- Граждане судьи! - Начал Шар, и зал потрясенно замер. - Память об этом деле останется надолго, потому что оно было ясно с самого начала, подсудимый - от своих дел не отказывался, не отпирался, не было такого, чтоб подсудимому пришили чужое дело, или бы он сам, своей волей взял на себя чужую вину. И все-таки он, подсудимый, то есть я, - не виновен! Не виновен, потому что делами своими никому не нанес вреда, а принес только пользу всем и очень много пользы!
Так он начал свое Последнее Слово. Он вдохновенно говорил о реках отравы, о ветре, который становится ядовитым, когда дует со стороны старых отвалов. Об целых тучах ядовитого дыма, изрыгаемых трубами. О том, как сердце его прямо-таки кровью обливалось, когда он видел мертвые реки и земли, на которых не растет даже мох. Так в чем же меня можно обвинить, граждане суд? Только в том, что брал себе выгоду, и без того упускаемую государством? Да, но при этом он еще устранил огромный ущерб, который терпело государство до его вмешательства. Тут он, как положено хорошему оратору, сделал эффектную паузу и завершил свое плаванье по волнам риторики блестящей концовкой. Она была выдержана в форме свободного рассуждения, высказанного тоном несколько задумчивым. Но те, - говорил он, кто, руководствуясь буквой законов, написанных давно, в совсем-совсем другое время, все-таки осуждают меня за это, пусть задумаются. Пусть задумаются и хотя бы сами себе ответят на вопрос: а почему никто раньше, до этого вора, не взялся за столь нужное, полезное, очевидное дело? Может быть только потому что даже и во сне не видел возможности получить от дела, полезного всем, еще и свою маленькую выгоду?
Кощунство - передавать эту речь в вольном пересказе: изобиловавшая, - не слишком, но все-таки, - специфическими словами, принятыми в соответствующей среде, и яркими, смелыми сравнениями, она дышала суровым, грозным величием. Согласно изустному преданию, прокурор не мог удержать слез, а конвойные - так просто рыдали, как дети, когда выводили героя нового времени из зала суда, дабы препроводить его в зону строгого режима для отбытия очередного срока за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах. Не знаем. Пусть подробности эти останутся на совести рассказчиков. В конце концов - каждой людской общности необходимы свои легенды.
Когда бабушкин внук Митя решил было навестить бабушку во время долгого, сложного и откровенно тяжелого процесса лечения, его завернули назад, мотивировав отказ тем, что дуракам-де половину работы не показывают. Обсудив предстоящее в семейном кругу, чета лекарей решила все-таки взять отпуска без содержания. Благо, что дело того стоило. Когда, наконец, первая в своем роде операция, проведенная посредством аж сорока трех "спецур" в составе почти двух сотен композиций была закончена, его официально пригласили ознакомиться уже со всей работой полностью. Неизвестно, чего он на самом деле ожидал, но увидав бабу-Веру в натуре, он испытал потрясение, граничащее с шоком. Навстречу ему, ослепительно улыбаясь снежно-белыми, как с дореволюционной рекламы зубного порошка, зубами, вышла высокая, худощавая женщина. Возраст ее затруднился бы назвать даже специалист, но уж старой-то она не была ни в коем случае! Этого про нее не сказал бы не только специалист, но даже и злейший враг! В крайнем случае - сколько-то лет от тридцати до сорока - сорока пяти. Двигалась, пожалуй, несколько неуверенно, как будто еще не привыкла к новым статям, но это только если присматриваться. Миловидное, гладкое лицо буквально лучилось удовольствием. Молодое, а впрочем - тоже никакого возраста. В голове его мелькнула нелепая мысль, что такие вот лица были, наверное, у греческих богов, потому что невозможно иметь лицо восемнадцатилетнего, прожив долгие тысячелетия. В самом деле, - на каком возрасте остановится такое лицо? Ответ один, - на таком, которого не бывает.
- Ну как? - Спросила, явно гордясь достигнутым, Люся, дочка того самого Константина, сына кума-Ивана, заведующая Второй Патологии в роддоме. - Каково вышло, а? Отойдем-ка, мне надо кое-что сказать тебе…
- Слушай, по зрелом рассуждении, мы решили не ограничиваться тем, что запланировали с самого начала. Мы тут, прежде чем начать, - она закурила "Бородино", - поговорили с Верой Михайловной. По-женски, понимаешь? Так она изъявила желание, чтобы ей регенерировали не только суставы с сосудами. Так что на повестку дня само собой стал естественно стал следующий вопрос, - а можно ли спротезировать еще и кое-какие функции… Мы сделали несколько композиций вроде тех, которые используют при синтезе стероидов, придали им органотропность и способность реагировать на… В общем - придали им регулируемость и основные обратные связи биохимического типа. Это - оказалось гораздо проще, чем многое другое. Да сам можешь поглядеть, если захочешь…
Если он чего и хотел, так это заорать. Благая, в общем-то, здравая, обыкновенная затея, будучи доведена до логического конца, обернулась какой-то жутью. Чем-то, очень сильно напоминающим сон, но и при этом - это был не его сон. Потому что видеть себя зрячими наиболее свойственно в общем-то самим ослепшим. Покрываясь мурашками размером не менее таракана, не имея ничего такого, что было бы по-настоящему уместно сказать, Бабушкин Внучек просто-напросто был вынужден пошутить:
- Так что ж теперь? Я могу ожидать рождения дяди, который был бы на двадцать лет моложе меня самого?
