Жукову в той войне участвовать не довелось. Мал еще был. Но горечь того поражения до сих пор скрипела у него на зубах, как и у всякого русского воина, как и у всякого р у с с к о г о человека.
Коневу, конечно, до Порт-Артура поближе будет. Но ему сначала надо все самурайские укрепрайоны на границе вскрыть, а это дело оч-ченно непростое! Так что Порт-Артур будет брать его фронт! Это Жуков решил для себя совершенно точно! И так он и сделает!
Одиннадцатая ордена Ленина танковая бригада вошла в состав первой конно-механизированной группы советско-монгольских войск. Обе группы, и первая, и вторая, наступали далеко на юге, в отрыве от остальных частей фронта. Вторая группа шла севернее первой. И между ними также было более двухсот километров. А правый фланг первой группы, вообще, висел в пустоте…
Впрочем, во внутренней Монголии до самого Калгана серьезного сопротивления самураев не ожидалось. Их там, собственно, и не было.
Поэтому 'противником номер раз' были кавдивизии и пехотные бригады князя Дэвана, главнокомандующего войсками Маньчжоу-Го. Но, хотя и было их довольно много, никакой боевой ценности они практически не представляли. Так что наибольшая трудность, стоящая перед обеими конно-механизированными группами, пока заключалась в преодолении 'противника номер два' – пустыни Гоби.
Этот противник показал свою сущность с первых же часов марша. Стояла дикая жара. Сорок пять – пятьдесят градусов Цельсия в тени. Столб густой темно-рыжей пыли, поднявшийся над колоннами, заставил увеличить дистанцию между машинами до пятидесяти метров. Но это мало помогло…
Жутко хотелось пить. А броня накалилась так, что обжигала до волдырей даже сквозь одежду. К полудню начались тепловые и солнечные удары. Сначала у стрелков, сидящих на броне, а затем и у экипажей. Медики носились вдоль колонны, оказывая бойцам первую помощь, то в хвосте, то в голове, но не успевали.
Уж на что Николай был привычным к жаре, и то уже изнемог.
Ильченко родился, и все детство провел в Узбекистане, на самом краю пустыни Кызылкум. Так что жара ему была не в новинку. Только в двадцать четвертом, уже подростком, вместе с родителями он переехал в Харьков… Дальше все просто… Юность как у всех. Школа фабрично-заводского ученичества, завод, рабфак… Потом призвали в армию. В тридцать четвертом окончил Орловскую бронетанковую школу. А потом служил в Забайкалье. А теперь вот мчится по пустыне Гоби…
Как он и предполагал, никаких ориентиров не было.. Но направление движения бригада выдерживала точно. Потому что его указывали направлением своего полета и вымпелами У-2, летавшие туда-сюда над колоннами.
На колесном ходу танки шли о ч е н ь быстро и к вечеру преодолели изрядный кусок пути. А когда встали на ночевку, оказалось, что фильтры воздухоочистителей напрочь забило пылью, и пришлось полночи заниматься обслуживанием машин. Пока закончили техобслуживание, поели и легли, кажется, только заснули, уже подъем. Кое-как экономя каждую каплю воды, умылись. И снова марш-марш!
Комфронта поручил комкору Яковлеву командовать конно-механизированными соединениями правого фланга. Это было довольно сложная задача, потому что радиосвязи между группами не было, а комкор, само собой, не мог находиться в обеих сразу. Он выбрал первую. Так как ее положение было опаснее и, в случае флангового контрудара самураев, все могло окончиться весьма печально. А донесения о ходе марша второй конно-механизированной группы ему регулярно доставляли связные У-2.
В какой-то момент Яковлев не удержался и, высадив штурмана, залез в самолет. Ему вдруг очень захотелось взглянуть на свою группу с высоты птичьего полета.
Это было внушительное зрелище! В центре, поднимая пыль до неба, неслись грузовики с мотострелками, полковой и дивизионной артиллерией. По бокам, пыля еще сильнее автомашин, мчались батальонные колонны одиннадцатой танковой бригады и колонны танковых батальонов сто первой отдельной (усиленной) мотострелковой и восьми кавалерийских дивизий (четыре советских и столько же монгольских). За танками и бронеавтомобилями шли машины службы технического замыкания, а за ними тянулись длинные колонны полуторок частей тыла. А далеко впереди, правее и левее этой армады брони, орудий и колес, в боевом охранении скакали советские и монгольские кавалеристы.
'Все это, конечно, хорошо, но скоро все эти колеса останутся без бензина!' – вдруг подумал Яковлев.
Если воду они еще как-то добывали, заранее выслав вперед кавалеристов для захвата колодцев, обозначенных на картах, и команды саперов для выкапывания новых, то с бензином дело было совсем плохо. Тот, которым запаслись, скоро должен был иссякнуть, а доставить автотранспортом еще, не имелось никакой возможности.
