Казалось, огнем огрызается каждый куст, вросший в землю валун, тысячи лет назад оставленный здесь прошедшим ледником, или замшелый выворотень. Немцы внезапно оказывались под перекрестным пулеметным огнем или прицельными залпами винтовок. При попытке броском подобраться к русским позициям под ноги летели гранаты, причем не только маломощные РГД-33, но и оборонительные "лимонки". Там, где позволяла местность, по наступающей пехоте в упор били легкие орудия, а на открытых местах и минометы. Проклятое Iwanovskoje оказалось с двух сторон окружено пулеметными гнездами и позициями стрелков, прикрывавшими поселок наподобие подковы, развернутой раскрытой стороной в сторону Луги. До лесной опушки в километре от окраин поселка добрались лишь разрозненные группы фашистских пехотинцев… тут же попавшие под ураганный ружейно-пулеметный огонь второй линии траншей и ДЗОТов, заставивший их немедленно отступить обратно, поскольку ни малейшего шанса продолжать атаку не имелось. Как, собственно, и смысла. Поскольку на обещанную командованием танковую поддержку, похоже, рассчитывать не приходилось: подъезды к поселку также плотно контролировались русскими. И судя по количеству новых дымных столбов над шоссе, боеспособной техники у оного командования за прошедшее время серьезно поубавилось. Весьма серьезно…
Глава 14
Лужский рубеж, с. Ивановское, 14–15 августа 1941 года
Бомбардировщики 202-го скоростного БАП 41-й авиадивизии Северного фронта заходили на цель двумя группами. Шли с максимальной загрузкой – в зависимости от типа каждая машина несла от шестисот до тысячи килограммов авиабомб. Первой группе предстояло работать по живой силе и бронетехнике немецкой танковой дивизии, скопившейся перед Лугой в районе бывшего моста. Второй – по тыловым подразделениям, точная информация по расположению которых была передана в полк штабом советской стрелковой дивизии, держащей оборону в Ивановском. За последние несколько дней пилоты 41-й авиадивизии уже много раз вылетали на поддержку частей Лужской оперативной группы, но столь подробных данных до сего момента еще не получали. Разведчики майора Гареева постарались на славу, нанеся на карту все мало-мальски важные цели – стоянки автомашин, ремонтные мастерские, скопления замаскированной в лесу техники, позиции дальнобойной и зенитной артиллерии. Несмотря на то что к маскировке в Вермахте всегда относились весьма серьезно, сегодня это ничем помочь не могло. Советские пилоты знали расположение не видимых с высоты целей с точностью до нескольких метров.
По команде штурманов вниз практически одновременно посыпались десятки фугасных бомб, от ФАБ-100 до более мощных, весом двести пятьдесят килограммов. Первым делом подавили зенитные батареи, представляющие особую опасность для бомбардировщиков, не обладавших маневренностью истребителя, затем занялись прицельным бомбометанием по остальным разведанным целям. Оценить эффективность удара с высоты, конечно, невозможно, но пилоты практически не сомневались, что ни одна из сброшенных бомб не пропала зря. Гитлеровцы – те, разумеется, кому посчастливилось уцелеть, – были с ними полностью согласны…
К тому моменту, когда с ближайшего аэродрома подоспели Bf-109, обе группы уже успели благополучно отбомбиться и лечь на обратный курс. А "мессерами" занялось их собственное прикрытие – истребители И-16 и Як-1, – дожидавшееся своей очереди километром выше. Теперь дозаправиться, наскоро перекусить, пока техники проверяют самолеты, а бойцы БАО подвешивают новые бомбы: и снова на взлет. Сегодня у фашистской танковой дивизии определенно не самый удачный день…
* * *
По большому счету к середине дня 15 августа обеим сторонам стало ясно, что взять Ивановское гитлеровцам не удастся. За прошедшие сутки силы танковой дивизии истощились окончательно, особенно в части бронетехники, выбитой практически полностью. Единственное, чего все же удалось добиться генерал-лейтенанту Кемпфу, – пройти первую линию противотанковых опорных пунктов и, собрав в бронированный кулак немногие оставшиеся танки, захватить окраину Ивановского. Но закрепиться там фрицам не удалось – в поселке они не пробыли и часа, после чего были отброшены обратно мощным ударом танков подполковника Латышева. Ну как отброшены? Правильнее сказать, полностью уничтожены. Поскольку вырваться и добраться до реки удалось лишь двум легким танкам и неполному пехотному взводу. Остальные остались там, куда столь целенаправленно и стремились – в Iwanovskom.
