- Меня зовут Симадзу Касю, я хозяин этого чайного домика. - Обладатель кроличьих зубов еще раз поклонился. - Могу предложить рис с соусом сею, рыбный салат, суси и тофу. Если господин очень голоден, могу предложить суп и жареные бобы. И столько сакэ, сколько захочет выпить господин.
"Чем у них меряют сакэ? Стопками, граммами, миллилитрами? - задумался Артем. - А... думай, не думай, все равно не угадаешь". И Артем вновь прибегнул к обтекаемым формулировкам.
- Принеси мне столько сакэ, господин Симадзу Касю, сколько ты сам выпил бы после долгого пути. И еще принеси всю ту еду, о которой ты говорил. Деньги за все можешь взять сразу.
Артема весьма интересовало, сколько денег у него останется после оплаты ужина. Если много - это, как говорится, открывает возможности. Например, ночевка. Уж больно неохота тащиться в лес, выбирать там место повыше и посуше, ломать лапник, просыпаться посреди ночи от просачивающегося под одежду холода. Надоело, знаете ли. Думается, эта корчма не случайно стоит на краю города. Наверняка она работает и как постоялый двор. Переполоха в городишке что-то не заметно, вроде никто не встревожился исчезновением хозяина короба... А пожалуй, так и обстоит, как Артем давеча подумал, - хозяин короба был такой же прохожий путник, залетный в этом городишке, как и сам Артем. Что ж... Как тут не вспомнить совсем не японскую пословицу "Нет худа без добра"?..
Артем был в немалой степени удивлен, когда трактирщик (будем называть его так) взял со стола всего лишь одну серебряную монету. "Живем. Так, глядишь, удастся и накупить еды в количестве, достаточном, чтобы добраться до Ицудо. Стоит признать, жизнь преступника имеет свои привлекательные стороны. Если бы еще не такая неприятность, как муки совести..."
Между тем, забрав деньги, трактирщик уходить к себе не торопился. Мялся, бросая косые взгляды на шляпу-амигаса, которую посетитель его заведения отчего-то не спешил снимать.
- Мне все равно, я готов закрыть глаза на многое, но другим моим гостям не понравится, что вы сидите в амигаса. Они могут подумать, что тем самым вы выказываете к ним неуважение.
К подобному кульбиту в разговоре Артем был готов. Знал, что ответит.
- Я бы и сам рад снять ее, господин Симадзу Касю, но сделать это я не могу... - сказал Артем, подпустив в голос скорби. - Я расскажу о себе, господин Симадзу, а ты передай своим гостям. Скажи им, что я до недавнего времени обретался послушником в монастыре на горе Энку, там дал обет пять лет не показывать людям своего лица. Монастырь я покинул, но срок моего обета еще не истек. Поэтому я вынужден прятать лицо от людей.
Надо сказать, эту идею с обетом Артем заимствовал из своих бесед с Проводником, царство ему небесное... или, вспомнив о его буддизме, спокойной ему нирваны. Проводник говорил, что простые люди с большим уважением, если не сказать - с благоговением, относятся к обетам, которые добровольно накладывают на себя монахи. Это и решил использовать Артем.
И вроде бы сработало как надо.
- Тогда конечно, господин... послушник, тогда конечно, - часто закивал хозяин этого пищеблока. - Я понимаю. Я передам твои слова своим гостям, я думаю, они не будут против.
Продолжая кивать, хозяин посеменил в сторону решетчатой перегородки, за которой - как полагал Артем - находилась кухня и прочие подсобные помещения.
Дверь харчевни между тем вновь отошла в сторону, и внутрь зашли люди, которых Артем уже сегодня видел.
Глава четвертая
ЧЕМ ЗАКАНЧИВАЮТСЯ УЖИНЫ ПО-ЯПОНСКИ
Что за шум во дворе? Это пугало
загрохотало, свалившись с грядки!
Бонтё
Это были те самые циркачи, выступление которых он по известным причинам не досмотрел. Артисты заняли столик рядом с Артемом. И вид у них был какой-то удрученный. Представление, что ли, провалилось?
- Я предупреждал тебя, что это добром не кончится, - говорил тот, что был пониже, поплотнее и брит наголо. - Почему я тебя опять послушал? Сколько это может продолжаться!
Второй, повыше, пожилистее, с коротко остриженными волосами и со сломанным носом, понуро молчал, опустив голову.
- И что мы будем делать? - продолжал сетовать коренастый. А это были сетования, никаких сомнений. - Мы и сегодня не сможем наесться, а что мы будем есть завтра? Э-хе-хе... Надо было хотя бы сперва поесть.
- Завтра мы снова выступим, и у нас будут деньги, - поднял голову долговязый.
- Ха! Если завтра придет хоть один человек, это будет великой удачей. Сам же знаешь, как это бывает...
- Я знаю.
Говорили они негромко, но Артем все прекрасно слышал - не гремела музыка, не шумели голоса, словом, ничего не мешало. А говоривших, похоже, нисколько не заботило, что кто-то может их подслушать.
