Всё, что в его силах, сделано, проект приказа об усилении охраны границы осталось лишь подписать . Остальное начальники отрядов, застав и коменданты должны понять сами и действовать по обстоятельствам . Баданов ошибался, Михаил при личной беседе рассказал гораздо больше.
Глава 25,
или "Если воин на ночь бреется…"
20 июня 1941 года, пятница
Максим пришёл на встречу заранее, но забрать свой последний заказ в городе успел. Точнее, последнюю звенящую партию.
Капитан прогулялся, старательно вспоминая маршрут, проделанный недавно ночью. О, как к месту слова товарища Ленина: "Промедление смерти подобно", ну а дальше, если кто помнит Ильича, как стратега, следует вечный список архиважнейших объектов любого города.
Друг за другом стояли теплушки под вооружённой охраной, тот самый эшелон с боеприпасами, взлетевший на воздух утром 22 июня после того, как немцы вошли в город. Панов хорошо запомнил причину смерти очень заслуженного немца . По аналогии. Суворов когда-то писал дочке: "Моей лошадке ядрышком полмордочки снесло", а тут случай исключительный, ввиду использования против сынов Фатерлянда колёс разнесённого взрывом вдребезги железнодорожного вагона.
К югу от вокзала находился целый комплекс различных складов, а на путях Максим насчитал цистерн штук сорок. Знакомых логотипов, типа Роснефть, капитан на них не увидел, основные поставки "чёрного золота" на запад шли южнее, но предположил в качестве их содержимого нефтепродукты для местного потребления: бензин, мазут и масло.
Две эстакады нависли над путями, с запада и с востока. Прошлый раз их взорвали немцы в 1944 году, желая на время перекрыть снабжение Красной армии, стремительно двигавшейся вперёд.
Дальше в сторону границы видны стойки домкратов для смены колёсных пар. Двойная колея русского и европейского стандарта пролегала между Тересполем и Брестом, но колёса меняли лишь под вагонами с пассажирами поезда "Москва-Берлин" . Ещё ближе к границе – таможня и пропускной пункт пограничников.
Работы непочатый край! Оставлять железнодорожный узел немцам – непозволительная роскошь, но пусть проблемой займётся разведчик.
Около десяти утра Ненашев дождался Елизарова на ажурном пешеходном мостике над путями.
– Как идёт охота?
Максим гордо вытянул шею и скрестил руки на груди.
Елизаров фыркнул. Тоже мне, нашёлся Чингачгук – Большой Змей.
– Вот смотрю я на тебя иногда – одна моль в голове.
– Не надо! – внушительно погрозил указательным пальцем Максим. – У меня там одни тараканы!
– Хорошо, пусть будут тараканы, – устало улыбнулся пограничник, – ловим больше чем хотим, но меньше чем надо. На допросах они утверждают, что немцы ждут какого-то особого сигнала. Спасибо тебе за мосты. Данные подтвердились, и Баданов помог.
В городе, кроме штаба 60-го полка войск НКВД, охранявшего железную дорогу, находилась его рота, двести человек, живших в вагонах рядом с водонапорной башней. Мост к подрыву готовили именно они, а на линии границы уже стояли часовые в зелёных фуражках.
– С этого и надо начинать. Хочешь сказать, что ты на короткой ноге с командиром полка, которому противна любая мистика?
– Что бы ты сделал, услышав такое предсказание?
– А кто-то меня краснобаем обозвал и дальше про "Известия" пытать пробовал.
Михаил поморщился. В пророчества и прочий религиозный бред он не верил, однако в точно названный Максимом день экспедиция вскрыла гробницу Тамерлана. И в этот же день жене майора НКВД нагадали, что её муж наконец вернётся из долгой командировки, но сразу будет убит на войне.
Майор вернулся, внимательно выслушал всё, и теперь ясновидящая сидит в брестской тюрьме за антисоветскую агитацию.
Впрочем, что там тихо позвякивает в вещмешке капитана?
– Максим, клад, что ли, нашёл? Тогда делись.
– Может, тебе клюв вареньем сразу намазать? Ладно, черпай, но смотри не урони, – усмехнулся комбат, снимая петлю с горловины вещмешка.
