Но все это меры обычные. Каждый нормальный командир обязан был если не своим умом дойти до важности подобных мер, так хоть уставы и приказы изучать. Гораздо важнее подъем боеспособности, укрепление в личном составе веры в свои силы и доверия к командованию. А это много сложнее. После той вылазки, когда воронежцы, бросив позиции, драпали, были обнаружены два тела с отрезанными ушами и явными следами пыток. Специально прогнал весь полк мимо выложенных трупов. Пусть знают, что их ожидает в плену, и не надеются вывернуться.
Бегство тоже не поможет - тыкая в трупы с разрубленными головами и следами на спине, провозглашал неоднократно. Пусть будет злоба и готовность кусаться загнанной в угол крысы, а не страх. Однажды, обнаружив солдат в замешательстве, выстроил их прямо под огнем, благо расстояние до стен немалое и шансов получить пулю минимум. Но все равно неприятно и нервирует.
Заставил строй проделывать ружейные приемы, как на обычном учении. Торчал при этом рядом, показывая бесстрашие, которого отнюдь не испытывал, и намеренно передвигался, стараясь не дать прицелиться, еще и рваным шагом. В эту сторону, в ту. Пять шагов и три. Каждый раз вроде по делу обращаясь к очередному солдату.
Да, я такой. Осторожный и не стремящийся на тот свет. Есть насчет него у меня нехорошие догадки по прошлому опыту. Да и не в характере бессмысленно красоваться под пулями. Глаза бы мои не видели Азова и не слышали бесконечной канонады осадной артиллерии. Даже в Москве в голодные учебные месяцы было заметно лучше. Правда, я ведь не на прогулке, а некоторым образом в ссылке. Вот и приходится соответствовать роли.
Случалось не просто отправлять в траншеи, нередко и самому участвовать в работах. Как говорится, исправно и добросовестно принимать трудности службы наравне с личным составом. Демонстративно мелькать всюду, где находились мои солдаты, не гнушаться простым обращением и расспрашиванием о нуждах. И жалобы выслушивать регулярно. Командир полка должен быть постоянно в курсе происходящего.
- Сегодня, - говорю достаточно громко, спасибо здоровой глотке, все слышат, - я не могу выделить одну роту.
Доклады получены, смотрел насколько мог внимательно. Прогресс заметный.
- Пострадавших не имеется, маневр проделан безукоризненно.
Они принимаются коситься друг на друга с заметным неудовольствием. Наград не будет?
- А посему помимо чарки с вином каждому лично от меня по полтиннику.
Заявление было встречено радостным шумом. Для получающих три копейки в день в заграничном походе ощутимая добавка. По моему карману тоже бьет, но пока могу себе позволить. Не бедствую. Честно сказать, не от милостей военного ведомства. С момента перехода в штаб к Ласси никаких поступлений не происходило. Если и есть бумаги, то где-то медленно ползут по инстанциям. Это еще из сейфа суммы. Тратить в здешней голой степи особо не на что, разве вот такие широкие жесты совершать. Две с лишним сотни человек за мое здоровье выпьют.
- Я тоже впечатлен, - произносит неожиданно генерал-фельдмаршал Ласси, - слаженными и уверенными действиями подразделений. Надеюсь, и в дальнейшем не подведете.
- Рады стараться! - под мое дирижирование грянул строй.
- От меня дополнительная чарка участвовавшим в учениях! - провозгласил командующий под повторное, уже много более дружное "старание".
Ему хорошо, а как это положено оформлять? С общего склада брать или за его счет списать? Очередные неуместные трудности и отсутствие реального опыта армейского воровства. Самому стыдно за неумелость.
- Всем отдыхать, - широким жестом распускаю роты.
- Сегодня ночью, - негромко сообщает Ласси, - идем на штурм фарштада.
Совещания по данному поводу не предвидится. Все решено, и высказывать отличное от озвученного мнение не стоит.
- Сведения, полученные от вашего перебежчика, подтверждаются и из других источников.
В смысле ничего нового я не открыл, однако сделал все правильно. Данные переданы по инстанции, ответственность лежит на начальстве. Сейчас оно, судя по всему, меня и отблагодарит на полную катушку.
- Семьсот мушкетеров, триста гренадер полковника Ломана из Апшеронского полка и для усиления ваш батальон. Выберите сами.
- У меня неполный состав в любом!
- Возьмете дополнительно вновь сформированную за счет остальных подразделений роту гренадеров, - с легкой насмешкой в голосе, я, мол, в курсе происходящего в армии от и до, отвечает. - Посмотрим, чего стоят в настоящем кровавом деле воронежцы.
Глава 8
ШТУРМ И ВОЕННЫЕ ТЕОРИИ
Колонна двигалась максимально тихо и остановилась практически сразу, стоило мне поднять руку. Отсюда двадцать пять - тридцать шагов до вала. На рубеж атаки мы вышли, идти вперед положено ровно в полночь. На деле определиться точно сложно. Часы вещь жутко дорогая. Лично мои стоят девяносто пять рублей и золотые с инкрустацией. А простых такого размера, чтобы не на полке стояли, практически не производят. Товар не для бедных, вроде моих самоваров.