Чтобы не снижать темпов наступления, а они просто поражали, Яковлев решил слить бензин у половины машин, и отдать его передовому батальону. Остальным придется ждать на месте, пока авиация не доставит необходимое количество. Догонят позднее… Он хлопнул летчика по плечу, приказывая садиться…
Полчаса спустя пилот уже повез в штаб фронта донесение комкора с просьбой прислать бензин по воздуху, а также с докладом о пройденном пути и потерях.
А потери были. Во-первых, боевые – при захвате погранзастав и опорных пунктов при колодцах, а во-вторых, санитарные – пустыня и солнце собирали свою дань…
А вот боестолкновение с кавалерийской бригадой баргутов обошлось без потерь с нашей стороны. Хотя для самой этой бригады окончилось катастрофой. Ревя моторами и стреляя из пушек и пулеметов, один из батальонов развернулся во фронт и на скорости ударил в лоб по летящим в безумную атаку конникам.
Лошади, ни разу в жизни не видевшие танков, поворачивали, сбрасывая и затаптывая всадников… Они пытались убежать. Но это удалось лишь единицам… Их потом переловили монгольские цирики. А на поле боя осталось лежать множество конских и человеческих трупов…
Когда под вечер проступила команда 'Стой! Привал!', Ильченко еле-еле вылез из танка. От усталости его шатало, как пьяного матроса, плетущегося на свое судно из портового кабака. Остальных членов экипажа шатало не меньше. И дело было вовсе не в скоротечном бою с баргутами, в котором отличился его батальон.
Сначала их донимала жара. А потом прошел небольшой дождь, и все обрадовались, ожидая облегчения. Но стало только хуже, потому что наступила жуткая духота. А преодоление солончаковых участков и малых рек отняло последние силы.
И, тем не менее, настроение у всех было бодрое. Еще бы! Даже на маневрах таких темпов наступления они не видывали. За два дня бригада с боем прошла более трехсот километров!
Самураи, похоже, пока еще были не в курсе. Вражеская авиация до сих пор ни разу их не атаковала. А, может, не доставала со своих аэродромов и ждала, пока они подойдут поближе?.. Ничего! У него стрелки на броне! Он не пожалел ни своего, ни их времени, и подробно проинструктировал, как себя вести при появлении самолетов противника, и объяснил, что такое заградительный огонь…
К концу следующего дня его батальону передали последнее топливо, слитое товарищами, пополнили боезапас, и приказали возглавить передовой отряд. Ильченко должен был вместе с монгольской кавдивизией, двигаться вперед как можно быстрее, пока остальным привезут бензин самолетами. И он рванулся изо всех сил!
И рвался, пока не наткнулся на восьмое чудо света – Великую китайскую стену!
Ее размеры п о р а ж а л и. Высота – пятнадцать метров. Ширина – четыре метра. Николай подумал, что при желании можно было бы ездить по верху этой стены на танке и стрелять из-за огромных зубцов… Она тянулась по гребням холмов от горизонта до горизонта. И через каждые сто метров торчали квадратные башни. Наверное, в этих башнях где-то даже были ворота… Только искать их, не было времени! Потому как башен этих было почти двадцать тысяч! А длина стены превышала всякое разумение! Ш е с т ь т ы с я ч километров!.. Ильченко где-то когда-то читал, что при таких размерах эту стену должно быть видно даже с Луны.
Нет, ездить вдоль этого сооружения и искать ворота, он не собирался. Впрочем, вряд ли хозяева оказались бы настолько гостеприимны, что распахнули бы их перед ним. Так что выход был один – идти сквозь эту стену!.. Чем ее рвануть у них было. И те, кто это мог сделать, тоже имелись. Саперов он привез на броне. Знал, что пригодятся…
Они ее и рванули. А потом еще разок. И еще… Пока не продолбили брешь достаточную, что бы мог пройти танк. Расчистили взрывами путь, и пошли дальше!
Китайцы строили эту стену на протяжении более полутора тысяч лет! На ее строительстве погибли, умерли от голода и болезней сотни тысяч человек! А может, и миллионы! Но никого и никогда эта стена становить не смогла…
И вновь, как и пятьсот, и семьсот лет назад, Великая китайская стена не смогла остановить монгольских всадников. И их боевых друзей – советских танкистов! Потому что нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики!
Перед ними лежал Калган. И миновать Калганский УР было невозможно.
Тем хуже для него!.. Потому что скоростные и тяжелые бомбардировщики третьей отдельной авиационной армии Резерва Главного Командования под командованием Героя Советского Союза комбрига Полынина, вызванные комкором Яковлевым, тонными и полутонными бомбами смешали несчастный Калганский укрепрайон с землей.
Комбриг Полынин лично возглавил боевой вылет своих полков. Потому что знал китайские авиатрассы, наверное, лучше всех остальных советских летчиков! Последние шесть лет он прокладывал боевые маршруты над Китаем постоянно.