С превеликим удовольствием Артем глянул бы на то, что последует дальше. Но ему не оставляли на это времени - в треске веток из кустов выскакивали взбешенные, преисполненные решительности разбойники.
Артем отпустил ветку, дал себе упасть и приземлился прямо под ноги набегающим. Он увернулся от одного клинка, со свистом рубящего воздух, от другого, проскользнул между двумя разбойниками, перепрыгнул через поваленное дерево, шмыгнул в заросли и... пропал из поля зрения бросившихся за ним вдогонку разбойников. Они могли подумать - как сквозь землю провалился. И были бы, кстати, недалеки от истины. Вовремя сориентировавшись, Артем нырнул под корень дерева и зарылся в старую листву.
Он вдруг вспомнил слова главы клана яма-буси Такамори о том, что они, яма-буси, с младенческих лет осваивают тэнмон-дзюцу, то есть искусство быть видимым, но незаметным. "Иначе нам не выжить", - говорил Такамори. Это верно. При том образе жизни, что вели лесные отшельники, они часто оказывались объектами преследования. И, как правило, погоня численно превосходила беглецов. Вступать в схватку - заведомо обрекать себя на погибель, пусть и на героическую. Что же делать? Да слиться воедино с камнем, деревом, землей. Пусть погоня бежит себе дальше.
Погоня пробежала бы мимо Артема, и он преспокойно отсиделся бы под корнем, сколько потребуется. И потом, если довелось бы повидаться с Такамори, смог хвастаться своими успехами в искусстве тэнмон-дзюцу. Ну да, он переложил бы всю тяжесть борьбы на хрупкие женские плечи, но ведь у него имелось бронебойное оправдание перед собой и людьми - сестра Хидейоши вооружена мечом, а мечом этим она владеет как богиня, ну а я что?.. Что я могу безоружный?!
Однако такое продолжение банкета не устраивало самого Артема. Па-азорное оно, на его акробатский взгляд, как ни крути и ни выворачивай. Прятаться за женскую спину - это... знаете ли, хм-хм... не того-с... К тому же после этого если не отдалишься от девушки, то вряд ли сумеешь приблизиться.
И дальше Артем развлекался в духе Рембо из старого доброго блокбастера "Первая кровь".
Артем лесным демоном в ворохе отлетающих в разные стороны гнилых листьев возник за спиной последнего из пробежавших мимо его укрытия и стремительным поворотом рук свернул разбойнику шею - тот не успел ни оглянуться, ни что-либо понять. Услышав шум и короткий вскрик, другие разбойники оглянулись и не раздумывая бросились на убийцу их товарища.
Только Артем их дожидаться не стал, а рванул прочь в заранее присмотренном направлении - к оврагу. Скатился по склону оврага, взбежал по противоположному склону на вершину и опять пропал из глаз разбойников.
В отличие от сердобольного Рембо, который никого в лесу так и не убил собственными руками, Артем же, наоборот, собирался убивать, и именно собственными руками.
А иначе нельзя. Опасно оставлять их за спиной. Наверняка у кого-то из них в голове сложится нехитрая мысль: а не побежать ли быстрее ветра к даймё Нобунага. Сообщить ему, где находился опасный гайдзинский преступник, показать, в какую сторону направился. За что даймё, глядишь, отсыплет щедрую награду. Может, не коку риса, а поменьше, но и то хорошо. Или того лучше - не последовать ли тайно за гайдзином и его женщиной, а там дождаться ночи и зарезать их во сне, во! Обязательно так и будет. Обязательно одна из двух идей придет разбойникам в голову, останься они в живых.
И нечего их жалеть. Крестьяне, говорите? На их счету, думается, хватает загубленных душ. Не отпускали же они на все четыре стороны ограбленных паломников! Чтобы те привели сюда самураев? Ага, конечно... К тому же эти, блин, "крестьяне" знали, на что шли, выходя на большую дорогу. Кроме себя, им некого винить...
Неизвестно, продолжали ли разбойники принимать его за бедного, затюканного скитальческой жизнью паломника... А не исключено, что и продолжали! Кто сказал, что скиталец не может быть ловок и увертлив? Но убедившись, что имеют дело с опасным противником, эти, блин, "робингуды" теперь осторожничали. Держались все вместе и внимательно осматривали местность. Когда они увидели развороченные под еще одним корнем листья и что-то под ними темнеющее, то всей пятеркой бросились к тому месту и вонзили клинки в черную листву.
Нехитрая, наспех сооруженная ловушка захлопнулась. Под листьями лежало трухлявое полено, завернутое в куртку-косодэ и дополнительно обернутое штанами-хакама, а сам Артем притаился на дереве, слившись со стволом в одно неразделимое целое.
Они чего-то там, кажется, бубнили про то, что Нобунага велел искать беловолосого гайдзина с Белым Драконом на спине? Ясный пень, они не понимают даже приблизительно, о чем идет речь и откуда взялся дракон на спине. Напоследок Артем решил сделать разбойничкам подарок - дать полюбоваться драконом на спине.
