Строили римляне на совесть, не пожалев каменной кладки. Внутри хода сухо, прохладно - и очень темно. Светлая эльфийка все-таки не драу, в полной темноте ничего не различит. Лезть же в древнюю темноту на ощупь - не самое благоразумное поведение. Клирик представил себе реакцию камбрийцев на чернокожую и серебряноволосую девушку. Во-первых, безусловно, злая нечисть. Во-вторых, прототип, шотландские трау, размножаются, исключительно похищая себе жен с поверхности. Девочки у них не рождается никогда. Увидев такую непонятку, камбрийцы бы, возможно, и не пристукнули ее сразу. Но связываться поостереглись точно. А ведь поначалу он видел свою аватару именно драу. Помешала общая злобность расы. Добрый или нейтральный темный эльф - настолько редкое исключение, что отыгрывать его - дурной тон. А втираться в душу напарнице в шкуре противной злючки немного трудновато!
Похихикивая, Клирик разглядывал черный от факельной копоти свод. Кладка прочная. Конечно, что случится за две недели с ходом, простоявшим сотни две лет? Но, прежде чем вести в подземелье детей, следовало убедиться в полной безопасности. А вот факелы в держатели он страже насовать не позволил. Темнота - это романтика! Теснота холодного камня вокруг, ариаднина нить страховки, и факел непременно в руке… Чтобы пламя дрожало и колебалось. Опять же, много факелов быстро выжрут кислород.
Наконец - дверь. Старый римский замок. Вполне исправный. Тщательно промазан салом самой Немайн. Как он скрипел две недели назад! Теперь только тихо пощелкивает под извлеченной из кармана отмычкой.
- Интересно, где мы выйдем? - неискренне гадал Клирик, корпя над кошмарным железным устройством. Не пронаблюдав в действии универсальный открыватель, епископ принял бы его за инструмент палача. - Должен быть центр города, подвал какого-нибудь из значимых зданий… Готово.
Прежде чем Немайн открыла дверь, епископ остановил ее руку.
- Ученая дочь моя, осталось выяснить один вопрос. У всякой мудрости должен быть источник…
- Для этого нам понадобится немного воска…
Пальцы сломанной руки сохранили достаточно силы и подвижности, чтобы сдернуть кольцо с правой. Осталась чуть нагреть кольцо в пламени факела - а отнять слепок от камня смог и сам Дионисий. Сицилиец прочитал надпись. На родном греческом. "Пресвятая Богородица, сохрани и помилуй Августину-Ираклию, Августу".
- Я выбрала себе другую судьбу, - сказала коронованная базилисса, смешно дернув ушами. - Но прочитанные книги забывать не собираюсь. Вегеций, Витрувий, Прокопий Кесарийский, Маврикий…
Епископ понял немного больше, чем сказал - и собирался сказать - Клирик. Разница мировосприятия - инженер старается сказать ровно сколько надо, дипломат - меньше, а политик - больше. Дионисий счел Немайн политиком. Уровнем выше себя. Хотя бы потому, что, вжившись в образ сиды, Августина-Ираклия должна была отказаться ото лжи. От самой заметной, привычной, непроизвольной, свойственной человеку как дыхание. Но сиды-то не лгут.
Базилисса-сида. Валлийские сказки и суеверия вдруг обернулись тенью умирающей Империи. Великие воители, не оскверняющие уст ложью, но позволяющие умолчание. Великие торговцы, великие строители, великие врачеватели. Они гибли в боях против варваров - но выставляли на поля битв новые поколения с упорством истинно великой державы. Народ холмов? Семи холмов Рима! Разумеется, в сказочном мировосприятии варваров. Да и легенды о странном облике, и манера валлийских рыцарей вести бой - не след ли последней сарматской алы? Сицилиец смотрел на сиду-базилиссу - а перед глазами стояла кардинальская шапка, отбрасывающая тень папской тиары. Но вести об этом разговор… не сейчас. И хорошо все взвесив. Сейчас же стоило думать о приговоре. И о душе подсудимой. Пусть Дионисий в первую очередь политик. Епископ он тоже годный. А умение читать в душах полезно и тем и тем.
Скрипит дверь, упирается в зад святого Давида. Какой там подвал! Церковь. Пустой и гулкий неф. Лунный свет играет в витражах - днем царствие небесное, ночью - волшебная сказка. Стражи не видно - отозвана на более важные объекты. К извинению коменданта, про ход он понятия не имеет. И король не знает. В которой из многих усобных замятен секрет потеряли - не важно. Важно, что город можно взять без боя, изнутри.
Немайн осторожно выглянула в щелку между створками тяжеленных дверей.
- Взгляни, владыка Дионисий.
Епископ взглянул. И признал - картина внушительная. Одно дело - наблюдать факельное шествие днем, другое - ночью. То, что для Клирика просто "здорово", для Дионисия обернулось картиной кромешного ада.
