Все это время Маринка, с донельзя серьезным видом оказывала медицинскую помощь раненным, виртуозно делая уколы, используя одноразовые шприцы из медицинского пластика. Зная Маринку, я прекрасно видел, что она, не смотря на все свое самомнение и привычный для медиков и, особенно для хирургов, апломб, смущается под пристальным вниманием предков. Но, тем не мене, она лихо разрезала грязные бинты, приговаривая что-то ласковое, успокаивая стонущих людей, и ловко обрабатывала раны. Молодая девушка, которая, как я понял, в отряде предков выполняла функции сестры милосердия, сидела рядом, и с широко раскрытыми глазами наблюдала за манипуляциями женщины-доктора из будущего. Тут я ее понимал: человечество за один век сделало огромный рывок в области производства оружия для уничтожения себе подобных, но и в медицине тоже не стояло на месте. Тем более женщин-врачей в этом времени было не так уж и много, а точнее их практически вообще не было, и тут наша Маринка выступает в роли ангела-спасителя. Люди, смотря на ее уверенные движения, реально начали понимать, что им оказывается действительно квалифицированная помощь. Если честно, то я сам залюбовался. Не смотря на рождение ребенка, она сохранила стройную фигуру, которую не скрывал, а только подчеркивал тщательно ушитый и отглаженный камуфляж. Густые каштановые волосы, удерживаемые заколкой, открывали шею и маленькие ушки, с красными капельками скромных сережек и от этого она выглядела как-то необыкновенно женственно.
Почувствовав взгляд, она обернулась, и как всегда необъяснимым образом поняв мои мысли, улыбнулась, непроизвольно поправил челку, выбившуюся из-под форменной кепки, рукой в резиновой перчатке. Странно, тягостные мысли от всей сложившейся ситуации, не дающие мне покоя, как-то сразу улетучились и я реально почувствовал исходящее от Маринки доброе тепло, которое как нежное покрывало на мгновения окутало меня, огородив от грязи и страданий. Несколько секунд сидел, наслаждаясь этим состоянием, но прагматичный разум, бесстрастно анализирующий все вокруг, подал сигнал, что это уж очень все необычно. Странно, таких ощущений никогда не испытывал и как мне кажется или я научился воспринимать эмоции людей направленные на меня, либо Маринка в свете наших бешенных прыжков по разным мирам приобрела определенные качества. Но через несколько секунд все исчезло, как не бывало, хотя настроение поднялось и, сделав пару шагов к импровизированному госпиталю, поинтересовался у нашего милого доктора.
- Мариша, ну что тут?
Местная девушка, Анна Россохатская, которая как могла, помогала Кузьминой, стрельнула глазками и вернулась к работе, но ее ушки покраснели, что говорило о смущении. Маринка, в этот момент поднялась, и подозвала одного из солдат Мещерского и попросила его примкнуть штык и воткнуть винтовку в землю. Тот удивленно пожал плечами, но перечить не стал, и через пару мгновений девушка прикрепляла к прикладу вертикально стоявшей винтовки, пластиковые емкости, распаковала систему и поставила капельницу полковнику, что вызвало большой интерес окружающих.
Настроив систему, она повернула голову:
- Трое тяжелых, включая полковника. Требуется срочное хирургическое вмешательство. Остальные полегче. Много загноений. Хотя тут проблем не вижу, сам знаешь, как антибиотики действуют на предков.
- Хорошо. Ждали только тебя. Тогда готовься к переходу к точке выхода и организуй транспортировку тяжелых.
Она кивнула головой в знак согласия и вернулась к простреленному плечу молодого солдата, который после укола обезболивающего с восхищением и благодарностью смотрел на женщину-доктора в пятнистой форме умело обрабатывающую начавшую гноиться рану.
Глава 4
Снова сижу и снова наблюдаю за нашими новыми знакомыми. Лето, тепло, птички поют, а вот невеселые мысли меня опять одолевают в предчувствии больших, если можно так сказать, жирных неприятностей. Это даже не чуйка, а реально проведенный анализ ситуации, но, тем не менее, самолюбие не позволяло признаться кому-либо, даже самому себе о допущенных просчетах.
Наше пребывание в 1914-м идет по отработанному сценарию. Приведя вчера людей к точке выхода и организовав лагерь мы, используя все имеющиеся в наличии возможности, изучали пришедших к нам людей. После совместного перехода и эвакуации трех тяжелораненых в наше время, где Маринка их вывезла в бункер в Молодежном в свое великолепно оборудованное медицинское логово и провела серию экстренных операций, некоторое отчуждение и недоверие при общении с пришельцами из будущего уже не ощущалось. Даже самые завзятые скептики были поражены появляющимися прямо из воздуха людям, выносившим коробки с продуктами и походным снаряжением. Впечатление, которое нам удалось произвести на предков, вызвало конечно неоднозначную реакцию, но все поголовно старались демонстрировать свое дружелюбие и признательность за спасение, тем более оказанная Маринкой медицинская помощь на фоне местной медицины оказалась весьма эффективной.
