Смотрю в сторону, куда направлено все внимание… Ага!.. Становится понятно, куда подевались крейсеры: плотно сбитая колонна быстро обгоняет нас по левому борту примерно в километре. Названий отсюда не прочесть, но первый наверняка "Олег" со стариной Энквистом. Боюсь ошибиться, но следующий напоминает "Аврору"… Во всяком случае, силуэт трехтрубный и очень похож. Считаю про себя количество: раз, два, три… Выходит, что семь. Эх, бинокль бы мне… Я с завистью смотрю на офицеров.
Позади, на большом удалении, видно дымы – остальная часть эскадры. Следуют особняком и, похоже, в маневрах участия не принимают.
– Последовательный поворот. Пересекают наш курс… – комментирует Фомин, не отлипая от подзорной трубы.
Ни черта не видать! Как я ни вглядываюсь, не могу рассмотреть почти ничего. Ну дымы, ну дымят…
Вспомнив про массивный бинокль на шкафу в каюте Матавкина, я кубарем скатываюсь вниз.
Аполлоний, думаю, простит недотепе из будущего, что взял без спросу… Бинокль, бритвенный набор, половину дивана… Что там еще? Одну вторую каюты, костюм б/у гражданский… Который безнадежно попортил в бою с матросом. С этими невеселыми мыслями, запыхавшись, открываю знакомую дверь.
В поле обзора немедленно попадает банка с гуталином. Как последний, убийственный аргумент, я заканчиваю подсчет: "Гуталин!.. – без тени терзаний снимая с полки бинокль. – Дружба – на то ведь оно и чувство, чтобы делиться?" – торопясь обратно, скептически размышляю я.
На сей раз мое появление не проходит незамеченным, и со мной вежливо здороваются:
– Господин поручик, вы тоже решили понаблюдать за маневрами? – последним руку жмет Вырубов.
– Решил… Если мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит! – улыбаюсь я. – Ни черта не могу разобрать, если честно!
– Это вполне поправимо… Берите ваш бинокль! – тот указывает на колонну слева. – Предполагается, что отряд крейсеров в маневрах будет играть роль вражеской эскадры. Вон и они: возглавляет колонну "Олег", затем "Аврора". Далее "Жемчуг", "Изумруд", "Светлана" и "Алмаз". Замыкает строй "Урал". – Перечисляя, он загибает пальцы. – Всего семь вымпелов. Видите?.. – дружелюбно смотрит лейтенант.
Подношу бинокль к глазам, пытаясь рассмотреть подробней. Сильно мешает качка, и изображение в окулярах безбожно прыгает. Однако, приноровившись, начинаю различать детали: например, окончательно распознаю "Аврору". Почти не изменилась, родная… Лишь цветом черна, аки уголь… Но это не беда, полиняешь еще к семнадцатому!
– …В данный момент условная вражеская эскадра пересекает курс нашей, двигаясь в кильватерном строю, – продолжает наставник. – Некоторое время назад, совершив последовательный поворот на шесть румбов вправо… – Вырубов задирает голову, сощурившись на рею. – Приказ же нашему отряду, из броненосцев – пока соблюдать ход в пять узлов, следуя за флагманом. То есть за нами… – Он подносит к глазам бинокль. – Это начальная фаза учений, надо дать крейсерам выдвинуться вперед… Что такое "румб", уточнять не стоит, конечно? – совсем тихо спрашивает он, чуть наклоняясь. В глазах бегают шальные искорки.
– Одна тридцать вторая окружности… – почти обиженно шепчу я, опуская бинокль. Я поручик или кто, в конце концов? Неужели настолько не похож? Еще в детстве, взахлеб прочитав "Цусиму", я шантажом вынудил родителей приобрести "Детский военно-морской словарь". Так что в "румбах" я подкован.
– Пока же мы ждем, как поведут себя условные японцы! – уже громче продолжает лейтенант, одобрительно подмигивая.
– Как, как… – доносится с другого края мостика. – Известно, как: развернутся и двинут навстречу, таким же кильватерным строем! – На лицах присутствующих появляются улыбки.
– Довольно предсказуемо они себя поведут… – Чей-то басовитый голос явно недоволен. – А после полудня запланированы стрельбы, и когда станем их проводить – неясно!..
Я нетерпеливо всматриваюсь в горизонт.
Как же медленно все происходит в действительности! Когда читаешь о морских сражениях, все кажется интенсивным и быстрым. Повернул – сделал залп – прибавил ход – исчез вдали… Здесь же… Я вновь поднимаю бинокль, вглядываясь в прыгающие волны. Здесь придется долго и нудно терпеть, пока крейсеры сперва удалятся, затем развернутся, затем… Долго!
Впервые за последние дни я начинаю ощущать холод. Влажный промозглый ветер легко проникает сквозь китель, заставляя тело невольно поеживаться. Не простыть бы… Только сейчас замечаю, что на шею Фомина намотан длинный шерстяной шарф. От души завидуя такой предусмотрительности, я вешаю оптику на шею, опуская руки в карманы.
Через полчаса, когда мои уши успевают окончательно застыть, а сам я – безнадежно продрогнуть, "японская" эскадра почти растворяется вдали. Оставляя над линией горизонта лишь полоски дымков.
– Держать ход десять узлов… – долетает до меня. – Сигнал нашему отряду!