Сэр Эдгар оказался одним из немногих, кто принял судебную игру совершенно всерьез. Поднял ополчение - не на стены, но сгрудил с внутренней их стороны. По улицам скакали - кони в городской ограде случались только во время войны - рыцарские патрули. И факелы, факелы, факелы. Ночь днем не стала, обратилась в деловитое яркое пекло! Одна беда, от церкви до дома короля и казны - через площадь.
Тристану под землей понравилось. Отвязывая страховочную веревку от пояса, в последний раз напомнил задания. Осенило.
- Учитель, ты точно не пойдешь с нами?
- Я сейчас проводник, и только.
- Так может, одолжишь Альме свою накидку? Она толстая, но ночью да внезапно - за тебя сойдет. Накидка не серое платье. Налезет.
Альма даже на толстую не обиделась - побыть сидой заманчивее. К тому же ей доверили отряд, идущий к воротам! Скрип тяжелых створок. Стены Кер-Мирддина не удержали враждебного войска. Начинаются резня, насилие и разграбление.
А в церкви тихо и умиротворенно. Старые римские камни радостно впитывают шум, так похожий на учебную суету римского форта. Без пелерины августа выглядит совсем ребенком. Хотя ей должно быть… Да, девятнадцать лет. Для замужества в самый раз. А до совершеннолетия почти год. Править должен опекун. А трактирщик и не знает, что формально является регентом Римской империи!
- Скажи, Августина, почему ты не захотела передать славу победы Господу нашему? Не из-за гордыни же… Тогда бы ты не пряталась.
- Не хочу быть святой. Еще меньше, чем императрицей. Так что не зови меня Августиной! Пойми, мне пока нужно всего-навсего обеспечить себе жизнь. Небольшой уютный статус. Даже если мне предназначены великие свершения - сначала создам условия для работы. А потом начну творить. Великие дела. Малые дела. Какие уж выйдет. Совсем растением на грядке не буду. Скучно. Но и поленом в огонь - не желаю.
- Да с чего ты взяла, что тебя канонизировали бы! Глупости. В Риме не дураки сидят. Подтвердили б еще одно чудо святого Давида. Да ему из-за одного имени поддержать слабого в праведном бою положено. И я не желаю звать тебя, тем более в церкви, языческой кличкой. Августина - хорошее христианское имя. Твое имя.
- Пусть будет мое… - Про инквизицию Клирик рассказывать не стал. А то вдруг сразу учредят. - Но я и не говорю об официальной канонизации. Репутация святой… Или хотя бы официальной праведницы, приводимой в пример. Я к такому не готова. А святому Давиду хватит и своей славы. Опять же получится ложь. Знаешь, преосвященный, я ведь сида. А сиды и правда не лгут. Не потому что не могут. А вот пошла за этим народом такая слава, которую лучше сохранить. И если ею рисковать, то ради чего-то очень большого. Кстати, не скажешь, для чего были все подковырки?
- Надо же проверить душу той, что взялась переводить Писание.
- Возможно, и надо, но стоило ли это делать, когда она дрожит за свою голову?
- Конечно. Тогда это проще всего. Позволь и ответный вопрос - а для чего была та девочка? Похожая на тебя?
- Не знаю. Кажется, кто-то третий решил сыграть - то ли за меня, то ли против. Зависит от глубины замысла. Но свидетелей это могло как настроить в мою пользу, так и разозлить… Кстати, преосвященный, обрати внимание - эта базилика построена всего столетие назад. Через полтораста лет после того, как ушли легионы. До этого здесь стояла деревянная церковь. Но скажи: что-нибудь отличает ее от церквей римской постройки?
Немайн обвела пространство рукой. Расписной - не мозаичный - купол. Но фрески получше, чем в Помпеях. Витражи - собственного стекла. Оставшиеся от старой церкви статуи святых. Дерево, не мрамор. Но резьба искусная. А вот Анна стоит перед крестом с огамическими надписями.
- Этот воздвигнут до Христа, - сообщает Анна. - На нем написано: под сим крестом лежит великий друид и пророк Амхэйргин. Князь Испании, победитель богов. И год. Раньше основания Рима! Наверное, это первый из кельтских крестов.
- Великий друид и пророк? Возможно, он знал. Многие пророки предсказывали приход мессии. - Епископ пожал плечами. У каждого народа есть свои древности. И пусть они служат Церкви.
- Огама… А я про нее и забыла… - Немайн заговорила достаточно громко, но ни к кому не обращаясь. - Да это же основа ТРИЗа - возложить на систему функции другой системы! Спрашивается: зачем нам лесопилка, если уже есть ткацкие станки? Сколько у нас букв? И цифр… Значит, шестнадцать разрядов…
- Дочь моя, ты можешь объясняться понятно? Видишь ли, в светских науках я преуспел много менее тебя.