Его слабый голос звучал официально и непреднамеренно покровительственно. Шли дни, и пока никто не обнаружил их, поэтому Марку иногда казалось, что Уна, должно быть, была права, предложив двигаться в потемках. Он по-прежнему думал, что они - он - могли бы рискнуть и снова забраться в какой-нибудь товарный вагон: тогда, возможно, они были бы уже на месте.
- Да, пятьсот тысяч сестерциев, - резко напоминала ему Уна, - думаю, это все покроет. - И мягко добавляла (она всегда и во всем была пессимисткой): - Если ты когда-нибудь снова окажешься там. - Она имела в виду, что, насколько они знали, в Риме он никогда не будет в безопасности, но понимала, что Марк, внутренне вздрогнув, воспринимает это на свой лад - "если останешься жив", - тогда она приходила в отчаяние и уже ничего не объясняла.
- Однако он прав, - сказал Сулиен. - Так мы все заболеем.
- Знаю! - крикнула Уна, чувствуя себя загнанной в угол. - Но мне нужно чистое платье, прежде чем я смогу что-нибудь сделать… И без того достаточно странно, что я из своего кармана покупаю одежду для двух парней… но, если я появлюсь в таком виде, все наверняка решат, что я рабыня.
- Я могу сделать это, - сказал Сулиен. - Просто объясню, что я на каникулах и выпачкался, пока шел по дороге, что правда.
Пройдя несколько шагов вперед, Марк остановился, пораженный неожиданно напряженной тишиной сзади. Обернувшись, он увидел, что Уна стоит, черты ее лица смягчились, вид был испуганный.
- Нет, они могут увидеть тебя, - прошептала она. - Ты можешь не вернуться.
- Ты тоже. Мы с тобой в одинаковом положении, - ответил Сулиен.
- Нет. Ты не сможешь узнать, что они думают о тебе. А меня рядом не будет.
- Но это же магазин, а не военный участок! - воскликнул Сулиен.
Уна на мгновение замолчала.
- Я правда не хочу, чтобы ты ходил, - наконец сказала она тихо.
- Я тоже не хочу, чтобы ходила ты, - вздохнув, ответил Сулиен.
- Мне просто надо умыться, - снова пробормотала Уна, и Марк так и не понял, почему наблюдает за ними, откуда в нем такое любопытство.
- Почему все остановилось? - вдруг сказал Сулиен.
И правда. Было часа два ночи, и, не считая бесконечно и беспорядочно курсирующих товарных составов, синяя дорога практически опустела, но впереди быстро росла цепочка задних огней.
- Авария, - сказал Марк, и в эту минуту, заскрипев тормозами, остановился один из составов. Но Уна тоже остановилась, вглядываясь в темноту, где протянулся ряд задних огней.
- С дороги, скорее с дороги! - хрипло крикнула она.
Они вскарабкались на поросшую жесткой травой насыпь и пригнулись. Сулиен почувствовал, как нога его соскользнула и в штанину набился целый ком грязи.
- Что это? - шепнул он. - Вы что-нибудь видите?
Уна выглянула, прижавшись к верху насыпи.
- Не уверена… но по-моему, там кто-то был, - она покачала головой. - Так или иначе, пока они стоят, у машинистов больше времени заметить нас.
- Если бы только это… - нетерпеливо начал Марк, думая, что не было никакой необходимости заставлять их прыгать в холодную грязь, им надо было всего лишь отойти в сторонку, подальше от огней. Он попробовал встать, но девушка мгновенно прошипела "Нет!" и яростно схватила его за руку, пригибая к земле; хватка не ослабевала, Уна отчаянно вцепилась в него, не давая двинуться с места. Лежа рядом с ней в высокой бурой траве, Марк проследил за ее взглядом, устремленным на остановившийся поток транспорта, и заметил движущиеся огоньки электрических фонариков, по очереди обшаривавших каждую остановившуюся машину, каждый вагон и постепенно приближавшихся.
- Это не авария, - выдохнула Уна. - Они перегородили дорогу. Это стража.
Марк догадался, что она права, по звуку расчехляемых вагонов. Офицеры проверяли их изнутри.
- Придется убираться с дороги, - сказал Сулиен.
- Погоди… погоди… - пробормотала Уна.
- В чем дело? - спросил Сулиен. Желтые огоньки приближались, теперь они могли разглядеть размахивавших ими людей в военной форме.
- Хочу посмотреть… - шепнула Уна. Она неподвижно уставилась на состав, при этом опасно высунувшись из-за насыпи: по крайней мере, ее голова и плечи наверняка были видны.
- Уна, - предостерегающе произнес Сулиен.
- Они меня не увидят, - мягко ответила она. Ее рука по-прежнему бессознательно впивалась в руку Марка, и он почувствовал, что не только ее пальцы, но и все тело окаменело от напряжения.
За три вагона впереди стражники развязывали брезент, пошарили под ним, раздался какой-то крик, и они медленно вытащили на поднятых руках нечто длинное и тяжелое, которое вдруг стало извиваться и биться, стараясь вырваться.