Елизаров вытянул кусок алюминиевой ложки с проделанной дыркой, вырезанной фамилией и номером. Разведчик вопросительно посмотрел на комбата, а тот достал из нагрудного кармана маленький чёрный пенальчик, куда вкладывалась записка о себе – на случай гибели. Пальцы пограничника разжались, бирка, звякнув, упала на дно мешка. Елизаров вспомнил металлические жетоны, висевшие на шее немецких и финских солдат.
Когда-то Панов лежал в госпитале рядом с командиром разведбата. Ранили его во время штурма Грозного. Он спокойно и с удовлетворением рассказал, что, когда формировались, успели наклепать бойцам смертных медальонов.
Ненашев с грустью подумал, что даже в царской императорской армии простой солдат шёл в бой, имея на себе круглый или шестиугольный металлический опознавательный значок .
Последний заказ Ненашева в Бресте выполнили очень быстро. Денег не взяли, приняв в оплату слегка укоротившиеся ложки и узнав судьбу советских купюр у будущих оккупантов. Назревал неплохой гешефт.
Максим ещё раз попытался объяснить, что ждёт мастера и его общину, но тот отмахнулся: не может такого быть, жили при Пилсудском, Сталине, значит, проживём и при Гитлере. Они больше всего опасаются местных, вдруг устроят погром . Может, евреям-коммунистам и будет плохо, но должен же кто-то работать в городе?
"А кто присылал тебе машину, лодку и самолёт?" Панов зло закончил анекдот о человеке, молившем Бога о спасении, но всё равно представшим перед Всевышним, утонув во время наводнения. Может, хоть так до мозга дойдёт? Или вновь в 1944 году появится на пустых улицах Бреста хромой человек с медалью "За отвагу" и "За оборону Сталинграда". Озираясь по сторонам, он узнает дома, камни, котов, собак… но не людей, что легли в землю у Бронной горы.
– Неужели завтра?
– В ночь на воскресенье.
– Уверен?
– Жарко сегодня очень, как бы под солнечный удар не попасть. – Капитан облокотился на перила.
– Ладно, пошли. Сам же хотел, – толкнул Михаил комбата.
Причиной встречи являлся шкурный интерес Ненашева. Максим просил подобрать ему пистолет калибром миллиметров девять. Ещё лучше – пару. Всё равно лежат без дела на складе рядом с вокзалом. А капитан покорнейше просит всё выдать ему во временное пользование на весь угрожаемый период. Потом вернёт.
Про ТТ капитан однажды отозвался так: машинка хорошая, но ему надо не делать во враге сквозные дырки, а сбивать с ног первым выстрелом.
"Во "временное пользование", – ухмыльнулся Елизаров. – И патроны тоже? Ну и жук".
Однако про склад капитан разузнал верно. Небольшой арсенал находился прямо в комнате первого этажа милицейского общежития рядом с железной дорогой на Граевской стороне. Трофеев из колющих, режущих и стреляющих предметов в НКВД навалом. Сказать, что население прятало оружие, значит, ничего не сказать. Находили пулемёты и миномёты, а в лесах поначалу стояли тщательно спрятанные пушки. А сколько ещё изымалось погранохраной!
Что-то из трофеев не пропадало, а сразу шло в дело. Из образовавшегося запаса снаряжали закордонных агентов, не давать же разведчику в руки ТТ или советский наган. Также делали подарки руководству, когда появлялся особо ценный экземпляр. Остальное оптом сдавалось в Наркомат обороны, для чего военкомат установил специальный ежемесячный день, заказывая для мероприятия небольшой, скромный на вид грузовик-трёхтонку.
Елизаров посмотрел, как загорелись глаза капитана при виде оружия. Но интересовался Максим лишь типовыми немецкими экземплярами. Всей той сборной солянки, что стоит на вооружении вермахта, не осилить. И как их интенданты умудрялись справляться с таким кошмаром?
Он умело пощёлкал затвором знакомого карабина 98k, покрутил в руках пистолеты-пулемёты MP-38 и MP-40. Увидев в единственном экземпляре пулемет MG-34, Ненашев сразу начал выяснять, как его разбирать и менять ствол.