- Ну… Что этого не будет, я, пожалуй, гарантировать могу. Но… Я не слишком-то удивлюсь, если у нее восстановятся… В общем - если восстановится цикл.
- Слушай, - ты хоть понимаешь, что говоришь-то вообще?
- Да кому же, - ухмыльнулась она своей мимолетной, циничной, знающей, даже мужской какой-то улыбкой, - знать-то, как не нам. Сколько работы! Какой адский труд! Знать бы, что это такое, - ни за что не взялись бы на таких условиях… Но, договор, как говорится… Не бросать же, да и увлеклись как-то.
- Если народная пословица о деревьях и лесе и относится к кому-то в полной мере, - мерным, отчетливым тоном начал заказчик, и вдруг рявкнул, заставив ее вздрогнуть, - так это к вашей семейке!!! Вы сделали то, чего даже в сказках не делали колдуны! Только черт, этот, как его? В Фаусте.
- Да, вообще-то… Да-а-а…
- Дошло, да? Судя по виду нашего Политбюро, в СССР никто ничего даже близко похожего не делал. И тем более - во всем остальном мире. Никто, кроме вас, не умеет творить ничего подобного с живой материей…
- М-м-м, - перебил его потихоньку подошедший Люсин муж-ортопед, - видишь ли… Как раз того, что принято называть "живой материей", мы и не касались. Ни коллагеновые волокна, из которых в прежние времена делали о-отличнейшие тетивы для луков, ни, тем более, кристаллы фосфата кальция живыми, строго говоря не являются. Как не являются живыми, к примеру, нейлон и известка. Лишнее - убрали, кое-где - прибавили. Форму и поверхности - делал на твоем "Топазе", - забери, кстати, - племянничек, расставаясь, прямо-таки плакал. Гиалиновые хрящи - под ноль, в воду, заменили композитом на основе того же коллагена и полимера "суперслик", из которого проклятые буржуи собирались делать летние катки. Поверхность - упрочнена сеткой из этой твоей "желобоватой" модификации тубоуглерода, стереосвязанного с углеродом глобулярным. Система - сотни на три лет, без шуток, с гарантией… Да! Это все так. Но вот живых клеток - мы не трогали ни единой. Мы не можем вот так взять - и отремонтировать нервные клетки, которые, как известно, не восстанавливаются… Зато можем поставить нейробласты человеческих эмбрионов, стабилизированные по особой стандартной методике, - на место отмерших. Что и сделали. Пока совсем никак не можем добавить мышечной массы. Миокарду - условия создали комфортные, тепличные, тут и спору нет, но вот восстановить его там, где, к сожалению, уже нет - бог его знает. Попробовали пока что те же стволовые клетки, только под другую матрицу, - а вот посерьезнее ничего не можем…
- Не можете, или не делали?
- Не! Тут работа, чтоб тебе было понятно, чисто инженерная, а про "ВирВекторы" - мы только слышали, да и нет там пока что ничего… так что - слуги покорные. А вот кости-хребты-суставы-связки-объемы-поверхности… - а, еще - протезы! - хоть и молекулярные, - это по нам…
- Ну! И откуда ж бы это, к примеру, такое пространственное мышление, - сварливо спросил Митя, - у медика-то?
Супруги - переглянулись, и дружно заржали:
- Батенька мой! Да поразбирался б ты годиков десять-двенадцать в пленках, который на нашем рентгене делают, понакладывал бы аппараты Илизарова, поделал бы пластики суставов, - тогда б понял, у кого по-настоящему пространственное воображение-то бывает! Да я, если хочешь знать, - поверхности сам выводил, сразу же, племянник только проверял, так почти што никаких поправок-то и не было… Так, - отдельные уточнения.
- Так. А теперь - серьезно. Поменьше чудес. Лучше бы - вообще никаких чудес. Вообще никаких чудес ответственным работникам, особенно ментам и кагэбэшникам. Сумеешь засрать мозги, что, мол, тут ты, к сожалению, бессилен, а тот случай, про который вы говорите, - так это совсем другое дело, потому что… а? И никаких чудес незамаскированных.
- А ты поучи, поучи папаню детей делать!
- Это все понятно. Жаль только, - закуривая новую сигарету, и снова мимолетно улыбнувшись все той же улыбкой, - никого из нас никак нельзя в евреи поверстать. Выезжаешь, к примеру, в Израиль, сам едешь в Штаты. И через годик-другой - миллионер.
- Во-первых - не все так просто. Во-вторых - не миллионер, а мультимиллионер, а уж если продать лицензию… Только ни хрена не выйдет. "Спецур" новых вам там никто не продаст. Погодите. Работайте пока с теми, кого я буду давать, и вам вообще никакие деньги не понадобятся. Всю зарплату, как есть, будете откладывать. Это - в ближайшее время. А там - посмотрим.