- Твои мысли примитивны, и мне стыдно за тебя, - произнес он, как будто мое сознание было для него прозрачным. А ведь я не знал его мыслей. Где же хваленое равновесие? - Не бойся - никто не копается в твоей черепушке. Все можно прочитать по лицу. Ты, голубчик, утратил навыки самоконтроля, а это непростительно, - с насмешкой проговорил Роги Нивширп.
Я не замечал окружающей нас каменной толщи - мое внимание было обращено к "барельефу", к Игорю Пришвину, глядящему на меня со стены. Я по-прежнему загораживал собой Настю и Аньку, прекрасно сознавая, что вряд ли смогу их защитить, реши Роги Нивширп напасть.
- Могу тебя успокоить, - без прежней насмешки заговорил он. - Убить меня ты не сумеешь, и я тебя - тоже. Только если воссоединимся - тогда разом, в един миг… Будет большой ба-бах-х!!! И эта гора взлетит на высоту в десять верст. Энергию воссоединения двух половинок одного целого трудно представить. Над Южной Сибирью поднимется огромное бурое облако - и рассеется лишь через несколько недель.
- Я слушаю, - снова сказал я, не найдя других слов.
- Мировой Мицелий устал. Он истощил почву, и ему все труднее получать питательные вещества, собирать те кирпичики, из которых строится тело любого не-животного и не-растения, - проникновенно заговорил Роги. - Гильдия тоже выдохлась, в ваших рядах полно брешей. Еще немного - и Гильдия прекратит свое существование. Мы предлагаем вам перемирие. Надо обоюдно поутихнуть. На время. Для начала - на год. Вы защищаете лишь крупные города, оставляя нам глубинку, перестаете делать вылазки за кордон. А мы в свою очередь прекращаем натравливать на вас мирян и уменьшим число рождений впятеро.
Я был ошеломлен. Равновесие… Вот уж чего не ожидал! Равновесие, о котором ничего не знали и никогда не думали рядовые и-чу. Равновесие как главная опора Мироздания - звучит убедительно.
Когда Роги Нивширп умолк, я стал яростно тереть подбородок, пытаясь собраться с мыслями.
- Что ты на это скажешь? - выждав минуту, поторопил меня он.
- Я не уполномочен принимать такого рода решения, - пробормотал я, ощутив, как на лбу выступает испарина.
- Не прибедняйся! - раздраженно воскликнул Роги. - Ты - лицо Гильдии. Душа Гильдии. Совесть Гильдии. Говоря с тобой, мы говорим со всеми сибирскими и-чу. Ты сумеешь донести наши слова до Круга Воевод, и он прислушается к тебе. Послушается тебя…
- Поразительная наивность! - со злостью воскликнул я. - Не знаю, чье я там лицо, но Игорь Пришвин - один из полутора сотен Воевод уездных ратей. Винтик…
- Ты забрался в земные недра, чтобы препираться со мной? Мы были о тебе лучшего мнения.
- Кто это "мы"?!
- У нас нет названия, понятного людям. Можешь называть нас Мировым Мицелием. Мы пронизываем верхние слои почвы на всей земной суше. Толщина плодоносного слоя - несколько саженей. Все так называемые чудовища нарождаются в нем. Они могут принимать любую форму, жить самостоятельно сколь угодно долго, порой даже дают потомство, но суть у них одна: это плодовые тела, носители спор,
- Так вы - грибы?
- Чепуха! - Роги Нивширпа раздосадовала моя непонятливость. - Я пытаюсь доходчиво объяснить, а ты…
- Он вытягивает из тебя сведения, - внезапно раздался чужой голос - глубокий, рокочущий. - Он тебя переиграл.
- Пусть узнает часть правды, - с обидой произнес Роги. - Может быть, тогда он нам поверит. Хуже не будет. Великие Логики о многом догадываются - ну и что это изменило?
- Кое-что, - ответил голос. - Они отстранились, вышли из игры, перестали влиять на стратегию Гильдии, и равновесие было нарушено. Это худший вариант.
- Ни за что не поверю, что главное для вас - равновесие. - Я всунулся в их разговор. Если вели его вслух, значит, он предназначался и для меня. - Докажите.
- Доказали одному такому, а он расстроился и сгоряча выпустил себе кишки, - усмехнулся Роги Нивширп. - Звали его Тояма Насадзаки.
Тояма Насадзаки… Знаменитый и-чу, живший в Империи Восходящего Солнца. Он дошел пешком до самого сердца пустыни Такла-Макан и исчез там без следа. Многие предполагали, что Тояма геройски погиб в схватке с песчаным драконом. Еще одной легендой меньше.
- Ты слишком зашорен, чтоб быть послом, - с сожалением произнес Нивширп. - Очень жаль…
Его невидимый собрат молчал - наверное, плюнул и убрался восвояси. Или рассосался - обратно в Мировой Мицелий. Интересно, кто это был? И как общаются между собой разные ипостаси этого самого Мицелия?
И вдруг я понял: пока Рога жив, он нас отсюда не выпустит. Я ощутил тихий ужас - тот самый, от которого сила покидает члены и хочется лечь на пол, закрыв голову руками.
