущелье за ним. Вот так, - он нарисовал извилистую линию, - идёт дорога от перевала. Это - горы. Это - тоже горы, а между ними - ущелья. Дорога вот так идёт... Здесь - из одной дороги две делаются, в разные ущелья уходят...
Он нарисовал ещё несколько сходящихся и расходящихся в разные стороны линий. Показал несколько аилов, тут и там раскиданных по склонам горных хребтов, либо притаившихся на дне ущелий. Наконец, линия, изображавшая наш путь, прошла вдоль склона одного из хребтов. Рядом с ней парень нарисовал квадратик.
- Вот в этом аиле его держат. Какой дом - не знаю. Приедем на место, сходим, посмотрим.
- Удастся незамеченными пройти? - уточнил я.
- Посмотрим, - пожал он плечами, - как духи гор решат...
Да уж... Ему-то легко так говорить. Он там у себя дома будет. А вот мы... как на вражеской территории. Да и не "как", а по сути так оно и есть. Самая, что ни на есть - вражеская...
- Слушай, взглянул я на сына вождя, - а вот ты говорил, будто эти... как их?.. карзуки? Вот! Эти самые карзуки - пришлые. А чего они пришли? Чего им в своих восточных горах не сиделось?
Кузлей, опустив голову, помолчал немного, видимо раздумывая, говорить или нет. Потом, взглянув на меня, нехотя ответил:
- Они говорят, как зима пройдёт, они сюда, за перевал пойдут. Большая добыча их ждёт...
- Откуда ж добыча? - усмехнулся я, - С посёлка взять надеются? Так с него особо не разжиреешь...
- Нет, - покачал головой Кузлей, - не с посёлка. Говорят, война большая будет. С королевством вашим. И смелые да удачливые жигиты на той войне обогатятся сказочно.
Меня его слова насторожили. Но виду я не подал. Наоборот, постарался как можно беспечнее рассмеяться:
- Да ты что, Кузлей! Какая у горцев может быть война с королевством? Ты только не обижайся, но ведь ваши племенные да родовые отряды с нашей армией и рядом не стоят. Да их же в пыль разнесут в первом же бою!
- Не разнесут, - угрюмо буркнул горец, явно задетый за живое столь нелестным отзывом о своих сородичах, - горцы не одни пойдут. Из-за восточных гор большая армия придёт. Сильная! И король у них, говорят, ого-го какой сильный и храбрый! И он с собой в поход всех воинов-чандвари зовёт.
- Вот как? - прищурился я, - А почему ж тогда ты и твой отец помогать мне взялись?
- Отец тебе помочь обещал. Он тогда ещё про эту войну не знал. Ему вождь карзуков про неё сказал. Только зря он с моим отцом так дерзко разговаривал. Такое прощать нельзя...