Затем в атаку снова пошли танки, на этот раз почти исключительно средние "тройки" и "четверки" – Кемпф бросил в бой основной броневой костяк дивизии. Окопавшихся в предполье перед Ивановским русских противотанкистов следовало подавить как можно быстрее. Дивизия продолжала переправляться на восточный берег Луги, и затягивать наступление было смертельно опасно. Чем может угрожать скопление такого количества боевой техники и живой силы в узком дефиле, генерал-лейтенант прекрасно понимал. И даже пару раз задавал себе мысленный вопрос: не об этом ли его предупреждал внутренний голос, говоря о неком недопонимании ситуации? Но изменить уже ничего было нельзя: наступление началось, возвращать войска – означало устроить в районе переправы просто феерическую пробку. Пехота может пройти через лес, но куда девать танки, бронемашины, грузовики?
Главное, успеть до того, как русские командиры ОСОЗНАЮТ, какое получат преимущество, если грамотно воспользуются ситуацией. Значит, только вперед, с максимально возможной скоростью и невзирая на любые потери! Господин генерал-полковник в случае чего простит, признав, что в данной конкретной ситуации у него просто не оставалось иного выхода… да и приказ именно таков – "взять любой ценой".
На пятикилометровой высоте прошли два десятка "Юнкерсов" – все, что удалось стребовать у генерал-майора Ангерштейна, командира 1-й бомбардировочной эскадры "Гинденбург", крайне раздраженного недавними потерями. Выше летели истребители авиационного прикрытия из Jagdgeschwader 54 "Grünherz", чьи фюзеляжи украшали символические зеленые сердца . Какая бы ни была у противника ПВО и как бы отчаянно ни защищали их толстолобые "крысы", на этот раз им не поздоровится…
Глава 13
Лужский рубеж, с. Ивановское, 14 августа 1941 года
– Ну что же, Анатолий Петрович, вроде все по плану? – удовлетворенно кивнул Кобрин, выслушав очередной доклад с передовой. – Пока противник действует именно так, как мы с вами и предполагали. Начинаем наш последний и решительный, как в гимне поется?
– Согласен, Дмитрий Акимович, – начальник штаба устало кивнул. – Работаем по мосту?
– Да, пора обрубить фрицам возможность перебросить через реку подкрепление. А заодно не позволить доставить боеприпасы и горючее. Бомбардировщики пока прибережем, переправу приказываю уничтожить силами артиллерии. И давайте отмашку штурмовикам, пусть тоже поработают. Засиделись, поди, наши "Чаечки" на аэродроме? Вот пускай и полетают.
Кобрин взглянул на командира разведбата:
– Рустам, как там твои "Луги"? Кроме тех заправщиков ночью еще успехи были?
– Так точно, – кивнул майор Гареев. – Взорваны два второстепенных моста через крупные овраги, что задержало продвижение тыловых сил противника почти на пять часов. Совершено нападение на колонну грузовых автомобилей с боеприпасами, большая часть уничтожена.
– Потери?
– Разведотряд "Луга-2" погиб в бою с противником практически в полном составе. Группы один и три продолжают выполнение задания, потери минимальны.
– Подвозчики боеприпасов – их дело? "Двойки"?
– Так точно. После успешной атаки вынуждены были вступить в бой с пехотой противника. Просто не знали, что они следом идут. Точных сведений не имею, но продержались они достаточно долго.
– Павших – наградить, подготовь представление. С живыми разберемся позже, никого забыть нельзя, среди этих ребят все герои. Да и среди остальных тоже…
Тяжело вздохнув, Сергей негромко добавил:
– И вообще, товарищи командиры, касательно подобного – стесняться категорически нельзя! Понятно, что не за медали сражаемся, а за Родину. Но и отмечать отличившихся крайне необходимо. Это поднимает боевой дух… и вообще. Понимаю, что сейчас не самое подходящее время об этом говорить, но, тем не менее, прошу принять к сведению, товарищи. Политотдела это касается особенно. Рассказывайте о героях, ставьте в пример – и все такое, не мне вас учить, товарищ комиссар. Примеры времен Гражданской войны – это, конечно, хорошо и правильно, но сейчас подобное, скажем так, уже неактуально. Новые герои появились, вон как разведчики товарища майора, или те, кто мост от превосходящих сил противника защищали. Многих их них бойцы лично знали, вот пусть и становятся примерами для подражания.
Заметив, как вскинулся заместитель по политической части, определенно собираясь задавать какие-то вопросы, Кобрин предостерегающе поднял руку:
– Нет, сейчас никаких обсуждений – тем более это я ни в коем случае не в укор. Если необходимо, можем позже обсудить, а сейчас – воюем. Товарищ подполковник, с аэродрома ИАП ответили?