А потом я почувствовал, что больше не владею своим телом. Кто-то за меня двигает руками-ногами. Этот неведомый кукловод заставил Игоря Пришвина шагнуть вперед, к "барельефу". В тот же миг Роги снова заговорил. Он пытался остановить меня, говоря намного быстрее, чем может произносить слова любой из смертных.
- Неужели тебе не жалко своих самых любимых?! Они беспомощны! Они доверились тебе! А ты решил их убить!
Я молчал. Если заговорю - не сдюжу, отступлю. А отступать мне было никак нельзя. Внезапно я ощутил: никто меня ни к чему не принуждает, никуда силком не ведет. Я по собственной воле с превеликой радостью прикончу гадину - пусть даже погибну сам. К тому же в глубине души я был уверен: рожденный быть повешенным - не утонет. Мой срок еще не наступил, а значит, Настин и Анькин - тоже.
- Стой! Пока не поздно! Они умрут на твоих глазах! В страшных муках! Ты локти будешь куса…
Я коснулся Нивширпа лбом. Ослепительная вспышка, взрыв, чернота небытия. Все кончилось. Мы умерли…
Я очнулся и понял: ничего этого не случилось - только почудилось на миг. Вражьи угрозы - брехня. Я начал давить на "барельеф". Он был удивительно мягким; он поддался давлению и стал вжиматься внутрь стены. Я не удержал равновесия и провалился следом за ним.
Я попал в каверну - ни тебе пузырящейся черной массы, ни переплетения нитей грибницы, ничего. Роги Нивширп в считанные секунды растворился в воздухе или всосался в стену. И тут обман…
Тот мир, который я привык лицезреть, ощущать вокруг себя с самого детства, все чаще оказывается не более чем видимостью. И наши поступки оказываются не тем, чем представлялись доселе.
Я выбрался из каверны назад, в тоннель. В кромешной тьме, прижавшись к стене, Настя стояла ни жива ни мертва. Анька чуть слышно попискивала у нее на руках. Я попробовал зажечь висящую у меня на шее горняцкую лампу, и, слава Логосу, она загорелась.
- Все в порядке, - сказал я нарочито спокойным голосом. - Осталось сделать одно дело, и пойдем назад. Это недолго.
Настя закивала головой. В свете лампы я увидел блеск у нее под глазами и на щеках. Старшая моя девочка беззвучно истекала слезами.
- Все будет хорошо. Потерпи.
Нужно было делать дело. И очень быстро. Я зажег семь свечей, расставил их по кругу и стал раскладывать на неровном полу атрибуты. Я собирался свершить логическую процедуру под названием "закрытие могилы". В головное заклятие я намеревался заложить отсрочку исполнения, запустив что-то вроде бомбы с часовым механизмом. Если мы не успеем выбраться из этих катакомб, нас погребет в земной толще вместе с обитающей здесь нечистью.
Атрибуты были явно слабоваты, чтобы сжечь дотла этот рассадник чудовищ, да и заклинаниями я владел на уровне старшего логика - никак не выше. Не всем же быть Великими… По крайней мере, я сделаю все, что в моих силах.
Мир переполняет рассеянная энергия. Ее только надо уметь сконцентрировать и извлечь. Логические процедуры - один из путей. Магические ритуалы - другой. У Мирового Мицелия - собственные умения.
Наконец все было готово. По наитию я замкнул "цепь разрушения" тем самым амулетом против стратега зверей, что помог мне когда-то поймать неуловимого вервольфа. Поднялся с корточек, встал в середину боевой логической фигуры и начал читать заклинание. Я возвышал и возвышал голос, пока он не загремел.
- …из тверди земной вышла, в тверди да упокоится. Аминь! - закончил я почти громовым раскатом.
Стены дрогнули, и с потолка нам на головы посыпался песок.
- Бежим! - крикнул я Насте и, перепрыгнув через "цепь", схватил ее за руку.
Мы ринулись обратно - к поверхности, но земная твердь не собиралась так легко нас выпускать. Коридор неожиданно завилял, уводя нас совсем в другую сторону. В эти минуты я не пытался вспомнить будущее. Я твердо знал: век мой длинен, а значит, на сей раз как-нибудь спасусь. И надеялся, что уцелеем мы все втроем.
Мы неслись что есть духу, но коридор не думал кончаться. За очередным поворотом мы влетели в заваленный каменными глыбами тупик. И тут снова раздался голос - тот, что спорил с Роги Нивширпом:
- Мицелий уже покинул приговоренную тобой зону. Так что все старания напрасны. Прощай, логик. - И он смолк.
- Мамочка… - простонала Настя и села на пол. - Я больше не могу.
- От-ста-вить! - скомандовал я и попытался ее поднять.
Ноги не держали мою старшую девочку. Категорически подгибались. Неужто придется нести обеих, бросив драгоценное оружие? И даже если брошу, быстро с таким грузом не побежишь.
- Вставай, милая. Нам нельзя тут застрять, - уговаривал я Настю. Все без толку.
Тогда я прочитал самый сильный ободрительный заговор - но колени ее снова подогнулись.
- Бери Аньку! Беги! Ради бога! - умоляла Настя. И тут я разозлился на нее - едва ли не впервые в жизни. Злость мне, как видно, и помогла - понял, что надо делать.