- Поешь пока снега, Ингви, - усмехнулся сын ярла. - Но знай: за моим пиршественным столом всегда найдется место для тебя… Ну и для Харальда, если он будет поменьше есть.
Все, включая самого Харальда, радостно захохотали.
- Все ржете, как саксонские кони, - подъехал к смеющимся всадник, один из старых воинов Сигурда, Эгиль Спокойный На Веслах. - А, это Хельги тут вас веселит, - слезая с коня, улыбнулся Эгиль. - Я так и подумал. Собирайся, Сигурд ярл хочет видеть тебя! Бери коня и скачи.
- А он разве не здесь?
- Нет, он ушел раньше, и многие с ним, - пояснил Ингви. - Как видишь, только молодежь здесь и осталась.
- Рад был вас всех увидеть. - Вскакивая на коня, Хельги помахал рукой.
И вдруг…
И вдруг почувствовал какой-то необъяснимый страх. Да перед кем - перед собственным жеребцом! Словно бы никогда раньше не ездил верхом. Да что ж это такое? Откуда этот нелепый страх? Видно, оттуда же, откуда и звон в голове. Покачав головой, Хельги прыгнул в седло.
Сигурд ждал его, сидя на покрытом волчьими шкурами ложе прямо перед очагом. По обе стороны от ложа горели светильники на высоких ножках, в очаге потрескивали угли. Под ногами старого ярла стояла небольшая скамеечка - для тепла и удобства.
- Сын мой, - торжественно произнес ярл. - Ты знаешь, что уже совсем скоро Эгиль Спокойный На Веслах по решению тинга соберет всю младшую дружину. Какое-то время вы будете жить отдельно от своих родичей - там и решится, кому быть хевдингом.
- Я знаю кому! - не удержался Хельги. - Верь, отец, либо я стану вождем, либо умру!
- Ответ, достойный воина, - усмехнулся в усы Сигурд. - Вот только не торопись в Валгаллу раньше зова Одина. Кому я тогда оставлю корабль? Фриддлейву или… или Дирмунду Заике?
Упомянув Заику, Сигурд сам засмеялся своей шутке.
- Велунд просил меня, - неожиданно оборвав смех, произнес он. - Просил, чтобы ты, мой сын, стал наследником и его знаний.
- Велунд? - Хельги вздрогнул. - Но… как же тогда младшая дружина?
- Ученье у Велунда не помешает тебе, - покачал головой старый ярл. - К тому же до того, как Эгиль начнет собирать молодежь, еще есть время.
- Но это время для тренировок! Я видел, как каждый день бегает по горным тропам Фриддлейв…
- Помолчи, сын мой. - Сигурд поморщился. - Ты думаешь, у Велунда тебе будет легко?
- Да, но…
- Молчи! С завтрашнего дня будешь жить в горах, у кузницы Велунда. Ближе к весне пойдешь в младшую дружину к Эгилю. Велунд тебя отпустит к ним в лагерь, однако помни - двойную ношу придется нести тебе - Эгиля и Велунда, и сколько продлится твое учение - год, или два, или четыре, - знают одни лишь норны.
Одни лишь норны… - эхом отдалось в голове Хельги.
Что ж, поживем - увидим. Чей это корабельный сарай на берегу Бильрест-фьорда? Чей там корабль, скакун моря? Сигурда? Нет, пожалуй, уже и не Сигурда. Не Сигурда, а его сына - Хельги ярла! Если только… Если только он станет вождем молодых! И все они - Ингви, Харальд и прочие - будут верны своему ярлу - Хельги, сыну Сигурда, в числе других состязаясь с ним в воинском искусстве, в котором он обязательно должен быть первым, потому что если не первый - то какой же он ярл? Кто ж пойдет за неумехой-нидингом? Нет, он должен взять все знания Велунда и должен стать первым, утерев нос этому задаваке, красавчику Фриддлейву, - говорят, он когда-то с Сельмой на лугах цветы собирал! И тогда придет время, когда именно к нему, к Хельги, пойдут хускарлы-дружинники, и затрепещет над боевым кораблем молодого бильрестского ярла синее боевое знамя! На страх врагам, на радость друзьям и родичам. Так должно быть. И так будет.
