Изнутри корабль производил впечатление более благоприятное. По крайней мере, тем, что было чисто. Хотя обстановка всё-таки казалась излишне скромной, и здорово смахивала на довоенный городской автобус: светлые гладкие поверхности стен, пола и потолка. Несколько глубоких кресел с подголовниками и ремнями. Место пилота, отделённое прозрачной переборкой. Панель управления с рычагами и кнопочками вместо традиционного руля - вот и всё отличие. Хотя, нет. В конце помещения имелось ещё два… объекта. Образованному цергарду они напомнили гробы со стеклянной крышкой - в таких до войны хоронили представителей аристократических родов. Но пред топью все стали равны, и у юного Тапри, имевшего крайне скудные представления о прошлой жизни, странные предметы никаких ассоциаций не вызывали.
Пришелец сразу направился к пульту. Церангары в замешательстве остановились у кресел. Цергард осторожно потрогал светло-серую обивку. Она оказалась мягкой, чуть ворсистой, очень приятной на ощупь. Садиться на неё грязными, заляпанными тиной штанами не хотелось.
- У вас тут не найдётся, что подстелить? - неуверенно спросил цергард Федерации. Может, тряпочка какая? Или газетка?
- Что? - удивился Гвейран. - Зачем тебе газетка?
- Да кресло жалко! Не отстираете потом после нас.
- Вот нашёл проблему! - рассмеялся носитель высшего разума. - И потом, вам не в кресла. Вам вот сюда! - он подпихнул спутников к "гробам", откинул прозрачные крышки. Залезайте и ложитесь.
Это были разгрузочные капсулы для транспортировки раненых и больных. Гвейран не был уверен, что ослабленным спутникам его пойдут на пользу стартовые перегрузки, и решил подстраховаться.
Церангары топтались каждый перед своим ложем, как кони перед оковой. Потому что если кресла были серыми, то внутренность "гробов" сверкала ослепительной белизной.
- Мы всё изгваздаем. После нас можно будет выкидывать! - сообщил цергард убито.
- Ложись, ложись! - настаивал пришелец. - Скажите, чистюли какие! А кто на антикварном покрывале в сапогах валялся?!
- Так я же не знал! - нахмурился цергард, посчитав упрёк незаслуженным. - Я его уже в музей сдал!
Сбросил на пол упомянутые сапоги, верхнюю одежду и сердито водворился в капсулу. И сразу почувствовал, как ровная тканевая поверхность под ним зашевелилась будто живая, принимая форму его тела. Сразу стало хорошо и удобно.
- … И в тех гробах был уготован
Им мирный вековечный сон…
- довольным голосом процитировал он из хрестоматийной поэмы Фрага "Герои и вдовы".
- Типун тебе на язык! - фыркнул Гвейран, опуская крышку.
- А мы что, сейчас уже полетим? Так сразу?! - вдруг всполошился Тапри. Конечно, ему приходилось уже летать по воздуху. Но самолёт - это одно, корабль пришельцев - совсем другое! Это страшно до невозможности!.. Не хватало ещё, чтобы пришелец заметил, как он испуган! И, собрав волю в кулак, он уточнил более спокойно, даже как-то деловито: - В Арингор?
- Нет, - возразил Гвейран. - Арингор подождёт. Полетим на головной корабль. Надо привести себя в порядок. Поесть хотя бы.
Час от часу не легче!
- Что, В КОСМОС ПОЛЕТИМ?!
Глаза у агарда сделались огромными и белыми. Он старался не поддаваться страху, но это у него плохо выходило. А начнёшь успокаивать - ещё хуже, будет мучиться стыдом… Гвейран молча запихнул его в капсулу. Он замер, вытянувшись в напряжённой позе, закусил губу. Наверное, был уверен, что минуты его сочтены.
А рядом, в соседней капсуле, лежал цергард Эйнер, и вид у него был такой беспечный, будто всю жизнь только тем и занимался, что бороздил космические дали. Он давно разучился бояться за себя.
- Обалде-еть! - такова была их первая реакция. Выдохнули хором, не сговариваясь, сражённые окружающим великолепием. От недавнего разочарования не осталось и следа.
Что и говорить, производители межгалактических "Стайеров" последнего поколения постарались создать для своих потребителей обстановку максимального комфорта! Если перелёт длится несколько недель, он не должен быть в тягость, считали они.
Гвейран хорошо помнил старые, двадцатилетней давности "Сатурны". Это были добротные, функциональные машины, удобные в эксплуатации, но без излишеств, порядком напоминающие студенческие общежития. Простые, практичные интерьеры. Стандартный набор жизнеобеспечения: небольшие спальные отсеки на две-три койки, очень редко на одну - для командного состава, санузлы чаще общие, столовая, рекреация, маленький тренажёрный зал, информационный кабинет (по старинке его ещё называли "библиотекой"), лаборатории, медотсек.