Выскользнув из-за своей решетчатой перегородки, к ним направился хозяин. Покопавшись в складках одежды, коренастый вытащил и со вздохом протянул хозяину на открытой ладони несколько мелких монет. Как мог разглядеть со своего места Артем, монетки были медные.
- Все, что у нас есть, - сказал коренастый.
- Этого хватит на одну плошку пустого риса и большую лепешку. Лепешку я добавляю от своей доброты. Больше ничего не получите, в долг я вас кормить не стану.
Судя по тому, как это было сказано, хозяин не впервые видел у себя этих посетителей. Что и подтвердил его следующий вопрос:
- Опять проигрались?
Длинный печально кивнул, а коренастый отвернулся.
- Э-хе-хе... - Хозяин укоризненно покачал головой и направился к решетчатой перегородке. Артему показалось, что трактирщик тоже расстроился. А почему бы ему, собственно, не расстроиться - деньги ведь получило другое заведение, не его...
А буквально через минуту после этого к Артему пришло долгожданное, неподдельное счастье - ему принесли поесть. Счастье пришло, между прочим, в лице девушки с набеленным лицом и кроличьими зубами. Судя по этим зубкам, она состояла в кровном родстве с хозяином харчевни, а если принять во внимание разницу в возрасте - скорее всего, приходилась ему дочерью.
Она сперва принесла и поставила перед Артемом дымящуюся плошку с рисом. Судя по густо покрывавшим рис темным крапинкам и по достигавшим ноздри Артема душистым запахам, рис был от души нашпигован приправами. Столовые приборы - это вам не "Астория" - принесли не на отдельной тарелочке и завернутыми в салфетку, нет, палочки-конго по-простому были воткнуты в рис.
Следующим заходом девушка-зубастик принесла глиняный сосуд, для Артема более похожий на маленькую вазу колбообразной формы. В "вазе" - понюхал гимнаст - было сакэ. "Где-то на пять полновесных глотков. И нечего эти глотки откладывать. Пора приложиться".
Артем знал, что, глотая из горла, не нарушает этикет. Так поступали и другие посетители этого трактира. К слову сказать, знаменитый японский напиток Артем пил впервые в жизни.
Сакэ оказалось теплым, чересчур пряным и неожиданно малоградусным. Артем ожидал встречи с чем-то вроде водки, а это... С чем это сравнить? Артем не был столь искушен в спиртных напитках, чтобы сходу найти удачное сравнение, все-таки карьера воздушного гимнаста была никак не совместима с карьерой алкоголика, и спиртное он употреблял весьма редко, даже не по праздникам, а исключительно по великим праздникам... "Во, сообразил с чем сравнить! Сакэ это похоже на подогретую бражку, в которую добавили специй из пакетика к вьетнамской лапше. Пить, конечно, можно... особливо ежели больше пить совершенно нечего".
Вскоре на столе у Артема появилось деревянное блюдо с рыбным салатом. Потом - суп и лепешки. Ко времени появления на столе плошки с суси Артем уже управился с пятью глотками сакэ и, честно говоря, захотел еще. Не потому что пленился качеством продукта. А просто... ну, бывают такие моменты, когда хорошо пьется.
Сейчас был именно такой момент. С каждым глотком отпускало напряжение, которого накопилось как в добром конденсаторе. По телу разливалось приятное тепло, и, как лед в жару, таяло ощущение враждебности окружающего мира, которое не оставляло Артема с самого первого дня его пребывания на японской земле и лишь ненадолго, совсем ненадолго, оставило его в монастыре.
В голове пискнул предостерегающий сигнал: так ведь можно потерять над собой контроль, что-то не то сболтнуть, чем-то выдать себя... Да, например, просто снять шляпу-амигаса и показать свое истинное лицо. "Ничего, - Артем тут же себя успокоил, - напиваться в сосиску никто не собирается. Чего-чего, а вовремя останавливаться я всегда умел".
- Мой сосуд опустел. - Артем протянул девушке "вазу". - Я бы ничего не имел против получить еще один такой же... А лучше сразу два сосуда.
Видимо, он сказал и сделал что-то не то. Что не принято в здешнем взыскательном обществе. Потому что девушка - она сидела на коленях возле столика, одной рукой раздвигала плошки и прочую посуду, освобождая место, чтобы поставить на стол блюдо с тофу, - настолько изумилась, что чуть не выронила это самое блюдо.
- Принести тебе сразу еще два сакэ, господин? - переспросила она, правда, взгляд на Артема так и не подняв.
- Да. Сразу два.
Артем перехватил завистливый взгляд от соседнего столика. Понятно. Братья-циркачи, которым недавно эта же девушка принесла одну на двоих плошку риса и лепешку (даже издали было видно, что черствую), сравнивали свой стол с соседским и ничего, кроме зависти, естественно, испытывать не могли.
И тут, видимо, подействовало уже основательно впитавшееся в кровь сакэ.