По пене за кормой заметно, что броненосец увеличил скорость.
– "Орел" отстает, не отрепетовали сигнал… – Данчич взволнованно переходит на другой край. – "Ослябя" сейчас в корму въедет! – громко подытоживает, привстав на цыпочки.
Почти взбираюсь на ближайший прожектор, стараясь рассмотреть происходящее сквозь черные фуражки. Хорошо видно, как пятый по счету броненосец, уклоняясь от столкновения, резко принял влево, едва разойдясь бортами с впередиидущим. Стройная колонна позади распадается на глазах, превращаясь в куча-малу: следующие за "Ослябей" броненосцы рыскают кто вправо, кто влево… Порядок сохраняется лишь в начале, у первых трех.
М-да… И это за неделю до сражения?.. Серьезно?.. Теперь я понимаю обреченный взгляд Рожественского. Тогда еще, при первой встрече…
Наведение порядка занимает четверть часа: "Орел" наконец прибавляет, обгоняя выскочившего вперед "Ослябю". На "Суворове" же, наоборот, поднимают черные шары, дожидаясь отстающих и сбавив ход. С высоты мостика хорошо просматривается, как носятся в поте лица наши сигнальщики, лихорадочно набирая и заменяя флаги.
– Сигнал для "Орла"… – Вырубов шевелит губами, разбирая. – "Выражаю особое недовольство… несоблюдением места в колонне…" Еще что-то набирают… – Он останавливается рядом, изучая флаги. – "Не умеете управляться – учитесь теперь… Дальше поздно будет, иначе в бою принесете огромное несчастье!.." – по слогам разбирает Вырубов.
Над мостиком повисает мертвая тишина.
Да уж… Перед всей эскадрой так опустить командира… Я читал, конечно, про обидные прозвища, данные кораблям Рожественским. Представляю, что сейчас в боевой рубке творится! Рвет и мечет… Мат на мате наверняка… Впрочем, "Орел" ведь действительно облажался…
Происшествие на некоторое время отвлекает внимание от крейсеров, а они между тем действуют по заранее разработанному плану.
– Поворачивают западней… Пересекают наш курс! – восклицает Фомин. Я едва успеваю увернуться, уклоняясь от подзорной трубы: лихо перемещаясь по мостику, тот едва не лишает меня глаза.
Окуляры биноклей вновь наводятся на горизонт. Пытаясь рассмотреть хоть что-то, я подношу к глазам свой. А точнее – матавкинский. Колонна "японцев", совершив большой зигзаг вправо, произвела последовательный поворот на запад, двигаясь… Где-то я уже встречал подобное… Двигаясь точь-в-точь, как я видел это на одной знакомой мне схеме… Которую не далее как вчера рисовал на карте… Во время так называемого "обеда". И если сейчас… Я протискиваюсь в первый ряд, от волнения довольно невежливо отодвигая чье-то плечо. И если я все правильно понимаю, то "Олег" вот-вот должен совершить знакомый зигзаг, именуемый у нас… "петлей Того"?.. Ну же!..
Стараясь не шевелиться, балансирую биноклем, забыв про холод. Картинка немилосердно скачет, сперва поднимаясь, затем резко падая обратно. Силуэты кораблей почти сливаются с морем, как вдруг…
Головной дымок отчетливо наезжает на второй! Есть! Зиновий Петрович, да ты в солдатиков, я погляжу, решил поиграть? Посмотреть, как все было, типа?.. Словно в унисон моим мыслям, сзади комментируют:
– "Олег" совершил поворот… Приблизительно двадцать румбов влево!
– Дистанция до "Олега" – тридцать два кабельтова! – кричат снизу.
– Смертельный, чрезвычайно глупый маневр… – тихонько произносят рядом. – Если подобный разворот совершить в настоящем сражении – не позавидовал бы я тем экипажам… Сдвоенный строй, пали – не хочу!.. Хоть в белый свет как в копеечку, не промахнешься! А если наводить в мертвую точку…
– Да уж… Адмирала в очередной раз не понять! – отвечают полушепотом.
Знали бы вы, коллеги, как сильно ошибаетесь… И адмирала "понять" – это я точно знаю, и маневр данный – пусть и не самый удачный, быть может… Но – принесший победу Японии…
Я с интересом наблюдаю за последовательными поворотами крейсеров, которые поочередно ложатся на курс "Олега". Получается это у них, надо сказать, довольно неплохо. Вот так все и происходило. Почти… Лишь те были чуть подальше, а в остальном… Интересно, сделает адмирал встречный поворот? Или решил до конца посмотреть? Так сказать, прочувствовать свое фиаско?
Рожественский, похоже, упрямо решил "до конца". По крайней мере, в этой фазе учений. Наш отряд, по-прежнему сохраняя девять узлов, идет навстречу неминуемому. "Японцы" же, легко обогнав колонну, свободно охватывают голову, то есть "Суворова" с собратьями, безропотно прущими напрямик, вслед за вожаком. Как оно и было в действительности. На мостике вопиющее поведение флагмана рождает бурю эмоций. Предложения с репликами сыплются как из рога изобилия:
– Разойтись контркурсами!..
Свой человек! Я невольно улыбаюсь, поеживаясь от холода. Я не знаток теории морского боя, но данное мнение историков – самое распространенное…