- В Москве. Я не буду называть точного места. Это было одно из самых престижных высших учебных заведений СССР. Я влюбилась в него еще на первом курсе. Мы почти сразу попали в одну группу. Я влюбилась в него еще до того, как он показал выдающиеся успехи в математике. Однажды я предложила ему пойти со мной на день рождения. Он, как и все, пришел, но тогда у меня был парень. Я сказала, что хочу быть с ним, а не с тем дураком. Он согласился, но тогда между нами ничего не вышло. Точнее, не дошло. И потом он старался избегать встреч со мной.
- И это всё? - спросил я.
- В общем, да, - ответила Лариса Игоревна. - Мне бы не хотелось с первого сеанса заходить дальше. Да и в голову ничего не идет. И еще: можно сегодня не проводить сеанса с седьмой чакрой?
- Хорошо, хорошо, - заспешил я. Не хотелось мне сегодня начинать с этого. - Посмотрите налево, что вы видите?
Я нажал кнопку, и малиновые шторы на стене раздвинулись. Дама всмотрелась в зеркало.
- Это Философский Камень, - сказал я. - Постарайтесь увидеть его, Графиня.
Лариса Игоревна начала медленно подниматься. Она повернула ко мне лицо. Зрачки ее глаз были расширены, волосы слегка шевелились от ужаса. Она вскрикнула и упала на пушистый ковер.
- Ай! Ай! Он там, - успела она сказать.
Я встал на колени и брызнул ей в лицо водой. Со стоном Лариса Игоревна открыла глаза.
- Вы великий художник, - дрожащими губами прошептала она. - Я видела Владимира. Он звал меня. Я знаю, где встречусь с ним. Спасибо, маэстро.
- Зовите меня Профессор.
- Хорошо. - Она поднялась, положила на стол двести долларов и пошла к выходу. Потом остановилась, порылась в сумочке, нашла еще сотню и положила ее на табуретку у двери.
Не переодеваясь, я сделал себе кофе Картье Нуар. Обычно я делаю кофе из зерен. Сейчас мне захотелось выпить кофе покрепче. Я положил две ложечки в большую чашку и три куска сахару. Кофе получился крепким, ароматным и очень сладким.
Я сделал один маленький глоток и пошел в беседку. Бак, как обычно, сидел внутри. Я погладил его и открыл дневник Александра Федоровича. Фантастика, Что же это за человек такой был? Иногда он принимал три дамы в день. Я не смогу. А если еще и сексом заниматься!.. Это просто невозможно. Это надо штат мачо содержать.
Вечером я переоделся и… и решил съездить в Москву. Дело в том, что надо было приобрести азбуку со стрелкой, чтобы вызванный дух мог писать ответы. В отличие от Александра Федоровича решил я вооружиться настолько, насколько только мог придумать. Все свои знания об экстрасенсах использовал я для приобретения различных атрибутов. Смотрю, а на перроне стоит Лариса Игоревна. Тоже, оказывается, в Москву собралась.
- Вы сами показали мне, где состоится встреча, - сказала Лариса Игоревна. - Место это находится в Москве.
Неужели она на самом деле что-то увидела в зеркале? Я не видел.
Я приехал из Москвы, а наутро ко мне пришла другая женщина. На следующий день третья. Потом пришла дама и попросила утвердить график посещений.
- Сколько раз в день вы будете работать? - спросила она. - Два, три или четыре раза?
Я хотел ответить, что и одного раза много. Нормально было бы три раза в неделю. Но язык не повернулся.
- Запишите: два раза в день. Суббота и воскресенье выходной.
Дела пошли. А Семена все не было.
Я хотел позвонить на завод и объяснить, почему не могу выйти на работу. Но что сказать? Почему это почему? Болен? Но не до такой же степени. Это же консилиум надо созывать. Так ничего и не придумал. Можно бы заявление на отпуск написать. А зачем? На завод я уже никогда не вернусь. А уж если придется, то пусть Усольцев и объясняет все за меня, своего сексота. Ведь только в этой роли я бы мог быть принужден туда прийти работать.
В конце месяца я составил отчет о проделанной работе и приложил большую пачку видеокассет. Приехали менты, я заварил кофе. Большой ковшик ароматного кофе. Они веселились, как дети.
- Ты хороший, крот, Иван, - сказал Смеляков. - Все у тебя получилось.
- Давай-ка, посмотрим какое-нибудь кино, - сказал Козырев.
Включили видик, а там… Я просто опешил. Там был секс в полутемной комнате.
- Да я ничего этого не делал, - сказал я. - Это не я. Это старая кассета.
Потом был ужин в зеркальном зале ресторана Прага.
Они только ржали. Прямо до слез.
- Да не может этого быть, - сказал я. - Здесь нет таких ресторанов!
- Но ведь вы ездили в Москву, - сказал Смеляков. - Нам все известно.
- Ну и что? Я ездил по другим делам.
Просмотрели еще пару кассет. И везде я занимался сексом с теми дамами, которые ко мне приходили.
- Если бы все это было правдой, - обратился я к подполковнику, - я бы ни за что не стал снимать.