Кузница стояла далеко от усадьбы Сигурда, в горах, у небольшого озера. Хельги добрался туда лишь к вечеру, отвел коня в сарай, поклонился хозяину. Велунд буркнул что-то неразборчивое - то ли поприветствовал, то ли обругал, поди догадайся. Кивнув на лавку перед очагом, протянул миску каши. Дождавшись, пока гость - да какой там гость, ученик - поест, молча бросил на ту же лавку охапку соломы: спи, мол. Пожав плечами, Хельги повалился спать. Не спалось, и он принялся думать о Сельме. О том, какие синие у нее глаза, какая белая и гладкая кожа, губы, которые так и хочется… Вздохнув, юноша перевернулся на другой бок - все равно грезилась Сельма. Будто бы скачет она на лошади, с распущенными косами и сияющими глазами, красивая, как богиня Фрейя. А рядом с ней - он, Хельги. Вот они остановились, спрыгнули прямо в душистые травы…
А вот они вдвоем с Сельмой собирают цветы на верхних лугах. Цветы самые разные: розовый пахучий клевер, ромашки, словно маленькие солнышки, красновато-пурпурный иван-чай, желто-бело-сиреневые лесные фиалки, колокольчики и васильки, как осколки неба. Целый букет в руках у Сельмы, а в глазах… в глазах ее, огромных, глубинно-синих, блестящих, отражается восторженное лицо Хельги. А пухлые девичьи губы уже так близко-близко, что…
К середине ночи Хельги находился на той грани меж сном и реальностью, когда нельзя точно сказать - спит человек или бодрствует, скорее - спит, а может быть, просто лежит, чуть смежив веки. В такие минуты боги обычно насылают видения. Видения посетили и Хельги…
Они нахлынули сразу, такое впечатление - схватили за шиворот и потащили за собой, словно скулящего беспомощного щенка, а протащив, бросили на поляне посреди густого леса. Поляна - смутно знакомая - была полна странно одетых людей, а впереди, прямо перед собой, на возвышении, Хельги увидел бледную темноволосую девушку с широко раскрытыми безумными глазами, он откуда-то знал, что зовут ее Магн… Магн что-то произносила длинным витиеватым речитативом, немного похожим на то, как говорят скальды, а потом… А потом вокруг жутко заскрежетало, завыло, заухало и загремело, так громко, что Хельги в ужасе закрыл ладонями уши - но это не помогало: скрежет, грохот и вой проникали в самые глубины сознания, это было настолько дико, что юноша не сразу почувствовал какое-то неудобство, словно бы в голове его поселился кто-то еще и смотрит теперь на мир его глазами. Это присутствие чужого ощущалось так явственно, что Хельги забыл даже про ужасные звуки, пытаясь понять, что же с ним происходит… Странно, но в этом чужом почему-то не чувствовалось Зла.
Вскрикнув, Хельги открыл глаза и поднялся с ложа - грохот сразу исчез, как исчезло присутствие чужого.
- О боги! - прошептал Хельги и до утра уже не сомкнул глаз.
Утром кузнец встал еще до восхода солнца. Поднял с лавки Хельги, сунул в руки по камню - беги.
Хельги знал - бежать надо изо всех сил. Набрал в грудь побольше воздуха, побежал, сначала медленно, потом все быстрее. Перепрыгивал через упавшие деревья, через тонкий лед замерзших ручьев, не снижая скорости пробирался лесной чащобой, царапал лицо в ореховых зарослях, бежал, стиснув зубы и держа под мышками тяжелые камни. Велунд не следил за ним, и возник соблазн срезать путь или хотя бы бросить камни, потом незаметно подобрать их, потому что бегал-то все равно по кругу. Возник соблазн, что и говорить, и Хельги хорошо знал это. Знал и другое - поступив так, обманул бы не Велунда - себя. Зачем тогда учиться, зачем тренироваться, зачем? И станет ли он тогда первым, давая себе поблажки? Ответ сын Сигурда ярла тоже знал. А потому - бежал, бежал, бежал, не обращая внимания на усталость.
Обежав тронутое первым зеленоватым ледком озеро, бросил у кузницы камни, стащил через голову мокрую тунику, взял в вытянутые руки две тяжелые дубовые палки. Застыл, словно статуя, - заиграли на руках жилы, из закушенной нижней губы закапала кровь.
Так прошел и следующий день, и другой… и неделя… и…
- Крепись, юноша, - улыбался Велунд. Горбоносый, смуглый, с непокорной седой бородищей, он уселся рядом с учеником, прислонившись спиной к камню. - Рука воина должна быть твердой вне зависимости от того, что в ней: лук, секира или меч.
- Меч, учитель, - скосив глаза, самым краешком губы улыбнулся Хельги. - Ты обещал выковать меч не хуже франкского!
- Не надо спешить, сынок, - покачал головой Велунд. - Будет тебе меч. Железо есть. Пока же помни - уже совсем скоро соберется молодежь в лагере Эгиля. Ты должен стать первым.
- Я буду первым, учитель!
Ночью где-то недалеко выли волки, выли тягуче, призывно и страшно, словно жаловались на что-то, что должно было вот-вот произойти. Словно предупреждали.
- Ишь, развылись, - подавая Велунду молот, прислушался Хельги. В кожаном фартуке на голое тело, юноша был похож на огненную статую - по плечам его прыгали оранжевые отблески пламени, волосы стягивал узкий ремешок, такой же, как и у Велунда. Полностью отрешенный, как того и требует истинное искусство, словно бы со стороны он видел сейчас Велунда, кузницу, себя, отражающегося в бадье с водою.
Ночь. Ветер. Пышущий жаром горн, на наковальне - узкая полоска блестящей стали. Удар - искры… Еще удар - и звон только что выкованной стали… Удар - искры…. Удар - звон… Удар!