Больше помощи ждать было неоткуда, поскольку нормального функционирования переправы добиться так и не удалось. Саперы работали практически без отдыха, но проклятые русские гаубицы раз за разом разносили в клочья и щепки плоды их трудов. В лучшем случае мост успевал просуществовать около часа, после чего все приходилось начинать сначала. А многое ли успеешь переправить на ту сторону, если постоянно приходится пережидать артналеты, а затем тратить время на расчистку забитой искореженной горящей техникой дороги? Подавить батареи никак не удавалось: после очередного обстрела они немедленно меняли позиции, перебазируясь на одну из запасных.
Плюс ко всему два массированных авиаудара оставили дивизию практически без тылов, большей части автотранспорта и доброй половины запасов горючего и боеприпасов. Причем отработали русские так, словно заранее знали, куда именно нужно укладывать фугасные бомбы. Второй удар пришелся по скопившимся у моста войскам, ожидавшим, когда можно будет начать переправу. Произойди это часом раньше или позже, удалось бы избежать столь серьезных потерь. Но бомбардировщики появились именно тогда, когда саперы наводили последний фрагмент моста и войска начали движение, собираясь как можно скорее проскочить регулярно обстреливаемый участок. И в этот момент сверху полетели бомбы. А парой минут спустя – еще и снаряды: Кобрин подстраховался, поскольку не был уверен, что летунам удастся с первого раза накрыть понтонный мост. Наводчики уже наловчились добиваться прямого попадания со второго-третьего снаряда…
Таким образом, шансов на успех у Кемпфа больше просто не было. Собственно, опытный вояка генерал-лейтенант и сам прекрасно это осознавал. Захватить Ивановское русские им не дадут, это уже понятно. А без этого нет ни малейшей возможности вывести танки на оперативный простор, где меньше болотистых лесов и больше дорог, для чего сначала нужно еще преодолеть около восьми километров на север. И вряд ли эти километры окажутся легкой дорогой. Разведка предполагала, что шоссе в направлении Большой Пустомержи – между прочим, столь же узкое, зажатое с двух сторон лесами и болотами, как и участок перед Ивановским, – перекрыто дивизией народного ополчения, которая пока в боях не участвовала.
Разумеется, понимал все это и Кобрин, поскольку в целом события развивались согласно им же и разработанному плану. Пока комдив был доволен: взять Ивановское немцам не удалось и уже не удастся – просто нечем. Те танки, что еще остаются в бое-способном состоянии, так и застряли на западном берегу Луги, и переправиться он им не позволит. Да и не столь уж и опасны для дивизии эти легкие коробки – потери в бригаде Латышева минимальны, а против КВ и тридцатьчетверок у фрицев шансов просто нет. Точной информацией "на текущий час" комдив не располагал, но после ударов бомбардировщиков вряд ли уцелело больше пары десятков панцеров. Выяснением этого сейчас занимаются разведчики, как будет результат – доложат радиограммой.
Расслабляться пока, безусловно, рановато, но в целом дело, похоже, сделано. Враг остановлен именно там, где и планировалось, 6-я танковая выведена из игры, тылы разгромлены. К тому моменту, когда командующий Panzergruppe 4 генерал-полковник Гёпнер пересмотрит собственные планы и подбросит подкрепление, пройдет какое-то время. Да и не располагает он свободными частями, значит, придется ослабить натиск на каком-то другом участке Лужского рубежа. Что уже само по себе неплохо – товарищам полегче станет. А тут? Тут они в любом случае продержатся, никуда не денутся. Если бы добравшиеся до околицы села фрицы сумели бы продвинуться еще немного дальше (хотя кто б им позволил, конечно?), то увидели бы, что Ивановское проще стереть с лица земли авиацией, чем взять. А дальше, за поселком, расположились позиции 2-й ДНО, наглухо перекрывшие шоссе почти на всем протяжении. Сергей ведь не зря оставил ополченцев в резерве, не задействовав ни в одном из боев, так что время на подготовку полноценных рубежей обороны и запасных позиций у них имелось. Пока их время не пришло, и Кобрин весьма надеялся, что и не придет. В том смысле, что 191-я стрелковая удержит врага своими силами.
Самое же главное, что, даже если его внезапно "вернут" в будущее, а комдив Лукьянин вполне ожидаемо напрочь забудет события нескольких последних дней, это уже ничего не изменит. Штаб дивизии и танковой бригады в курсе всех планов и наработок, справятся и сами. Кстати, интересно: а когда его собираются возвращать? Наверное, сегодняшней ночью? Если, конечно, ничего экстраординарного не произойдет…
– Товарищ полковник, есть связь с командующим оперативной группой. – Голос подошедшего начштаба оторвал Кобрина от размышлений. – Пядышев на линии.
– Благодарю, Анатолий Петрович, – кивнул Сергей, подходя к столику с полевым телефоном. И несколько не к месту подумал: "А ведь я, очень на то похоже, жутко устал. Вроде и соснул чуток ночью, и все равно".
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите доложить текущую обстановку!
– Добрый день, Дмитрий Акимович. Давайте, как и в прошлый раз, без чинов. Докладывайте.