По прошествии суток не смотря на все, основным препятствием в общении были скорее различия в разговорном языке и определенные культурные несоответствия: все-таки за сто лет многое поменялось и наш красивый и могучий русский язык наполнился множеством жаргонизмов и словами позаимствованными из английского языка, что, по мнению тех же господ офицеров, первое время сильно их напрягало. К тому же определенные выражения и словосочетания, к нашему удивлению, вообще кардинально поменяли свой смысл, да и постановка фраз, расстановка ударений и скорость передачи информации сильно мешали в установлении контакта. Но время шло, мы, если учесть наше желание незаметно инфильтроваться в этот мир, старательно изучали манеру общения предков, так сказать на бытовом уровне. К вечеру второго дня, когда вымотанные люди немного отъелись и отоспались, под руководством Артемьева, который с нашего согласия стал опекать предков, были установлены палатки, оборудованы полевая кухня, отхожее место и разъяснены основные принципы формирования минных полей. Санька в красках с особым рвением объяснил, чем чревато для незнающих беглецов имеющих информацию стратегического уровня покинуть наш лагерь, не зная проходов в минных полях. Все это время мы старательно избегали каких-либо разговоров по поводу будущего вообще и будущего наших новых знакомых, хотя попытки были, но мы их мягко пресекали. Общая напряженность нарастала, чего собственно мы и добивались. Реально шла серьезная кропотливая работа по изучению пришедших к нам людей и разделение их на определенные группы по степени опасности для нас, по уровню лояльности к России, к русскому народу, к Императору, составлялись индивидуальные индексы политической активности. На каждого человека открывалось личное дело, скрупулезно собиралась и анализировалась информация о происхождении, о родственниках, о возможных связях со всякого рода деструктивными организациями, составлялись вопросы для проработки на детекторе лжи, через который обязаны будут пройти все без исключения.
Примерно часов в пять по местному времени, когда жара начала спадать, я дал команду на общий сбор. На небольшой полянке собрались практически все люди, кто, после разгрома Невского полка армии генерала Самсонова, искал спасения в лесу. Наши бойцы вроде как обеспечивали безопасность и заняли свои места в секретах, но в большей степени они были готовы вмешаться, если беседа пойдет не по разработанному плану и кто-то начнет себя вести неадекватно. Я уже давно и главное не безосновательно считал, что лишние меры для обеспечения безопасности никогда не помешают, поэтому сам сидел на поваленном дереве, которое в случае чего могло сыграть роль защиты. Рассевшиеся передо мной люди и не подозревали, что находятся в секторах поражения трех МОНок, которые Санька заблаговременно еще ночью скрытно разместил на месте будущего собрания личного состава.
Рассматривая лица людей, я старался понять, что ими движет и что от них можно ожидать. Будут ли драться за будущее России, или же после первых же неудач опустят лапки и начнут топить боль от знания грядущее катастрофы страны в водке, или замкнуться в себе приговаривая 'Моя хата с краю' и при первой же возможности предадут и станут на сторону заведомо известного победителя. Нам, уже имеющим опыт внедрения в прошлое, нужно было в первую очередь отсеять малодушных, и впоследствии их просто нейтрализовать или, используя технологии манипуляции сознания, потратив больше времени, использовать в своих дальнейших планах. В качестве крайней меры, уже был вчерне отработан план по провоцированию на побег для самых опасных и естественно он должен закончится подрывом на минном поле со стопроцентной смертностью. Конечно ни мне, ни моим соратникам очень не хотелось доводить ситуацию до такого вот результата, но стопроцентной лояльности никто не мог обеспечить, и мы хотели обезопасить себя на первое время от любого рода утечки информации о нашем появлении в этом мире. При этом естественно ставилась задача по организации своей разведывательной сети, с помощью которой можно будет с соблюдением всех мер конспирации увеличивать свое присутствие в этом мире.
Убедившись, что именно на мне сконцентрировалось все внимание, я хлопнул руками по коленям и кивнул Саньке, который еще двадцать минут назад притащил на полянку большой плоский жидкокристаллический телевизор, запитанный от тесловского инвертора подключенного к автомобильному аккумулятору. С ноутбука на экран телевизора выводилась картинка современного для нас мегаполиса, вызывавшая неподдельный интерес собравшихся на поляне людей, уже прекрасно представляющих, что такое фильмы. Перед началом тщательно проработанной презентации, где использовались все самые действенные наработки по манипулированию общественным мнением, я поднялся и взял слово.