* * *
Подполковник Сенин, конец августа 1941 года
Главный врач военного госпиталя раздраженно взмахнул рукой:
– Да сядьте вы, товарищ лейтенант госбезопасности, не мельтешите! Разумеется, я все понимаю. И читать умею, тут вы абсолютно правы. Но подполковник Сенин едва оправился от последствий тяжелейшей контузии. Не до конца, хотел бы заметить, оправился! Ему категорически необходим покой и еще раз покой. И потому я не считаю возможным прямо сейчас отправлять его на столь значительное расстояние.
– Но ведь он вполне транспортабелен, я верно истолковал ваши предыдущие слова? – упрямо переспросил собеседник.
Медик издал неопределенный звук, нечто среднее между возмущенным фырканьем и судорожным вздохом:
– В определенных условиях – да. Допустим, если бы госпиталь подлежал немедленной эвакуации – тогда несомненно. Но последнее – вопрос жизни и смерти пациентов, тут уж на подобное внимания просто не обращают. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Еще в конце июня имел сомнительное удовольствие попасть под германскую бомбардировку, знаете ли. Чудовищные и незабываемые впечатления, откровенно говоря… впрочем, не о том речь. Но везти его в такую даль, тем более на самолете? Неужели это настолько необходимо именно сейчас? Неужели нельзя обождать хотя бы неделю, а то и две?
– Представьте себе, товарищ военврач, именно так, нельзя. Вы видели, КТО именно подписал предъявленный вам документ?
– Видел, – угрюмо кивнул тот, успокаиваясь. – Разумеется, вы в полном праве поступить так, как сочтете нужным. Ничего с этим сделать я не смогу. Но как врач я тоже в своем праве – вправе объяснить всю опасность подобного, хм, мероприятия. Человеческий мозг – чрезвычайно сложная и малоизученная субстанция. Особенно мозг, получивший тяжелейшую ударную и барическую травму. А полет в самолете, все эти перепады высоты и, соответственно, давления, тряска и все такое прочее…
– Я прекрасно вас понял, доктор, – не выдержал контрразведчик. – Но, поверьте, если специально за подполковником прислали самолет, значит, он представляет большую ценность. И в Москве будет кому заняться вашим пациентом. Полагаю, в столице есть достаточно опытные специалисты.
– До аэродрома еще нужно добраться… – задумчиво пробормотал медик. – Хорошо, не вижу ни малейшего смысла и дальше спорить, сейчас я распоряжусь относительно раненого. Полчаса у вас в наличии имеется? Необходимо подготовить выписку и оформить переводные документы. Не знаю, кто займется им после, но лишним точно не будет, уж поверьте.
– Охотно верю, – понимающе кивнул лейтенант. И добавил твердым голосом:
– Но не более получаса.
– Добро. Да, вот еще что: в госпитале находится экипаж товарища подполковника. Я собирался выписывать их буквально со дня на день. Вы позволите бойцам попрощаться со своим командиром? Насколько заметил, они достаточно близки, каждый день его навещают.
Поколебавшись несколько секунд, контрразведчик покачал головой:
– Не вижу необходимости. Завтра сообщите им, что Сенина срочно перевели в другой госпиталь. Причину… причину придумаете сами, вам в любом случае видней. Считайте это моей настойчивой просьбой. Так будет лучше.
– Понял вас, – угрюмо кивнул военврач. – Подождите меня в кабинете, если хотите – можете курить, пепельница на столе. Пока персонал подготовит пациента и соберет личные вещи, займусь документацией…
* * *
Полковник Лукьянин, конец августа 1941 года
– Да не знаю я, что со мной было! – раздраженно махнул рукой полковник Лукьянин на заданный лейтенантом НКГБ вопрос. – Не помню я ничего ровным счетом, одни какие-то… фрагменты! Врач сказал, от перенапряжения все случилось, мол, повезло еще, что не полноценный инсульт.
– Не волнуйтесь так, Дмитрий Акимович, – успокаивающе улыбнулся Зыкин. – Разве я вас в чем-то обвиняю? Скорее наоборот, теперь я кое в чем абсолютно уверен. Жаль опоздал, ну да что уж теперь.
– Опоздали? – не понял комдив.
– Потом объясню. Вы собрались?
– Да что мне собираться-то, – невесело усмехнулся тот. – Всех личных вещей – в карманы можно разложить. А с документами как быть? Это все-таки военный госпиталь, получится, будто я сбежал.
– Ну что вы, все документы у меня. – Витька похлопал по висящей через плечо полевой сумке. – И все необходимые выписки, и даже история болезни. Пойдемте?
– Разумеется… Хотя понятия не имею, зачем нужен в столице. Мне бы на фронт поскорее.
