- Э-э-э, пацаны, лучше места не нашли? Не дома. Проблем и так выше крыши, - оглядевшись по сторонам, заметил Спирт.
- И лежачего не бьют, - добавил Череп.
- По лежачим ходят и об них вытирают ноги. - Борман отвесил пинка Чухе и, похоже, остался доволен его унижением. - Вставай, больше бить пока не буду.
- Давайте отложим разборки до возвращения. Еще друг с другом бодаться будем. - Спирт помог встать Чухе: - Между прочим, нас за вами старшина послал.
- Чего ему надо? - спросил Борман.
- Чего надо, он тебе сам скажет.
- Вроде как помочь просил, - пояснил Череп.
Следопыты зашагали на передовую. Борман не удержался и отвесил пинка идущему впереди Чухе.
- Да! Еще раз увижу, что целишься мне в спину, голыми руками задушу, гнида.
* * *
Пригнув головы, следопыты зашли в землянку, в которой еще вчера их принимал Демин. Теперь на его месте сидел Емельянов. Даже в полумраке было заметно, что лицо старшины сильно покраснело.
- Вызывали? - морщась, спросил Борман.
Медленно подняв помутневшие глаза на вошедших, Емельянов кивнул на кружки и флягу, стоящие на грубо сколоченном дощатом столе.
- Не стойте, садитесь. Помянем ребят…
Сидеть было не на чем. Следопыты просто обступили стол. Емельянов разлил остатки спирта по кружкам.
- Столько человеческих жизней эта война жрет… Совсем мальчишки, и пожить-то толком не успели. А все жрет и жрет. - Он стукнул кулаком по столу.
- Да, жалко ребят, - согласился Борман.
Раскачиваясь, старшина поднял свою кружку. Рука его дрожала.
- Они своей жизнью купили право на жизнь для других, понимаете… Вот такая арифметика.
Следопыты согласно закивали.
- Помянем их души. Наше дело правое - враг будет разбит. Будем бить гада до последней капли крови.
Емельянов залпом выпил спирт. Следопыты последовали его примеру. Чуха поперхнулся, зайдясь в кашле.
- Вы вроде земляки командиру, - вздохнул старшина. - Он же моложе вас был. Вторую неделю на фронте. Во время первой атаки он не смог поднять солдат. Не смог - страшно! Карпенко ему предупреждение сделал. Еще раз подобное - и под трибунал. А сегодня была его вторая атака. Он смог… Мальчишка совсем. Каждый день маме писал.
Емельянов закурил.
- Такое дело, бойцы. Нашего лейтенанта и тела тех, кого удалось с поля боя забрать, надо захоронить.
* * *
У едва заметной тропы возле трех высоких сосен следопыты отработанными движениями рыли могилу. Почва была песчаной, и работа продвигалась быстро. Рядом лежали тела Демина и двух солдат, которых удалось вытащить с поля боя. Переводя дыхание, Спирт облокотился на черенок лопаты.
- Интересная штука жизнь. Там разрывали, здесь закапываем. Где смысл?
Борман кинул взгляд на убитых.
- Слушай, ты, философ, как вариант, прикинь, чей ты череп тогда в блиндаже в руках держал?
- Решил меня попутать? Да хоть и свой, какая разница?
Чуха поднял глаза к безоблачному небу.
- Надо что-то делать, еще чуть-чуть - и я с ума сойду.
- Решили же, прорываемся к озеру - и домой, - зло процедил Спирт.
Он подошел к телу Демина, схватил за ноги и потащил его к могиле.
Череп бросил лопату в сторону:
- Слушай, Спиртяга, у тебя сердце есть?
- Ты это к чему?
- К тому, что человеком надо быть.
- Не тебе мне мораль читать. Что-то не припомню, чтобы ты тогда о них переживал. Все, помню, заразиться боялся и о деньгах думал.
- Я, конечно, такая же скотина, как и ты, но если еще раз хотя бы одно слово плохое про них скажешь - пасть порву.
Неожиданно Чуха сдавленно всхлипнул и опустился на колени. Спирт и Череп оглянулись и замерли. Из сосняка к ним медленно приближалась пожилая женщина в простом ситцевом платье с глиняным кувшином в руках.
Спирт перекрестился.