- О! - вздохнула Уна, наконец скатившись с невысокой насыпи. Фигура, дергавшаяся в руках у офицеров, обмякла, и они уносили ее, двигаясь вдоль состава. Марк подумал, что, судя по размерам, это, должно быть, мужчина, но сказать наверняка не мог.
- Кто это? - прошептал он. - Что они с ним сделают?
- Во всяком случае, не убьют, - сказала Уна. - Но, думаю, добром это для него не кончится. Не один ты додумался путешествовать подобным образом.
Дождь холодными струйками стекал за шиворот Марка, капли его сновали по коже, как насекомые, Марка пробрал озноб.
- Он не был… не был тем, кого они искали? - Марк умолк, неожиданно задумавшись, почему, собственно, она должна была это знать, если видела ровно столько же, что и он, а затем вспомнил, как она узнала его в Толосе. И еще подумал, уж не знала ли она заранее, что случится; нет, навряд ли, иначе она никогда не держалась бы так близко к дороге.
Уна мрачно покачала головой:
- Нет. С чего бы им устраивать такую облаву? Думаю, они рассчитывали поймать нас. Или, по крайней мере, думают, что ты в Галлии. Но почему? Правда, везде были развешаны твои фотографии…
Марка снова пробрала дрожь, когда он вспомнил о ребятах на постоялом дворе, о девушке с матерью в ювелирной лавке.
- На меня уже не раз обращали внимание, - сказал он. - Но я был уверен, что они не знают наверняка… думал, что мне удалось их переубедить.
- Возможно, - сказала Уна. - Возможно, они подумали, раз уж ты ушел… Позвонить ведь нетрудно. Для большинства. Зато какая куча денег.
Марк почувствовал, что должен был сказать что-нибудь, что она права, но Уна уже отдалялась от дороги в темное поле, протянувшееся рядом с ней.
Сулиен обернулся, взглянул на дорогу. Фонари возвращались.
- Этот раб, - сказал Сулиен. - Может, он пробирался туда же, куда и мы.
Уна не знала, времени для выяснений не было. Пришедшая в голову Сулиену мысль одновременно взволновала и испугала их; если это так, то было легче поверить, что они направляются в какое-то реально существующее место. Однако они только что собственными глазами видели, как быстро и легко все может сорваться.
Они свернули налево, к черным холмам, держась подальше от фонарей стражников и постоянно залитой синим светом автострады. У них был свой электрический фонарик, но они еще долго брели в темноте, прежде чем включить его. Уна, споткнувшись, со всего размаху растянулась на мокрой, болотистой земле. Обошлось без повреждений, но, когда она встала, ее синоанская блуза оказалась настолько запачканной, что она предпочла снять ее и остаться дрожать на сыром ветру. Скоро она выглядела ненамного лучше остальных - струи дождя хлестали их, пока они не начали стучать зубами от холода.
Они слепо брели вперед, пока, практически случайно, снова не почувствовали под ногами твердый асфальт. Наконец они включили фонарик, увидели, что стоят на узкой тихой дороге, и по выхваченном светом кругу обнаружили, что понятия не имеют, что это за дорога и как далеко они зашли в мокрой тьме. Они двинулись по ней только потому, что больше не могли идти по раскисшим полям и поскольку думали, что, по крайней мере, дорога уводит их от автострады. Они прокрались через деревню, где ни в едином доме не было ни огонька, а на выходе из нее луч фонарика уткнулся в бледный квадрат дорожного указателя. Они шли на юг в направлении городка со странным названием Волчий Шаг, за которым начинался путь на Таррагону.
- Вот где мы купим одежду, - сказал Сулиен.
Уна ничего не сказала, растирая озябшие предплечья онемевшими руками, и с тоской подумала, что чем острее они будут нуждаться в вещах - не только одежде, но и еде, - тем труднее им будет доставать их. Она избегала смотреть на себя и остальных в свете фонарика, но чувствовала, что волосы ее свисают мокрыми сосульками, а грязь после падения длинными полосами стекает по рукам, ногам и подолу платья.
Какое-то время дорога шла то вниз, то вверх, но затем привела их к месту, плоскому, как озеро, которое, видимо, когда-то было здесь, хотя теперь их со всех сторон окружали холмы, становившиеся все более остроконечными. А прямо впереди, совсем близко, были горы, уже не призрачные очертания в небе, какими они казались с автострады, а высоченные каменные громады, одновременно гладкие и ощетинившиеся покрывавшей их лесистой порослью.
На заре Марк увидел нечто круглое, но переливчатое, как жидкость, глянцевито поблескивавшее у подножия холма. Он чуть было не принял это за озеро, слишком усталый, чтобы мыслить ясно. Но когда они подошли ближе и стало светлее, белое нечто превратилось в упорядоченные цепочки стеклянных полусфер, похожих на большой слипшийся ком бледной лягушачьей икры, и Марк понял, что это промышленные оранжереи, выстроившиеся рядами, оранжереи, где в теплом воздухе наливаются красками желтые лилии и тропические орхидеи. Вокруг них на несколько акров раскинулись низкие туннели из белой сетки, накинутой на яблони.
Сулиену, похоже, пришла в голову та же мысль.