Глава вторая
Серебряный браунинг
Инспектор Бобров третий год служил префектом славного города Туруханска - отправили его в почетную ссылку с видимостью повышения. Ранг и оклад его поистине генеральские, вот только населения в городе едва наберется десять тысяч и полицейских чинов в подчинении - кот наплакал.
У меня и в мыслях не было прятаться у старого знакомого - все вышло само собой.
Подлечившись, я сбежал из-под навязчивой опеки Петра Перышкина и спешно покинул Нарымский уезд. Нельзя бесконечно подвергать смертельной опасности жизнь моего радушного хозяина и тех, кто ему помогал. Я ведь, как и остальные и-чу, - смертник. Так что за любое содействие мне - бессрочная каторга.
Мне нужно было лечь на дно или непрерывно перемещаться по стране. Туруханск я выбрал в силу его удаленности от цивилизации и еще потому, что там полным-полно ссыльных на поселении и каторжан, валящих вековую тайгу. В глубине души я, наверное, рассчитывал найти единомышленников, которым тоже нечего терять, сколотить боевую группу - и-и-и… Дальше боялся загадывать.
Я добирался до Туруханска в товарном вагоне - зарывшись в мешки с валенками. Служебные собаки дважды совались в мое прибежище, но унюхать меня, конечно, не смогли. С полицейскими собаками у и-чу разговор короткий - беззвучно сказанное слово подчинения, и исступленно виляющий хвостом пес с радостью исполнит любой твой приказ.
Меня взяли из-за сущего пустяка. После недельного "поста" я помирал с голоду и не удержался, почуяв сытный запах из вокзального буфета. Жажда моя и вовсе была нестерпимой. Купил пяток лоснящихся от жира беляшей, два стакана горячего чая с лимоном - и нос к носу столкнулся с полицейским патрулем, возникшим будто из воздуха.
Почему я не оглушил боевыми приемами эту троицу? Честно признаюсь: так ослабел от голода и жажды, что утратил способность сражаться. Я даже не смог как следует заговорить этих здоровенных дядек. Патрульные в растерянности потоптались передо мной с минуту и снова предложили мне предъявить паспорт.
Поддельных документов у меня не было, свои я показывать не стал и был задержан - до выяснения личности. Обычное дело: мало ли шляется беглых каторжан… Роняя слюну, я следил за перемещением моих драгоценных беляшей в бездонные полицейские глотки. Зато благородная ярость прочистила мне мозги, и, когда меня доставили в околоток, план действий был готов.
- Я - тайный агент господина префекта, - уверенным тоном заявил я околоточнику. - Личный агент. Мне нужно немедленно поговорить с ним по телефону. Если засвечусь - все насмарку. Не хочу, чтобы у вас были неприятности.
Тусклый немолодой околоточник явно не любил неприятности - скорый выход в отставку накладывает отпечаток и на внешность, и на характер старых служак.
- А если ты врешь? - с деланым равнодушием осведомился он. Сам же, скрипя плохо смазанными шестеренками, пытался просчитать в уме варианты.
- Тогда ваши костоломы на законных основаниях смогут пересчитать мне ребра. - Я весело улыбнулся и этак по-приятельски ему подмигнул.
Дозвониться до самого оказалось делом непростым. Господин префект не любит, когда его беспокоят по пустякам. Господин помощник префекта готов решить все вопросы незамедлительно. А личных вопросов у господина префекта нет и быть не может…
Но околоточник был упрям и не желал сдаваться. Пенсия - она и мертвого из могилы подымет.
- Брысь! - вдруг ворвался в трубку раздраженный голос Боброва. (Это он шуганул помощника.) - Чем могу служить?! Только живенько!
- Господин префект! Докладывает околоточник Найденов. Ваш личный тайный агент задержан на вокзале. Вот уже трубку рвет из рук, - затараторил околоточник, поглядывая на меня.
- Агент? - недоверчиво переспросил префект. - Какая кличка? Впрочем… - В голосе его появился интерес. - Ну-ка, пусть назовется.
Найденов передал мне трубку.
- Агент Милена на проводе, - бодро отрапортовал я.
Вынужденный говорить при полицейском, я из нашего общего с префектом прошлого выбрал такое имя, о котором знали только мы двое. И не ошибся - господин Бобров тотчас меня узнал.
- Оставайся на месте. Выезжаю. - И бросил трубку. Я повертел свою в руке, потом аккуратно опустил на рычаг.
- Что он сказал? - недовольный, что его не поставили в известность, спросил околоточник.
- Скоро будет.
У полицейского брови полезли вверх, и он осведомился совсем другим тоном:
- Чайку не желаете откушать?
- С удовольствием.
С тех пор как начал скрываться, я старался не думать, что сейчас происходит с Гильдией. Не гадать, кого из каменских и-чу убивают или калечат в эту минуту. Ведь помочь Гильдии я не мог. Пока. Вот разве префект… Что, если с его помощью мне удастся связаться с Великими Логиками? Если, конечно, он согласится рискнуть. Или только позволит мне пересидеть в укромном месте денек-другой, да так, чтоб носа не казал? А если и вовсе сдаст беглеца, обложенного со всех сторон и к тому же проклятого доброй половиной Истребителей Чудовищ?
