- Чтобы сказать, что мы передумали! - гордо ответил Борман.
- Хм, чувство юмора, русские… - улыбнулся офицер. - Хотя все это уже не так важно.
Он опустил пистолет, целясь в голову Черепа, но из кустов вышел Спирт.
- Слышь, ты, истинный ариец, бросай ствол на землю. A-то сейчас такой трындец будет, мало не покажется.
Обер-лейтенант взглянул на гранату, а затем внимательно посмотрел в глаза Спирту.
- Что бросать? - не понял он.
Спирт сплюнул и нагло, вразвалку, пошел на немцев. Автоматчик попятился.
- Вот дятел! Пистолет бросай! - Спирт остановился перед офицером.
- Я неплохо разбираюсь в людях. Вы слишком любите жизнь. Вам этого не сделать. - Обер-лейтенант приставил к животу Спирта пистолет.
- Психолог, значит. Не сделаю?
- Как это говорится у вас, у русских, не валяйте дурака.
- Говно ты, а не психолог. На! - Спирт выдернул чеку.
Чуха зажмурился, Борман открыл рот, а автоматчик сорвался с места и исчез в кустах. Обер-лейтенант тоже попытался убежать, но лежащий на земле Череп схватил его за ногу. Офицер упал, хватаясь за траву руками. Череп подтянулся к нему, сорвал с его пояса нож и вонзил лезвие между лопаток.
Затем он встал, размазывая кровь по лицу.
- Воспитатель хренов, у меня по поведению всегда "два" было.
- Ну вы, блин, даете, - пролепетал Чуха.
- А ты что с гранатой сделал? - поинтересовался у Спирта Борман.
- Лучше не знать. - Спирт сделал паузу. - Нассал на нее.
- Тьфу-у-у, придурок.
Спирт покачал головой.
- Брезгливый какой! А она вам жизнь спасла. И я, кстати.
- Погодите, ребята. Посмотрим, что у него там! - Череп тем временем приподнял тело обер-лейтенанта и достал из-под него планшет.
- Ого, да тут карта! Все немецкие укрепления. - Борман с интересом развернул исчерченную условными обозначениями карту. - Парни, эта бумага цены немалой. Знаете, сколько солдатских жизней можно спасти, если ее командованию показать?!
- Надо ее Карпенко отдать. Пусть знает, что мы не фуфлыжники какие-то, тоже кое-чего можем, - осторожно шевеля разбитыми губами, выговорил Череп.
- Он нас в разведку за "языком" посылал? А это, как я понимаю, получше будет, - усмехнулся Спирт. - И на этом, я считаю, наш долг полностью выполнен. А потом домой, лады?
* * *
Впервые чувствуя в своих сердцах особое единение людей, побывавших на краю смерти и связанных одной целью, следопыты пошли на шум боя, к ставшим по-настоящему своим позициям. Все чаще раздавался свист шальных пуль. Ломая деревья, взрывались снаряды и мины, приходилось падать, вжимаясь в землю, и, дожидаясь короткой тишины, продвигаться перебежками вперед.
Через разбитые артобстрелом окопы следопыты выбрались к месту, где должен был находиться блиндаж. До него оставалось не больше пятидесяти метров. Со всех сторон доносились стоны тяжелораненых и контуженных. То и дело приходилось перешагивать через тела убитых.
Придерживая на голове каску, чтобы не спадала на глаза, к ним подбежал знакомый матрос.
- А я смотрю, до боли знакомые лица. Какими судьбами?
- В строй возвращаемся, - буркнул Череп.
- Помню, вас больше было. А приятелей своих, в синих фуражках, где потеряли? - подмигнул матрос.
- Они не поделили дорогу с немецкими мотоциклистами, - усмехнулся Спирт.
- А… бывает.
Борман показал в сторону леса.
- В тылу немцы.
- Да, знаем. У соседей прорвались. Я тут остатки наших собираю. Говорят, резервы уже идут, надо чуток продержаться. Вы как, со мной?