Сбросив верхнюю одежду, Артем остался не в кимоно, а в трико. Да-да, в том самом трико, в котором попал в Японию из цирка, которое носил под одеждой и которое собирался сохранить во что бы то ни стало как единственную память о двадцать первом веке и о любимом цирке. На спине трико блестками был изображен дракон - эту одежду пошили специально для выступлений в Китае. Вот и все объяснение дракону на спине. Между прочим, в одном трико и в ветвях прятаться, и бегать по лесу гораздо удобней... Артем свесился вниз, крепко обхватив ногами прочную ветку, схватил подвернувшегося ему разбойника руками за шею, выдернул его наверх и спиной насадил, как на вертел, на острый обломок сука. После чего гимнаст пробежал по ветви, повис на другой ветви, перелетел с этого дерева на соседнее, спрыгнул на землю и бросился наутек. Вконец рассвирепевшие разбойники помчались вдогонку, не жалея ног.
Думается, они уже забыли про добычу, их гнала жажда мести и... страх. Страх, может быть, где-то даже иррациональный - страшно оставлять такого ловкача в живых. И трясись потом, не спи ночами...
На бегу Артем увидел прикрытую ветками яму, побежал на нее, перескочил через нее и... мгновение спустя услышал за спиной удивленный вскрик, мерзкий хруст и страшный вопль. Артем оглянулся. Все вышло так, как он рассчитывал: один из разбойников не заметил ямы, на бегу провалился в нее и то ли сломал ногу, то ли напоролся на собственный клинок.
Против него остались всего трое крестьян-разбойников, и Артем посчитал, что соотношение сил теперь вполне равноценное и можно больше не бегать, а сойтись в честном поединке.
Артем прислонился спиной к толстому сосновому стволу и ждал, когда подойдут. Увидев, что от них уже не бегут, "робингуды" подходили не спеша, а когда до врага осталось пять шагов, бросились на него одновременно все трое. Артем присел, оттолкнулся ногами от ствола, кувырком откатился в сторону и в движении подшиб крайнего в троице под колено, валя на землю. Тут же вскочил на ноги, рывком поднимая с земли сбитого им с ног разбойника и прикрываясь им как щитом. Вовремя - "живой щит" тут же пронзили клинки его товарищей по разбойничьей шайке.
И пока они эти клинки выдергивали, Артем описал полукруг, взмыл в воздух и в полете нанес два удара ногой. Ему, воздушному акробату, не привыкать размахивать ногами в воздухе. Одному он попал в голову, другому в грудь. "Робингуды" повалились на землю.
Они еще только вставали с земли - один тряс головой, другой растирал грудь, - а Артем уже подобрал дубинку, выпавшую из руки того, кто стал "живым щитом".
- Ну что, "гуденробины", - сплюнул Артем и утер губы рукавом трико. - Подходи на распродажу. Вас двое, я один. У вас меч и кинжал, у меня дубинка. Все по-честному, не так ли?..
... Артем вернулся на поляну в трико, со штанами и курткой под мышкой, помахивая дубинкой. Дубинка была до самой рукояти мокрой, такое впечатление, что ее опускали в ручей или в лужу и от чего-то отмывали. Допустим, от крови.
Ацухимэ сидела на пеньке, задвинутая в ножны катана "Свет восемнадцати лун" лежала у нее на коленях.
Двое разбойников валялись на земле. У первого была отсечена всего лишь голова, у второго - голова и обе руки. Вторым был, ясное дело, длинноволосый ронин. Ацухимэ не смогла отказать себе в удовольствии сперва отсечь руки, которыми он ее касался.
- Почему ты не сказала, что ты из Кумазава? - спросил Артем, одеваясь. - Крестьяне могли бы испугаться, извиниться, расцеловать твои ноги и уйти. Ведь вашу семью знают в этих местах и должны уважать.
- О чем ты говоришь, Алтём! Это выглядело бы так, будто я, женщина из дома Кумазава, у них, жалких грязных простолюдинов, вымаливаю себе жизнь.
- А-а, понятно, - протянул Артем.
- Где остальные? - спросила сестра Хидейоши.
- Спроси я о том у каннуси Ёсицуно, он бы сказал: стали ками и порхают невидимыми мотыльками вокруг нас. - Артем подошел и сел рядом с ней. - Спроси я о том у своего знакомого буддийского монаха, которого звал про себя Поводырь, он бы сказал: переродились в новом теле, стали жабами и пауками.
- Ты их всех убил? - изумилась Ацухимэ.
- Да, - сказал Артем, разглядывая принесенную им с собою обитую медью дубинку. Проговорил себе под нос: - Дубинку я, пожалуй, прихвачу. А то разгуливаю с одним ножиком в кармане, как хулиган какой-то.
- Как ты их убил?
- Ты хочешь знать подробности?
- Да, я хочу.
- Ладно... Значит, подробности хочешь слышать? Изволь.
И Артем ей расписал все, как было. Ничего не преумаляя и не приукрашивая. В кои-то веки был до омерзения объективен.
Ацухимэ слушала его с таким неподдельным, неослабным вниманием, с каким ученики слушают любимого учителя. Артему показалось - она боялась пропустить даже слово. Чем немало, признаться, гимнаста удивила. Что он, собственно, эдакого повествует? Ведь сама только что зарубила двух разбойничков, вроде бы боевых впечатлений ей на сегодня должно хватить сполна. Ан нет, однако...