Хуже, что ни одни часы по ходу не совпадают, и пусть разница минимальна, однако существует. Подвести такой прибор при необходимости, сверяя показания с другими, должен специалист, сами хозяева редко решаются ковыряться в сложном механизме. Ну а под Азовом трудно раздобыть часового мастера. Если и имеется, то по другую сторону стен.
Солдаты, ожидая, стояли молча, я категорически запретил им говорить, курить и вообще производить хоть какие-то звуки. Инструктаж по части взятия крепостей мной проведен до выхода из лагеря и на "высшем уровне". В другое время посмеялся бы, а уж обнаружив нечто подобное в романе, и вовсе бы захлопнул книгу. А что в такой ситуации можно сказать помимо призыва к геройскому поведению и напоминания о скорости? Чем быстрее ворвемся наверх, тем меньше потери.
Вот и вышло: ломить вперед без остановки, бросать фашины, спускаться в ров, ставить лестницы и лезть наверх. Стрелкам из гренадеров поддерживать огнем по туркам, не давая им высунуть головы. Прорвавшись за стену, ударить в сторону ворот, отворить их. Не позволить неприятелю опомниться, дружно наседая, где встанут группой или попытаются запереться. При удаче использовать захваченные пушки, обратив на врага. Сопротивляющегося - убить. Сдающегося - щадить.
Заочно больше ничего удачного и не придумать. Штурмуй город, можно добавить еще про приличное отношение к гражданскому населению, но сейчас не важно. В фарштаде только военные.
В стороне апшеронцев на стене раздался крик. Затем турок выстрелил, поднимая тревогу. Чем-то себя выдали. Теперь без разницы, натикало или нет. Время пошло, и важно успеть, пока на стенах одни караульные. Кислота пошла из нутра наверх, еще немного - и меня вырвет. И вроде не боюсь, а организм среагировал.
- Вперед! - ору во все горло, с усилием сглотнув желудочный сок. - Пошли, ребята, шибче, шибче!
Солдаты, топая и гремя амуницией и железом оружия - уже никто не старался вести себя тихо, - обгоняли меня, накатываясь на вал неудержимой волной, ставили лестницы, карабкались по ступенькам и рядом. Некоторые втыкали штыки в землю, из которой насыпан вал, и подтягивались на стволах. Глядеть особо некогда. Снизу бесцеремонно подталкивают, сам, пытаясь ускориться, втыкаюсь головой в зад карабкающегося спереди.
С криком свалился слева солдат. На лету попытался ухватиться за мою лестницу. К счастью, не удалось. А то бы и всех утянул за собой. То ли столкнули турки, то ли сам не удержался. Ударили снизу выстрелы гренадер. Значит, первые защитники появились и выглядывают. За своих я спокоен. В гренадеры отбирал лучших из лучших, и они просто так зря не палят. На фоне луны торчащие сверху головы и ночью заметны. Так турки еще и факелы зажгли, пытаясь рассмотреть, что происходит, и кидали их вниз. Надеюсь, в спину случайная пуля не прилетит. Цели имеются.
А для особо тупых имеется Гаврила Соколов. Он хоть и не дворянин, а по моему докладу получил прапорщика и загрызет в буквальном смысле любого, кто попытается нарушить приказ и подвести командира полка. Без протекции ходить ему в унтерах до седых волос. А человек подходящий во всех смыслах. Сообразительный и не в том возрасте, когда, махнув на все рукой, плывут по течению. Есть вполне подходящие кандидаты на повышение из солдат, но они отказываются. Ломать привычный образ жизни и уходить от знакомых отношений в другую среду категорически не хотят.
Это достаточно странно, однако я со временем уяснил чудную вещь. Подавляющее большинство принимало сословное разделение как должное. Даже не мечтали выйти в другую лигу. Конечно, всякое случалось, особенно по прихоти царской, но таковых выскочек крайне не любили. Причем обе стороны, и откуда поднялся, и куда пришел.
Знакомым веет. Насчет выколю себе глаз, чтобы соседу два. Но все же есть и готовые рискнуть. Впрочем, их в любом веке немного. Настоящих буйных всегда мало, и в мирное время это даже к лучшему. Есть даже правило, по которому пяти процентов активных от общего числа достаточно для направления всей толпы или общества в определенном направлении.
Собственно, серьезная убыль старших офицеров в Воронежском полку мне в высшей степени по сердцу пришлась. Не надо считаться с амбициями, званиями и выслугой с происхождением. Ставь наиболее подходящих на должность и требуй на всю катушку. Он постарается, выслуживаясь. И плохого в том нуль. Для них шанс подняться, для меня возможность гнуть свою линию, не испытывая сопротивления от старых и заслуженных. Оправдал доверие - получил повышение. Нет - прости и отправляйся вниз, откуда тебя вытащили.