- После смерти Хатиямы-тайи в здании контрразведки встречаться стало слишком опасно, - сказал он вместо приветствия. - Мне там появляться и вовсе нельзя, как и вам после гневного звонка Накадзо-тайса. Никогда бы не подумал, что он не только остался в армии после землетрясения Канто, так ещё и большим человеком стал. Из простых борцов с каии в антрепренёры лучшего театра, да ещё с такими полномочиями, что ваши проверки не только приостановили, а решили вовсе прекратить.
- Вы знаете, Мадзаки-тайсё, кто такой Накадзо-тайса на самом деле? - поинтересовался я.
- Кроме того, что он крайне загадочная фигура, нет, - честно ответил тот.
- Он - командир отряда "Труппа", входящего в организацию "Щит", - честно ответил я. - И во время грядущего бунта именно этот отряд будет главным врагом.
- Браво, - дважды хлопнул в ладоши Мадзаки, - вам удалось проникнуть в один из самых секретных институтов нашей империи. Неужели, я что-то пропустил в вашей биографии, не можете вы не быть шпионом экстра-класса. Хотя, наверное, вы не Пантелеймон Руднев, а советский разведчик, которому сделали пластическую операцию, а биографию Руднева взяли исключительно для удобства. Ну да мне до этого дела нет, в общем-то.
- Никакой я не разведчик, - отмахнулся я, - просто мне очень повезло влипнуть в историю только приехав в Токио.
- Я же говорю, мне, по большому счёту, всё равно, - повторил Мадзаки. - Пока мне нужно знать, как скоро активизируется Юримару.
- А вот тут я ничего сказать не могу, кроме как, очень скоро, - ответил я. - Я был поставлен в такие условия, что пришлось выбирать, или переходить на нелегальное положение, или отрекаться от Юримару. Игра с отрядом "Труппа" зашла слишком далеко, а потому я решил пожертвовать связью с Юримару.
Мадзаки велел мне в подробностях пересказать ему обстоятельства моей последней встречи с Юримару. Я сделал это, пока мы колесили по утренним улицам Токио, и в итоге Мадзаки признал, что я выбрал из двух зол меньшее.
- Иначе вы поступить не могли, - согласился он. - Доверие Накадзо-тайса, которого вы добились, намного важней связи с Юримару.
- Думаю, в рядах "Труппы" мне удастся уничтожить Юримару куда вернее, нежели выстрелом в спину или иным предательством, - добавил я. - Иногда бывает вернее идти на врага с открытым забралом. Тем более, что брать Юримару в плен никто не собирается.
- Отлично, - сказал Мадзаки. - Лучше и быть не может. Однако вам, Руднев-кун, стоит проконтролировать этот вопрос. Накадзо-тайса человек сентиментальный и уже немолодой, он вполне может и остановить свой меч, как говорят у нас.
- Мой - не остановится, - заверил его я. - Я слишком хорошо успел узнать его за несколько дней нашего знакомства.
- Однако, - продолжал настаивать Мадзаки, - если будет возможность возбудить ещё большую вражду к Юримару, воспользуйтесь ею. Не забывайте, Руднев-кун, вам сражаться не только плечом к плечу с отрядом, но и против них. Быть может, не пройдёт и дня со смерти Юримару, как вы окажетесь по другую сторону баррикад.
Мне очень не нравилось то, к чему клонил Мадзаки, но он был во многом прав. Моей задачей было не только уничтожение Юримару, но и подрыв сил отряда "Труппа" и, что конечно вряд ли, всего "Щита". Главное, пройти по тонкой грани, не вызвав лишних подозрений и не дав Юримару разрушить слишком многого, чтобы его ещё можно было победить. И лучшим вариантом была бы гибель в схватке с ним одной из девушек "Труппы" или Ютаро, а также уничтожение парочки доспехов духа. Это было очень неприятно, но именно тут крылась едва ли не основная часть разведческого ремесла. Что и без специального образования ясно.
- Кстати, к нам по дипломатическим каналам пришло сообщение от Тухачевского-гэнсуй, - вырвал меня Мадзаки из плена собственных мыслей. - Он хочет знать всё, что с вами происходит, так сказать, из первых рук. Раз в неделю вам надо теперь будет составлять максимально подробный отчёт о ваших действиях тут. Кроме того, в первый доклад включите и все события, что произошли за минувший месяц. Тухачевский-гэнсуй хочет знать, не пропал ли присланный им мех, я так понял это одна из новейших разработок военной мысли Советов. От вас, Руднев-кун, никаких вестей не уже больше месяца нет, вот у гэнсуя и возникли подозрения, что вы могли не добраться даже до Токио.
- Вполне закономерные, - усмехнулся я. - Я, действительно, мог не раз сгинуть и по дороге в Токио, и уже тут.
