А.Кившенко. Спускают со своры
Понять, что это за чудо, можно лишь в чистом поле, когда такое недоразумение природы перевоплощается не просто в собаку – в совершенную и живую машину, созданную исключительно для стремительного бега. На открытом пространстве при невысокой траве борзая развивает скорость до 90 километров в час! И это не на короткой дистанции – на спринтерской, в несколько километров. Если смотреть вслед убегающей борзой, то создается впечатление, что она летит над землей, ее не касаясь. Кроме того, у русских борзых "верховое чутье": они не вынюхивают след, а озирая пространство, ориентируются по малейшему движению зверька (зоркость), ловят запах на ветру, в воздухе.
Неземные эти создания в своре достаточно легко и отважно берут волка.
Охота с борзыми уходит в глубокую древность, и зародилась она в степных и пустынных районах Земли, где, собственно, и вывелась эта "порода для просторов". Из-за своих скоростных характеристик она вообще не применима в лесных и даже лесостепных угодьях, поскольку всегда существует опасность гибели собаки от ударов о деревья. В средней полосе России их применяли непременно с гончими, которых запускали в лес, чтобы выгнать дичь на поле, и только потом в дело вступали борзые. По всей вероятности, такая охота изначально была уделом состоятельных и свободных людей. По крайней мере, нужно завести свору- три собаки, а также необходимо иметь лошадь и амуницию и, естественно, угодья. Борзых применяли на охоте еще в Древней Руси, но в южных степных районах и реже в средней полосе, где есть просторные поля. Там же возникла и особенная русская охота в комплексе с гончими. Охотились обычно большими командами, до десятка и более всадников, которые удерживали борзых на своре – бечевке, продетой в специальные кольца на ошейниках. Перед местами дневок или кормежки зверя всадники разворачивались в цепь и прочесывали угодья, удерживая борзых на своре. Как только дичь обнаруживали, всадники спускали собак, и начиналась травля. Отсюда и возникла у русского крестьянина ненависть к барской охоте, когда конями и собаками вытаптывались посевы, ибо сроков охоты с борзыми не существовало.
Н.Сверчков. Охота с борзыми
Самая крупная собака этой породы – русская псовая борзая, высота в холке которой достигает 85 сантиметров. Слово "псовая" здесь не случайно: псовиной называется шерсть борзой, ее одежда, убранство, наряд, который граничит с произведением искусства и очень высоко ценится поклонниками этой собаки. Хортая борзая (хортый зверь, хорть – волк), напротив, гладкошерстная и чуть ниже (до 75 сантиметров) ростом и с менее выгнутой, но очень сильной спиной. Была выведена на юге России, часто использовалась на волчьих охотах в степях. По рассказам, свора таких собак загоняет и умучивают волка, после чего охотнику остается спешиться и сострунить зверя: вложить между челюстей струну – палку, стянуть пасть ремешком и связав ноги, положить поперек седла. В России также известны азиатские породы борзых – тайганы и тазы. Это среднего (до 70 сантиметров) роста собаки, сухие и поджарые, и если тазы короткошерстные, то тайган обладает роскошной, часто курчавой на голове псовиной с бурками – свисающей с ушей мягкой и длинной шерстью. Обе эти породы не только зрением обнаруживают зверя, но еще и хорошо ходят по следу, а точнее, сочетают в себе две эти способности.
Борзые
Охота с борзыми, надо сказать, дело устаревшее, весьма специфическое и может получить в наше время развитие исключительно в условиях клуба.
П.Соколов. Охота на волка
Название большого семейства этих собак произошло от "терра" – земля, поэтому их иногда называют земляными или норными. Общее их качество – полное отсутствие чувства страха, невероятная терпимость к боли, почему и выведенных искусственно бультерьеров использовали как бойцовых. Есть еще одна привычка, многим кажущаяся странной: пожалуй, это единственная собака (особенно фокстерьеры), которая не выбирает "вожака стаи" среди людей, а лишь терпит их, благосклонно принимая корм и ласку, сама же все время остается себе на уме. Эта вольнолюбивость порождает в них склонность к бродяжничеству: можно спустить с поводка и больше не увидеть. Если у вас во дворе или квартире есть другие собаки, терьер непременно станет вожаком, подавив волю и сопротивление даже самого крупного пса, иногда коварным путем: подныривает под брюхо и хватает за мужское достоинство. Особенно они не любят овчарок-немцев, возможно, из-за их волчьего вида, бросаются в драку немедленно, даже не обнюхавшись и не признавая противоположного пола.