Мы сидели в креслах в уютной гостиной, рядом с камином, сложенным из гранитных валунчиков. Сидели, протянув ноги к ровно гудящему, истово рвущемуся вверх, в дымоход, огню. Я захмелел от сытости, разомлел от тепла и боролся со сном, не желая обидеть расположенного поговорить хозяина.
Господин Бобров изменился со дня нашей последней встречи. Он стал совсем седой и даже пыльный какой-то. Состарили его не столько годы, сколько мрачные думы.
- Вы были самым могучим кланом в стране, имели все мыслимые льготы и привилегии, но умудрились передраться и все просрать. Ныне вы малочисленны, гонимы. Народ никогда не жаловал Гильдию - из-за великой гордыни и богатства и-чу, из-за своих собственных дурацких суеверий. Но прежде он хотя бы вас боялся и уважал. А теперь он вас ненавидит. - Лицо господина Боброва было мрачно, сходящиеся к переносице брови нахмурены, голос гневен. Он разошелся не на шутку. - По сути, вы предали мирян: надеясь на вас, они разучились сами справляться с чудовищами и, оставшись без защиты, умоются кровью…
Префект Бобров презрительно глянул на кофе, разбавленный отличным тифлисским коньяком, плеснул коньяка из графинчика в граненый стакан и выпил одним глотком. Распахнул на груди махровый фаньский халат - видно, бросило в жар.
- Вы обвиняете нас? - осведомился я.
- Да, обвиняю. Обвиняю от лица народа. Вы нарочно приманивали в Сибирь чудовищ, а может, тайно разводили их сами. В результате вы всегда при деле, всегда - на коне, вы незаменимы, вам достаются слава и богатство, а страна тем временем становится одним большим кладбищем, люди нищают, а казна скудеет. Скоро нам придется обречь на голодную смерть обитателей домов призрения, затем настанет черед детских приютов и земских больниц…
Я разозлился. Нет, я разъярился. Я много чего мог высказать в ответ этому чинодралу. Но я был гостем. Более того - укрываемым государственным преступником.
- Не знай я истинное положение вещей, мог бы вам поверить. Вы - демагог высшей марки, и место вам не здесь, в нищей провинции, а в Столице, на трибуне Государственной Думы. Хотя там вы затеряетесь в толпе себе подобных, ведь в Думе болтунов пруд пруди.
Господин Бобров захохотал. Хохот был гомерический, но не заразный. Лично мне было не до смеха. Я сидел нахохлившись и ждал объяснений.
- Я тебя поймал! - вымолвил он, хохоча. - Купился, купился! Ну признайся! Хоть раз в жизни… - Префект подавился воздухом.
- Ладно, признаюсь. Поверил. Я нынче готов поверить чему угодно.
- Извини, - отдышавшись, префект сменил тон. - Не сообразил. Думал, разомлел, расслабился - сможешь понять юмор. А ты сейчас не в том настроении. Прости… Но в каждой шутке, как известно, есть доля истины. Я тебе чуть ли не дословно воспроизвел речь, которую на днях закатил с балкона комендатуры новый генерал-губернатор Туруханского края Фаддей Мухин. И представь себе, народ ему рукоплескал. Так что делай выводы.
- Чего уж теперь… когда Гильдия разгромлена?
- Крысы заставили кошек истреблять друг друга. - Господин Бобров зажег папиросу и с удовольствием посасывал мундштук.
- Или крысиный король.
В эти минуты мне казалось, что враждебный мир, который остался за стенами неказистого двухэтажного каменного дома, перестал существовать. Мы и гостиная Боброва - эти кресла, коньяк, горящий камин - и есть мир, средоточие порядка и довольства.
- Или король, - повторил хозяин. - Я всегда думал, что дьявол, демон зла, царь Кощей - это сказочные персонажи. Так ты полагаешь, авторы сказок пытались нащупать истину? - Господин Бобров почесал в затылке, потом в очередной раз капнул себе в кофе коньяка, - по-моему, в чашке эти напитки уже окончательно поменялись ролями, и суммарный градус был под сорок.
- По крайней мере, я уверен: есть некая первопричина, столкнувшая с горы камешек, который дал начало лавине. Нечто вполне материальное, подчиняющееся законам логики. Оно до сих пор управляет процессом. Эти чудовища, имя которым легион, рождаются не абы как, а строго циклично. Выявлены вековые закономерности - и в географическом их распределении, и в смене отдельных волн, их взаимоотношениях… Мы же боремся со следствиями, когда нужно искать рассадник нечисти. Это путь слепцов, мы обречены на поражение. В Сибири мы и наблюдаем сейчас закономерный финал проигранной партии. Рано или поздно Гильдия погибнет повсеместно…
- Да ты, я вижу, оптимист. - Префект загасил недокуренную папиросу о край серебряной пепельницы-рыбки и - без удовольствия, словно по инерции, - отхлебнул кофейного коньяку. - С таким настроением впору топиться.
- Я хочу сделать нашу гибель ненапрасной. Я должен найти "логово" и выжечь его дотла. Вот и все.