– Все еще будет, не волнуйтесь. А ответы на все вопросы получите в Москве…
Выходя следом за комдивом из госпитальной палаты, Зыкин усмехнулся, подумав: "Ну, Степаныч, снова от меня сбежал? Хитрован. Ничего-ничего, я ж настырный, сам знаешь. Все равно тебя отыщу"…
Примечания
1
ВАСВ – Высшая Академия сухопутных войск. Подробнее об этом и прошлых приключениях Кобрина можно узнать из двух первых книг серии "Комбат. Вырваться из "котла"!" и "Комбриг из будущего. Остановить Панцерваффе!", вышедших в издательстве "Яуза" в 2016 году.
2
Ленинградское пехотное училище им. С. М. Кирова.
3
ЛКБТКУКС – Ленинградские Краснознаменные бронетанковые курсы усовершенствования командного состава. В июле 1941 года добровольцы и преподаватели курсов сформировали сводный танковый полк и были отправлены на фронт, в район Кингисеппа. Несмотря на значительные потери, выбить гитлеровцев с плацдарма в районе д. Ивановское танкистам так и не удалось.
4
Генерал-лейтенант Вернер Кемпф – командующий 6-й ТД 41-го моторизованного корпуса Panzergruppe 4, входящей в состав ГА "Север".
5
Фамилия изменена. Прототип героя романа – полковник Д. А. Лукьянов, командир 191-й СД с 05.04.1941 по 02.11.1941 года. С мая 1943-го – генерал-майор, войну окончил в должности командира 48-й СД. Кавалер многих правительственных наград, в том числе орденов Красного Знамени и Отечественной войны I ст., медали "За оборону Ленинграда" и других.
6
В реальной истории 14 июля 1941 года мост через р. Лугу был захвачен именно диверсантами лейтенанта Карла Реннера.
7
Парш (жаргон) – сокращение от парашютиста (другой вариант – парашютист-шпион). Встречается, к примеру, в романе В. О. Богомолова "Момент истины". Кобрин имеет в виду, что термин не только появился позже описываемых событий, но и использовался главным образом в частях "СМЕРШа".
8
НА-40 – "нож армейский, образца 1940 года". Нож-финка, массово поступивший на вооружение РККА в сорок первом году. Разработан по результатам советско-финской войны. Использовался главным образом во фронтовой разведке, среди автоматчиков (которым не полагались штатные штыки) и бойцами специальных подразделений частей Управления особых отделов НКВД (будущего СМЕРШа).
9
Еще в 1940 году небезызвестный читателю Илья Григорьевич Старинов написал книгу "Белофинские мины и ловушки и борьба с ними", изданную в Ленинграде в том же году. В ней описывались основные типы минных ловушек, в т. ч. и изготавливаемых из обычных гранат "растяжек". Любопытный факт: минирование трупов противника автор называет не иначе как "варварством".
10
Здесь и далее имя изменено или выдумано автором.
11
Здесь: судьба ( нем. ).
12
Хорошо. Работай ( нем. ).
13
ОСП-30 – 26,5-мм осветительный сигнальный пистолет образца 1930 года. То же, что порой называют "ракетницей".
14
У бронеавтомобилей типа БА-6 и БА-10 второй топливный бак и на самом деле располагался внутри корпуса, в крыше между отделением управления и боевым. При поражении бронеавтомобиля огнем противотанковой артиллерии, а иногда даже при близком разрыве фугасного снаряда бак часто разрушался, буквально окатывая танкистов бензином. С учетом опыта боев с японцами на Халхин-Голе и финской войны конструктивная ошибка была устранена: на БА-10 М образца 1940 года баки разместили вне бронекорпуса, на крыльях задней колесной пары. Реннеру просто не повезло: в его распоряжении оказался БА именно старого образца.
15
Кобрин имеет в виду чешский легкий танк LT vz.35 производства компании Skoda, массово используемый Вермахтом в начальный период Великой Отечественной войны. Вооружение – 37-мм пушка.
16
Лейтенант имеет в виду немецкое обозначение этого танка Pz.Kpfw 35 (t). Литера "t" в конце индекса обозначает страну-производителя, в данном случае – Чехословакию (Tschechisch).
17
Имеется в виду истребитель-биплан И-153 "Чайка", который в начальный период Великой Отечественной войны зачастую использовался в качестве легкого штурмовика. Мог нести до 8 неуправляемых ракет РС-82 и 200 кг бомбовой нагрузки.
18
КС – самовоспламеняющаяся зажигательная смесь, широко применяемая для борьбы с танками; иногда называлась "русским напалмом". Обладая значительной вязкостью, хорошо приклеивалась к поверхности поражаемого объекта. Температура горения достигала 1000 градусов. Упоминая фосфор, комдив имеет в виду, что это вещество и вызывало возгорание огнесмеси при контакте с воздухом.
19
PAK – Panzer Abwehr Kannone ( нем. ) – собственно "противотанковая пушка (орудие)".