О бассейнах, комнатах психической релаксации, экосистемных оранжереях, обзорных залах, антигравах (развлечение для тех, кому приятно состояние свободного полёта) тогда и речи не шло. Потому что люди понимали разницу между научным транспортником и круизным лайнером. А теперь перестали понимать. И Гвейрана это раздражало. Незачем приучать к роскоши того, кому предстоят долгие месяцы, а то и годы работы в полевых условиях, кого ждёт жизнь, полная лишений. Человек должен уметь довольствоваться малым. Излишний комфорт разлагает, пример тому - неприспособленные, исстрадавшиеся обитатели камеры 7/9.
Так считал наблюдатель Стаднецкий, но если бы он поделился своими мыслями с юными церангарами, они не захотели бы его понять. Они были в восторге! Они были похожи на детей, которым показали игрушку столь великолепную, что они даже помыслить не могли, чтобы стать её обладателями. Ни вожделения, ни зависти - чистая радость! И об усталости, и о голоде позабыли!
- Можно мы не полетим сегодня обратно?! - дрожащим голосом прошептал агард Тапри. - Хоть на денёчек задержимся? Так хочется посмотреть! Вдруг больше не доведётся…
Как же был благодарен ему за эту просьбу цергард Эйнер! Ведь если бы не адъютант, пришлось бы просить самому!
Несколько часов они рыскали по кораблю и восхищались. Технические достижения далёкой цивилизации их почему-то не занимали вовсе. Гвейрану даже стало немного досадно, что не удивляют его гостей ни огромные голографические мониторы бортовых компов, ни сенсорные панели, ни предметы обстановки, трансформирующиеся по ментальному сигналу. Но - ах, цветочек красный, травка зелёная! Ах, весь космос в окно видно! Ах, какая чудесная одежда, всю жизнь бы такую носить! Ах, вода в бассейне голубая, можно мы поплаваем?
Поплавать он им разрешил - почему бы нет?
Плавали они странно, как-то по крокодильи: повиснув в воде почти неподвижно, нижняя часть лица по самые ноздри погружена в воду, руки вытянуты снизу вдоль тела, шевелятся только их кисти, но движения их сверху не видно. Кажется, будто два бревна несёт несуществующим течением - медленно-медленно, ни всплеска, ни звука, ни брызг.
Гвейран не выдержал, спрыгнул в воду, проплыл от бортика к бортику энергичным брассом.
- Кто же так делает? - осудил агард Тапри. - Это же с берега из пулемёта враз снимут! Незаметно надо!
- Есть такое понятие - "купаться", - почему-то рассердился пришелец. - Где ты здесь видишь пулемёт, скажи на милость?
Пулемёта определённо не было, и они стали "купаться". Сперва неуверенно и сковано, потом всё веселее и громче, позабыв о чинах и званиях, и кончилось дело тем, что Гвейран заметил, как за цергардом Эйнером тянется в воде красный след - вскрылся недавний порез на запястье, наспех залитый коллоидом.
…Влезать из бассейна не хотелось, но неловко было портить воду. В такой чистой и свежей ему прежде не доводилось плавать. Она даже пахла по-особенному, чем-то безмерно далёким и прекрасным (ароматизатор назывался "морской бриз", но то, что осталось на Церанге от морей, давно уже имело совсем другой запах).
После купания была еда. Тоже необыкновенная. Только теперь Эйнер начал понимать, почему пришельцы так активно возражали против тюремной похлёбки: после этаких изысков она должна была показаться им совершено несъедобной. Но самым удивительным был даже не вкус её, а то, как появлялась она на свет: Гвейран открывал маленькую пластиковую коробочку с картинкой, вываливал на красивую стеклянную тарелку содержимое - рыхлую розоватую массу, внешне напоминающую дешёвые консервы из хверсовых очисток, и она прямо на глазах трансформировалась каждый раз в новый продукт, один другого аппетитнее. А главное - увеличивалась в объёме, раза в три-четыре! "Вот если бы и наша еда так делала! - принялся мечтать Тапри. - Положил в миску - и она растёт сама собой. Ты ешь, а её всё больше, всё не кончается…" Но пришелец его разочаровал: чтобы вещество увеличилось "само собой", его сначала нужно как минимум, сжать. Желательно, на молекулярном уровне. "Понятно", - поскучнел тот, гурманом он не был, и количество интересовало его больше, чем качество. Разве так важно, какова еда на вкус? Лишь бы досыта… Цергард, в силу благородного происхождения, был разборчивее, но позицию адъютанта своего отчасти разделял - не хуже него понимал, что такое застарелый, привычный голод.
- Скажите, Гвейран… Когда вы жили в Круме, у вас были с собой такие штуки? - он сам не знал, зачем задал этот вопрос. Просто любопытно стало.
Пришелец задумчиво повертел коробочку в руках. Ответил обтекаемо:
- Когда как.