– Только что. Вылетают. Выполнят два прохода над шоссе, сбросят все, что имеют. После дозаправки и пополнения боекомплекта помогут истребителям – все равно бомбить им будет уже нечем. Да и потери после последнего налета у них серьезные. Потрепали ребят "сто девятые".
– Потрепали, – закаменел лицом Кобрин, – но если бы не их "Ишачки", туговато б нам пришлось. Отлично летуны отработали, отогнали "лаптежников". Пядышев обещал помочь, так что вовсе без воздушного прикрытия мы не останемся.
И продолжил, выдержав недолгую паузу:
– Добро. Пусть артиллерия начинает пристрелку. Через час жду доклада об уничтожении понтонной переправы. Полном уничтожении ! Ничего иного слышать не желаю. После выполнения основной задачи пускай отработают по шоссе и предмостному квадрату – нечего фрицу в наших окопах сидеть. Распорядитесь.
– Товарищ комдив, разрешите вопрос? А нам когда уж в бой? – не выдержал молчавший до того командир танковой бригады подполковник Латышев. – У моста вроде как повоевали немного, а сейчас опять стоим, приказа ждем.
– Да вот уже практически дождались, – хмыкнул Кобрин. – О чем мы с вами приватно говорили, хорошо запомнили? Тактику "ударил – отошел" запомнили? Огонь и маневренность, никаких танковых дуэлей и прочей дурости. Экипажи беречь, лично проконтролирую. Танки новые построим, помощнее нынешних, а вот обученных людей откуда брать? Тем более их дома семьи ждут. Живых и с медалями на груди. Все понятно?
– Так точно, понятно.
– Вот и выполняйте. Приказ поступит буквально в течение часа, скорее всего, даже раньше…
* * *
Над крайними домами Ивановского четыре И-153 "Чайка" прошли на бреющем. Буквально в каких-то десятках метров под плоскостями мелькнули разрушенные крыши крайних домов и срубленные осколками верхушки садовых деревьев. На скопившуюся вдоль шоссе технику заходили двумя парами. Их появления гитлеровцы не ожидали и потому ничего не успели предпринять. Да и что можно успеть сделать, когда буквально над головой внезапно проносятся стремительные тени, из-под крыльев которых тянутся дымные шнуры стартовавших неуправляемых реактивных снарядов РС-82? А следом на головы и прочую верхнюю броню, как водится, наиболее тонкую, падают двадцатипятикилограммовые фугасные бомбы. Особого эффекта от этого не было – скорее сугубо психологический: не ожидали, что называется! Полыхнули несколько танков, раскорячились поперек дороги развороченные прямыми попаданиями бронетранспортер и парочка грузовиков. Еще один полугусеничный Sd. Kfz. 251, водитель которого запаниковал и не справился с управлением, протаранил идущий впереди двухосный "Опель", вместе с ним съехав на обочину. Прочесав колонну длинными, "до железки", очередями ШКАСов, юркие самолетики разошлись в стороны, возвращаясь на аэродром.
Однако вернулись "Чайки" гораздо быстрее, чем ожидали фашисты. Которым было невдомек, что дозаправляться им не нужно – лишь принять на внешнюю подвеску нечто гораздо более необычное, чем бомбы или эрэсы. Последнее стало для скопившихся вдоль шоссе немцев настоящим сюрпризом. Когда из подвешенных под крыльями контейнеров посыпались с виду вовсе неопасные жестяные "мячики" зажигательных ампул АЖ-2 КС, на земле на несколько минут воцарился самый настоящий огненный ад. Разбиваясь о танковую броню, кабины и тенты грузовых машин или даже просто о каски пехотинцев (случалось и такое), капсулы расплескивали литр самовозгорающейся огнесмеси, спасения от которой просто не было.
Прилипающую к любой поверхности "жидкость КС", дающую при горении почти тысячеградусную температуру, невозможно было ни смыть, ни потушить водой или песком. Вязкая субстанция протекала сквозь решетки МТО, вызывая возгорание двигателей, огненными струйками проникала в неплотно закрытые люки и смотровые щели, воспламеняла кузова автомобилей, превращала солдат в чадные факелы… от этого просто не было никакого спасения. Пожалуй, даже недавний артобстрел не вызвал такой паники, как пара сотен зажигательных капсул, о существовании которых сгорающие заживо фашисты до этого момента просто не знали. Казалось, готова была расплавиться сама броня, хотя, конечно, это и глупость: снаряды в охваченных огнем танках взрывались гораздо раньше…