- В операции вы ввязались весьма рискованные, - не стал спорить Мадзаки, - и в этом есть и немалая доля моего участия. Но так надо для нашего дела, а потому любой риск оправдан.
- И рисковать я буду куда сильнее в самом скором времени, - заметил я. - В отличие от вас, Мадзаки-тайсё.
- Я рискую не меньше вашего, Руднев-кун, - возразил тот. - Не забывайте, родина моя страна с богатым прошлым и пережитками средневековых традиций. В случае провала мне грозят пытки и казнь.
- Мне, можно подумать, в этом случае светят розы и женщины, - рассмеялся я. - Вы-то хоть самурай из древнего рода и всё такое, можете себе живот вскрыть церемониально, а вот меня сварят в кипящем масле или ещё что-то в том же духе. У вас ведь до сих пор казнят такими жуткими способами.
- Конечно, нет, - отмахнулся Мадзаки. - Вас повесят или расстреляют, если, конечно, докажут, что вы советский шпион.
- Это уже радует, - согласился я и, чтобы закрыть эту неприятную тему, спросил: - Кому и как мне передавать отчёты?
- Отправляйте их вот на этот адрес? - передал мне папиросную бумагу с адресом, написанным латиницей, Мадзаки. - Обычными письмами без обратного адреса и имени отправителя. На мою фамилию, но без имени. Каждую пятницу я буду забирать корреспонденцию.
- Понятно, - сказал я. - Только это будет уже информация не из первых рук. Вы ведь будете просматривать мои доклады, и вполне возможно, что и редактировать их.
- Будь на моём месте Садао-тайсё, наш нынешний военный министр, - усмехнулся Мадзаки, - вы могли быть уверены в этом. У меня просто нет достаточно хороших специалистов по России и Советам, чтобы грамотно редактировать ваши доклады. А малейшую фальшь Тухачевский-гэнсуй узнает быстро и после этого перестанет верить мне окончательно. Мне бы этого не хотелось.
После этих слов Мадзаки я окончательно уверился, что редактуры моим докладам не избежать. Слишком уверенно сыронизировал тайсё, слишком похоже на заранее подготовленный ответ.
Меня высадили из авто в двух кварталах от театра. Я попрощался с Мадзаки и побежал к трамваю. В последний момент успел заскочить на подножку, втиснувшись между двумя похожими, как близнецы, чиновниками в серых костюмах, похожих на френчи. Они недовольно косились на меня и явно были обрадованы, когда я покинул трамвай, проехав всего одну остановку.
В театре меня встретили с порога. Такое впечатление, что Накадзо всё время моего отсутствия мерил шагами холл. Он обернулся ко мне и гневно произнёс:
- Они меня, что же, вовсе ни в грош не ставят?! Выдёргивать вот так моих артистов я никому не позволю! Я звонил им один раз, позвоню и снова! Только уже хакусяку, пусть он решает проблему недопонимания между мной и контрразведкой.
- Вы совсем меня погубить хотите, Накадзо-тайса? - честно спросил я у него.
- В чём дело? - удивился он.
- Во-первых, Накадзо-тайса, - начал перечислять я, - мне обещали неожиданные проверки, вот и они. А во-вторых, и в-главных: если такие люди, как вы и хакусяку, названивают по поводу меня, то тут дело нечисто, так, скорее всего, подумают в контрразведке. И тогда меня не из театра на чёрном авто заберут, а на улице схватят и замордуют окончательно, выясняя, кто я такой и кто стоит за мной.
- Вы такого хорошего мнения о нашей контрразведке? - усмехнулся Накадзо, гнев его, похоже, сошёл на нет.
- Я примерно одного мнения обо всех контрразведках, - ответил я. - Мне не с одной приходилось иметь дело и в Гражданскую, а после неё, только с отечественной, ну и с вашей, конечно.
- Хорошо, - кивнул Накадзо. - Ступайте на репетицию, Акамицу-сан уже рвёт и мечет. Это, собственно, она меня настропалила звонить в контрразведку и добиваться вашей выдачи.
Я быстрым шагом направился в зал. Но на полпути Накадзо окликнул меня.
- Руднев-сан, ваши щитки готовы. Так что после репетиции жду вас в зале.
- Хай, Накадзо-тайса! - полушутливо отдал честь я.
Репетиции шли своим чередом. Новая постановка, как ни странно, давалась актёрам намного лучше, чем "Ромео и Джульетта". Хотя, казалось бы, "Бесприданница" была куда дальше от понимания японца, нежели классическая трагедия Шекспира. Сойдя со сцены, девушки под предводительством Ютаро направлялись в подвал на усиленные тренировки. Дороши, хоть и не поговорила ещё с Рудневым, уже начала "разбавлять" "Биг папасы" устаревшими мехами из других стран. И это стало большим сюрпризом для отряда.