- Почему? - спросил Смеляков. - Александр Федорович ведь снимал. Он снимал себя и ты такой же. Это твоя работа.
- Да не может этого быть, - сказал я. - Это какая-то фантастика! Неужели вы не замечаете, что на кассетах совсем другой интерьер? Там не мой дом. Там какие-то рестораны, кафе. Это было не здесь.
- Думаю, раньше вы занимались видеосъемками, - сказал подполковник. - При желании можно создать в павильоне любой интерьер. Снять сначала открытку, а потом сцену любви. И в результате будет казаться, что дело было в туалете ресторана.
- Вот, вот! - закричал я, показывая пальцем на экран большого телевизора, - смотрите.
- А что там? - спросил Смеляков. - Я ничего особенного не вижу.
- Это трамплин на Смотровой площадке Московского Университета!
- Не думаю, что сложно было снять картинку с видом на Главное Здание МГУ, - сказал подполковник.
Я только опустил голову и взъерошил волосы. Ничего не понимаю. Этого не может быть.
Они забрали все отснятые видеокассеты и ушли. Это было воскресенье. А с понедельника дела пошли своим чередом. Я ни с одной женщиной не занимался сексом. Хотел с понедельника попробовать, но теперь решил - нет. Буду работать как положено, без секса. А никто и не требовал лечения через седьмую чакру. Только оказалось, что это самому мне надо.
- У меня проблемы, - сказал я женщине, которая иногда заходила, чтобы скорректировать график приема посетительниц.
- Я вас слушаю, - сказала она, - в чем дело?
- Поминаете, я думаю… ну, эта… как бы не возникло проблем. Ведь раньше все получали не только массаж и психическое внушение, все получали кое-что через седьмую чакру.
- А теперь?
- А теперь я этого не делаю.
- А вам хочется?
- Да я не про себя…
- Врать вы не умеете, - сказала эта дама и начала раздеваться. Звали ее Виктория Львовна. Рост имела метр восемьдесят, вес - сто килограммов. Занималась музыкой. Считала себя композитором. После того, как мы переспали с ней несколько раз, она на самом деле начала сочинять музыку. Потом я провел с ней несколько психотерапевтических сеансов. И… и она исчезла. Перед уходом, правда успела сказать:
- Я встретила свою старую любовь. Только раньше он не обращал на меня внимания.
- А теперь?
- Мы вчера трахались с ним прямо за отделением милиции. Это сначала. А вечером прямо напротив в скверике. Представляете, это любовь. Спасибо вам большое. Я вам должна.
- Спасибо вам. Вы уже расплатились.
Она ушла, и я остался один. Хорошо еще, что график приема был отработан.
Вечером, наконец, появился Семен. Он был ранен, Ауди в семи местах прострелена пулями. Семен присел у стены. Я загнал Ауди в большой гараж. Потом положил руку Семена себе на плечо, и мы через сад прошли в дом. Гараж имел еще один выход.
- Ты пока выпей кофе и лежи. Потерпи, я съезжу за медсестрой.
- Не надо, - прохрипел Семен, - она меня сдаст.
- Нет, это моя знакомая. Мы ей заплатим, и всё будет окей.
- У меня нет денег.
- Нет денег? А где же они?
- Потом расскажу.
- Ладно. У меня есть деньги. Я прилично зарабатываю. - И действительно ментам я отдавал только половину заработка. Хотел одну треть, но они так вцепились в деньги, что уговорить их меньше, чем наполовину было невозможно. Козырев сказал, что надо будет много денег отдавать наверх. Ведь в этом деле не была в курсе только Москва. От них все скрывали. Предполагалось, что работает настоящий Александр Федорович. А официально от него требовалась только информация о людях, которые к нему приходили. Деньги он имел право брать себе. Но деньги обладают свойством притягивать людей. Они так притянули начальника милиции, что он никак не мог отказаться от половины моего гонорара. Да я его понимаю. Черт с ним.
Я привез Людмилу. Она сделала перевязку, но сказала, что:
- Ему все равно надо в больницу.
- А ты не можешь приезжать сюда и делать перевязки?
- Могу, но это бесполезно. Он был ранен не сегодня. Прошло несколько дней. Не знаю, как он ходил все это время без перевязки. Завтра, самое позднее послезавтра, надо обязательно отправить его в больницу.
- Неужели никак нельзя вылечить его на дому? Ведь его посадят.
- Есть за что? - спросила Люда.
- Не знаю. Но думаю, что его опознают. Ладно. Спасибо тебе, держи сто баксов. Я вызову машину.
Скоро Люда уехала. Семен выпил полбутылки конька и безумолку болтал полтора часа. Он сказал, что был киллером.
- Когда? - не понял я.
- Еще день назад я им являлся.
- Я тебе не верю.
- А ты не помнишь, как… - Он опять налил себе. - Как я не убил тебя. Ты спрятался под невысоким навесом.
- Ты?! Но ты не видел меня!
- Видел. Это ты меня не видел. Зато мог видеть мои кроссовки.