- Только руководству доложим. Карпенко не видел?
- В блиндаже был. У него тяжелое ранение в голову, Нина кровь остановить не может. Просила его уйти в медсанчасть, а он с передовой ни в какую. А теперь поздно; где тыл, где передовая, перемешалось все.
- Мы сейчас, обожди. Небольшие формальности уладим, - ободряюще подмигнул Борман.
Он на ходу размышлял, как объяснить Карпенко их появление. Почему-то ему казалось, что политрук все поймет и простит их. Ведь они сами вернулись, и, значит, никакие они не дезертиры. Да, надо будет рассказать про спасение подвод с ранеными, про ликвидацию офицера СС. И главное, передать карту. И хорошо, что Нина тоже в блиндаже. А после боя он, Борман, расскажет ей всю правду и предложит уйти в будущее вместе с ними. О том, согласится она или нет, Борман подумать не успел.
Когда до блиндажа оставалось шагов двадцать, в его угол упал снаряд. Бревенчатая крыша вначале подпрыгнула и через мгновение рухнула. То, что раньше они называли блиндажом Карпенко, сейчас больше напоминало воронку, наполненную расщепленными бревнами. Сверху на следопытов полетели доски и щепки. Тлеющий обломок бревна упал перед Борманом. Следопыты растерянно переглянулись. У Чухи затряслась нижняя челюсть.
- Мамочки, там же Нина. - Он опустился на колени.
Борман рванулся к воронке, но, поняв, что все кончено, сел на ее краю, обхватив голову руками. Рядом с ним сел Чуха. Впервые чувство к этой девушке примирило их. Ревность, столь терзавшая сердца обоих, переросла в сочувствие и жалость друг к другу.
В глубине души Борман осознавал, что даже тогда, когда он грубо приставал к Нине в палатке медсанчасти, в его поступке было больше борьбы с самим собой, чем мужской похоти. В случае положительного финала он бы втоптал в грязь свои чувства, таким образом доказав самому себе, что никакой любви нет. Сейчас же он понял, что абсолютно неважно, как назвать то, что он испытывал к Нине, - сейчас важно было понять, как дальше жить без нее.
Чуха же не мог разобраться в своих чувствах по причине излишней, как он считал, идеализации. Каждый раз, думая о медсестре, он ловил себя на мысли, что только его воображение и влюбчивое сердце могли создать идеальный образ девушки. Раньше он убеждал себя в том, что любит фантом, и если он и она узнают друг друга лучше, то вся эта сказочная любовь рухнет, исчезнет как дым. Теперь же пронзительно осознал, что смерть Нины вдохнула жизнь в кажущийся ему надуманным образ. Мечта стала явью. Эта идеальная девушка была реальной и живой, она гладила его по голове, прикрывая своим телом от осколков, она вытаскивала его из-под обстрела. Она была пронзительно настоящей. И еще он понял, что никогда не сможет забыть ее.
Спирт и Череп остановились в стороне, чувствуя, что приятелей не следует сейчас доставать. Но у войны свой распорядок. К следопытам подполз матрос.
- Вам повезло, ребята, в рубашке родились. Перед вами к политруку четверо бойцов зашло. Хотели его уговорить на руках в тыл перенести. Не успели.
- Все встало на свои места. Так и должно было быть. - Борман посмотрел на матроса пустыми глазами.
- Ну, вы как, счастливчики, со мной пойдете? Там какой-то штабной тех, кто остался, собирает. Контратаковать будем. Ну, вы как?
Следопыты переглянулись.
- По мне так лучше в бою погибнуть, чем снова на энкавэдэшников нарваться. - Череп выжидающе посмотрел на остальных.
- Я за атаку! Глядишь, до озера дойдем, а потом домой! - кивнул Спирт.
- Они Нину убили… - тихо сказал Чуха.
- Похоже, это наш последний бой, - спокойно сказал Борман.
- Тогда собирайте оружие - и айда за мной, - вздохнул матрос. - Пошли, хлопцы!