Ягдтерьер Фокстерьер
В Англии, где и была выведена эта порода, терьеров применяли в парфорсных охотах, как вспомогательных, причем возили их в заплечных мешках или переметных сумах. Когда гончие загоняли лису в нору, фокстерьеров доставали и запускали под землю, чтобы выгнать или задавить зверька. Но более всего терьеров держали вместо кошек, ибо это прекрасные ловцы грызунов. Если вы завели фокса или ягдтерьера, ни крыс ни мышей в округе не будет. А крупных эрдельтерьеров, например, в охотах не применяли, а использовали для служебных целей, как розыскную собаку, поскольку все они обладают прекрасным нюхом и чутьем. Охотничий азарт у земляных собак непомерен, и если вы его запустили в нору, где спряталась лиса или барсук, можете оставаться ночевать возле: пока этот упорный пес не исследует все ходы, не найдет зверя и не вытащит его, наружу не появится. Я держал двух фокстерьеров, и обоих мне приходилось откапывать: один был в ошейнике и зацепился им за корень под землей, второй просто не мог достать барсука и просидел в норе двое суток. Причем были они в свободном поиске и никто под землю их не направлял. Бесстрашие их иногда приводит в замешательство: однажды фокс вернулся из свободного поиска верхом на кабане, вцепившись в загривок. Вепрь летел с сумасшедшей скоростью по полю, а собака телепалась у него на шее, как тряпка. Стрелять я не мог, опасаясь зацепить фокса. Кабан забежал в кусты и, видимо, сорвал его с себя; послышался злобный лай, и скоро тот явился ко мне разъяренным, недовольным и начал меня облаивать, мол, я тебе кабана под выстрел пригнал, а ты стоишь, рот разинул…
Посаженный на цепь, фокстерьер становится отличным охранником, хотя эту небольшую (до 40 сантиметров в холке) собачку никто серьезно не воспринимает, и напрасно: многие мои приятели уходили с рваными ботинками и куртками. В настоящее время норные собаки, да и вообще терьеры, на охоте используются в единичных случаях и превратились в декоративных и охранных.
От названия этих собак происходит обидное общее прозвище милиционеров, однако они тут совсем ни при чем, ибо получили его по наследству от дореволюционной сыскной полиции, на кокардах которой и был изображен легавый пес. Кроме того, охотничий язык также перекочевал в сыскное дело и существует там доныне. То есть способности этой собаки находить затаившуюся в траве дичь, скрадывать ее и поднимать с земли, подставляя под выстрел, стали символическими. С легавой охотятся на болотную, водоплавающую и полевую дичь, и такую охоту можно назвать исключительно спортивной. Собака ведет поиск в основном по запаху птицы, оставляемой ею в траве и на земле, и когда находит, замедляет ход, что на языке "легушатников" называется потяжкой, дающей возможность охотнику приготовиться к выстрелу. Легавая осторожно подкрадывается к затаившейся птице и становится в стойку и направлением носа, всем своим видом указывает в то место, где сидит, например, перепел, кулик или дергач-коростель. Тут взаимопонимание между охотником и собакой должно быть безукоризненным: легавая замрет в стойке и будет ждать, пока охотник не приблизится, и только после этого поднимет дичь на крыло.
Легавая
"Легушатники" – весьма увлеченные, особого сорта люди, способные целыми днями ходить по мокрым болотам, росным лугам и прибрежным кочкам, а потом искренне радоваться добытым птичкам, полдесятка которых умещается на ладони. И все дело в том, что охота с легавой – это процесс, а не результат, между прочим захватывающий ничуть не меньше, чем на зверовой ловле. Тут прежде всего воспитание собаки, с которой придется много повозиться, прежде чем она по всем правилам подведет вас к птице, хотя основные качества легавой уже заложены самой природой. Наблюдая за идилллическими отношениями между охотником и собакой, у меня сложилось впечатление, что сама охота, впрочем, как и добыча, для них не важны – на первом месте стоит взаимная любовь.