"Дорога в ад вымощена благими намерениями", – подумалось Елизарову. Нет, на его принципы Максим не посягал, как и на присягу. И совесть не станет долго мучиться, хотя что-то заставило его поморщиться. Выяснилось, что капитан умеет просчитывать многое, в том числе поведение начальников, предлагая готовиться к худшему варианту самостоятельно.
А в голове крутился ещё вопрос: кто в погранотряде "барабанит", словно целый оркестр? Ненашева спрашивать бесполезно, на такую откровенность он никогда не пойдёт. Своих людей так просто не сдают.
Панов, выясняя, почему заставы в ночь на 22-е поднимались по тревоге сами , нашёл ряд деталей. Чем дальше расстояние от города, тем меньше нарушителей отправлялось "на Колыму". Больно массовое явление. Поток не коварных шпионов и лихих контрабандистов, а тех, кто за столом с картошкой, сальцем и под водочку желал пообщаться с братом, кумом, отцом, сестрой, матерью. Долго жили они в единой стране, а граница прошла по живому.
Да Панов и сам видел, как люди, одетые в гражданку, пилили на заставе дрова и подметали двор. Ему поясняли, что вечером их покормят… и опустят. Но не в том выгода. Такой человек в благодарность сам становился союзником, помогая выявлять настоящих непрошеных гостей.
Объяснялось всё легко. Никому не нужны проблемы рядом с домом .
Но ситуацией пользовались и немцы. Капитан думал, что в декабре 1940-го, выступая на совещании, генерал армии Жуков предвидел многое . В том числе – заблаговременную заброску крупной партии диверсантов. Как раз сегодня утром на той стороне махнули флажком. Вперёд, ребята! Но за электричку навстречу все претензии к пограничникам.
Феноменальной памятью Панов не обладал, но помнил "направления", откуда в СССР шёл основной поток злодеев, и объекты, интересующие абвер. Туда и предложил добавить сил, язвя о линейной тактике охраны границ. Разведчик лишь вздохнул, этих самых сил им постоянно не хватало. Возраставшая безнаказанность прорывов стала в этом году обычным явлением.
Елизарову скоро должны позвонить с 19-й заставы , где уже взяли пару очень разговорчивых диверсантов . Их прозрачные намёки об одном воскресенье в июне заставят Елизарова ещё кое-что вспомнить и суетиться интенсивнее.
Никто ничего толком не понимал, и к обеду комбата мучили одним и тем же вопросом о заявлении ТАСС. Какая может быть теперь война, товарищ капитан? К чему нас готовишь?
– К десанту через Ла-Манш, – в сердцах брякнул Максим и пожалел. А если кто-то запомнит, а лет через пятьдесят фраза попадёт в голову историка, абсолютно незнакомого с логистикой. Жалко не финской мелованной бумаги, а русского леса, который лучше бы пошёл на книжки Сутеева.
Решив прекратить слухи, он в обед построил батальон и объявил, что телеграфное агентство – это, конечно, хорошо, но вот международную обстановку он понимал, понимает и понимать будет исключительно из прямых указаний товарища Сталина. Мотнул головой в сторону Буга и процитировал, старательно чётко проговаривая слова:
– "Мы стоим за мир со всеми странами, но должны быть всегда готовы ответить двойным ударом по врагу, пытающемуся нарушить неприкосновенность советских границ" .
После поинтересовался, усмотрел ли кто в заявлении какие-то особые указания относительно их батальона? Какая его роль в масштабе неизбежной общемировой пролетарской революции? Точно! Упёрто стоять на позициях и защищать первое в мире социалистическое государство!
– А любопытные – в очередь к наблюдательной вышке, – ехидно добавил комбат. – Смотреть, как немцы проводят ответный митинг под красными знамёнами и лезут к нам брататься.
Не услышав больше вопросов, Ненашев зло разогнал всех на занятия, посоветовав чаще читать "Краткий курс истории ВКП(б)". Лично знание цитат проверит, особенно о том, что Германии скоро "потом видно будет", над кем господствовать .
Суворов слова капитана старательно записал, мало ли что.
Иволгин мигом умчался в политотдел, узнавать, куда опять метнулась генеральная линия. Не придётся ли снова твердить о нерушимой дружбе Советского Союза с Германией и назначать вновь главным врагом Англию – вечный оплот мировой буржуазии . А также объяснять, на что надеялся Черчилль, пожелав поссорить два социалистических государства?
Но разговоры были и будут. Голова у бойцов в вопросах политики работает не хуже, чем в его время, начнут разбирать каждый факт по косточкам.
Иволгин вспомнил, как недавно сел в лужу лектор из политотдела. Минут двадцать он бухтел про устройство СССР. А потом дёрнул на вид малахольного бойца, типа: "Что понял?" Закончилось тем, что Иволгину пришлось спасать и лектора, и красноармейца. Умных субъектов младше начальника по званию в армии не любят по традиции. Бывший сотрудник Госплана закатил политруку лекцию на полтора часа . Зато у Суворова появился толковый помощник.
Ну вот, привёз кого-то замполит ломать график боевой подготовки. Почти митинг собрал.
"Ой! – поморщился Ненашев. – Сейчас начнёт канитель". Примерный набор фраз Ненашев знал: враг не победит, потому что наша армия морально более стойка и лучше вооружена; у нас умелые командиры, которыми руководят партия и великий вождь народов товарищ Сталин; наш боец стоит выше любого солдата иностранной армии, потому что сбросил с себя иго капитализма, а тот ещё не успел; нас поддержит надёжный и сплочённый тыл; враг будет отброшен и бит на его же территории. Ну, ещё там что-то про интернационализм и дружбу пролетариев всех стран и то, что немецкие рабочие непременно поднимутся.
– Товарищи, прошу вас спокойно отнестись к заявлению ТАСС. Война с фашизмом неизбежна. Но вы даже не представляете, как мы близки к этой войне! – неожиданно для Ненашева начал лектор, а потом очень едко прокомментировал текущую международную обстановку.
Панов аж заслушался: есть и тут острые на язык люди и аккуратно злые в суждениях!
Через час он закончил, и народ принялся обсуждать выступление, разделившись примерно на две группы. В первой "военные специалисты" яростно спорили, как долго продлится война.
– Две-три недели, и мы будем в Берлине.
– Нет, так быстро не управимся, месяца три – и будет наша полная победа.
Спорили и о судьбе Германии, как скоро немецкий рабочий класс свергнет Гитлера; как быстро немецкие "рабочие и крестьяне в солдатских шинелях" повернут оружие против общих классовых врагов. Да, именно – как быстро, а не вообще – повернут или нет.
– Товарищ капитан, когда мы фашистов победим? – Лейтенанты обратились к Максиму, как к настоящему эксперту.
Панов сжал волю в кулак. Он уже прикинул, когда и в какой последовательности каждый из них… может не вернуться из боя.
– Когда все зачёты сдадите, – туманно ответил комбат.
Да, до главного зачёта осталось всего ничего. Он вздохнул, каждый, с определённой степенью вероятности, скоро войдёт в категорию безвозвратных или, если сильно повезёт, санитарных потерь.