- О боже, я все понял - это она во всем виновата! Из-за нее все!
Нижняя челюсть Чухи задрожала. Упав на колени, он пополз к женщине.
- Мать, прости. Я больше не буду. Прости, мать. Прости нас всех.
Женщина в недоумении попятилась назад.
Спирт, схватив лопату, сделал шаг в ее направлении, но Борман ловко подставил ему подножку. Спирт упал. Борман навалился на него, придавив к земле.
- Полежи пока, философ. Разобраться надо, а то наломаешь дров.
Чуха, не переставая креститься, подполз к женщине и стал тыкаться губами в ее руку, пытаясь поцеловать сухую, морщинистую кисть.
- Матерь Божья, не наказывай нас. Прости нас, грешных. Готов нести любое наказание, только верни меня. Клянусь жить праведно, в монастырь пойду, если надо. Только спаси!
Женщина свободной рукой стала отталкивать Чуху, но он был неумолим. С другой стороны к женщине подполз Череп. Попыток прикоснуться к ней он не делал, зато усердно бил поклоны.
Борман встал с притихшего Спирта и подошел к ошеломленной крестьянке.
- Вы нас узнаете?
Женщина испуганно молчала.
Чуха, прижавшись к ее смуглой руке щекой, скулил:
- Матерь Божья, прости. Церкви служить буду, только верни.
Вторя ему, разрыдался Череп:
- Мама, прости. Я не буду больше.
- Да что с вами, сыночки? - запричитала наконец крестьянка. - Вы же комсомольцы. Пустите меня. Что вы делаете?! Я только молочком угостить хотела.
- Вы в каком году родились? - спросил ее Борман.
- В тысяча восемьсот семьдесят шестом… А что? Ну успокойтесь, родимые.
Борман решительно схватил Чуху за воротник гимнастерки и оттащил в сторону.
- Идиоты, это же не она… Та чуть ниже была. И немного старше. Что, рехнулись совсем? Ну сами посудите, если ей сейчас шестьдесят шесть, то в наше время все сто тридцать должно быть. Ну, встали с колен, убогие!
Женщина, ничего не понимая, переводила взгляд с одного на другого.
- Сыночки, милые, что с вами? Что я вам сделала?
Череп, попытавшись подсчитать в уме возраст женщины, наморщил лоб, затем устало встал с колен. Чуха протер губы тыльной стороной ладони, отряхнул галифе и укоризненно посмотрел на крестьянку. Женщина, стараясь улыбнуться, протянула кувшин с молоком.
- Намучились, сынки? Молочка попейте. Силушки прибавится…
Череп зло заметил:
- Пили уже. Знаем. И какие мы тебе сынки? Тоже мне мамаша нашлась!
- Ишь, на "сына" обиделся, - вздохнула женщина. - Да все вы дети земли нашей.
Она ссутулилась и понуро зашагала обратно. Прежде чем исчезнуть в соснах, крестьянка остановилась, словно что-то вспомнив, посмотрела еще раз на солдат, укоризненно качая головой, и освятила их православным крестом.
* * *
Держа на плечах лопаты, следопыты некоторое время постояли у холмика. Говорить прощальных слов никому не хотелось. Так молча и пошли от могилы. Один раз только Чуха обернулся и как бы про себя заметил:
- Им тут спокойно будет.
- Если какие-нибудь уроды, типа нас, не раскопают, - добавил Череп.
Через некоторое время они выбрались на грунтовую дорогу, по которой в обратную сторону от передовой двигались четыре противотанковых орудия на гужевой тяге. Непонятно было, как эти худющие лошадки умудрялись тащить за собой многотонное железо. О тяжелой судьбе скотины явно не задумывался упитанный солдат-артиллерист, сидевший, свесив ноги, на лафете последнего орудия.
- Тут и так оборона хилая, куда они пушки увозят? - заметил Череп.
- Тебе не все равно? - бросил Спирт.
- Эй, браток, куда вас? - спросил Череп у артиллериста.
- К соседям перебрасывают. Их здорово потрепало.
- Потрепало их! Блин, а если здесь танки попрут? Как мы тут воевать будем, они не подумали? Одними винтовками много не навоюешь.
Борман хлопнул по плечу Черепа.
- Пошли, Кутузов. Стратегия не наше дело.