Артем почувствовал, что на данный момент уже сильно устал от всех этих нобунаг-шмобунаг и прочих ченг-цзеев, сынов Едигеевых.
- Может быть, Нобунага уже убит? - вяло предположил Артем.
- Нет, - уверенно помотала головой Ацухимэ. - Тогда в Касивадзаки обязательно появился бы гонец с сообщением о смерти даймё. Нет, он жив. И вообще, кому бы то ни было сейчас добраться до Нобунага очень сложно, а будет еще сложнее. Он ждет нападения и постоянно начеку.
- Может быть, следует идти в Киото, - предложил акробат, - найти там Хидейоши, показать ему письмо, пусть он покажет его императору или, если к микадо не пустят, покажет недоброжелателям при дворе Нобунага. Есть же у Нобунага недоброжелатели при дворе!
- Есть, и много. Но есть и те, кто за Нобунага. Только все это не имеет никакого значения, Алтём. Даже если мы раздобудем лошадей и доберемся до Киото за полторы недели, даже если Хидейоши поверит моим словам, а его словам поверят другие самураи...
- Пройдет слишком много времени, - закончил за нее Артем.
- Это не главное. Главное - никто не станет посылать войско, чтобы помешать даймё. В лучшем случае сюда пошлют чиновника с отрядом самураев.
- А их при необходимости самураи Нобунага легко перебьют.
- Да, Алтём, - устало сказала Ацухимэ. - Еще раз повторяю: помешать планам Нобунага можно, только убив его. Тот неизвестный, что нанял яма-буси, уже проходил по этому пути размышлений.
- Но даймё постоянно начеку и ждет нападения...
- Но он никак не станет пугаться женщины знатного самурайского рода, ей он позволит приблизиться к себе вплотную.
- Ах, вот что ты задумала, - протянул Артем. - Теперь я понимаю, куда и по какой дороге ты собираешься идти...
* * *
Артема разбудил громкий звук. Гимнаста, как на пружине, подбросило вверх. Фу ты, из-за какой ерунды шухер...
Это старик-жрец пошевелился, задел посох, прислоненный к перилам, и тот с грохотом упал на ступени. Старичок тоже проснулся, сладко почмокал губами, протер глаза, зевнул во весь беззубый рот, осмотрелся, хитро подмигнул Артему:
- Иди сюда, сядь поближе!
Артем подошел к дедушке. "Наверное, о вере заведет разговор", - подумал Артем. И не угадал.
- Ты странствуешь вместе с ней, - старичок-жрец мотнул головой в сторону храма, - значит, спишь рядом с ней, так?
- Так, - подтвердил Артем. И сразу ему припомнились их ночевки по пути сюда. Одна в лесу, другая - в каком-то замухрышном селении на постоялом дворе редкой убогости. На постоялом дворе спали в разных комнатах, и Артем выспался неплохо. А вот в лесу... Ее дыхание, тихий скрип соломенного мата под ее телом, ее близость, ее запах. Долго ворочался Артем на лапнике, не мог заснуть.
- Смотри, силой ее не бери, - вдруг сказал старичок.
Артем хотел сказать было: "Ее возьмешь, пожалуй! Враз сам без всякой силы останешься", но смолчал.
- Уж поверь мне. Терпи и получишь свое. Или же, - жрец с кряхтением поерзал на ступенях, - вот что сделай. В районе Айдзу находится храм Вакамия Хатиман. Рядом с храмом есть два пруда, в них водится таниси. Сходи к прудам, дождись ночи, поймай таниси и жди голоса. Ты услышишь, как голос требует возвращения таниси. Это голос ками пруда. Услышав его, скажи: "Я верну таниси в обмен на..." И назови, что желаешь получить.
Артем поблагодарил старичка-жреца за дельный совет. Что такое таниси, которое живет в тех прудах, уточнять не стал. Во-первых, все равно ловить не пойдет, а во-вторых, вдруг настоящий японец не может не знать таниси. И начнется: "Ах, ты не японец! А ну-ка шляпу сыми!" Кто б знал, как лень Артему сейчас заводить байку про морячка с затонувшего корабля.
- А она, - старик опять мотнул головой в сторону храма, - как к тебе относится?
- Никак не пойму, - честно признался Артем.
- И ты, наверное, мучаешься от своего непонимания. И во всем пытаешься разглядеть знаки ее расположения. Она взглянула как-то по-особому - не подобрела ли она ко мне? Она сегодня улыбнулась мне ни с того ни с сего - не означает ли, что полюбила? Эх, молодежь-молодежь... - проворчал жрец-каннуси. Ни дать ни взять какой-нибудь российский дед на завалинке. - Она, - на сей раз он показал на храм посохом, - из Кумазава. Знаю их семью, еще бы мне ее не знать. Мне всегда казалось, что у каждого Кумазава душа заключена в камень. Только камни разные: крепче, хрупче, изящней, грубее, круглее, пористее, гранит, яшма, сердолик... Словом, разные, как я сказал! Но любой камень - запомни это, юноша! - можно расколоть. Какой-то можно расколоть ударом меча. Какой-то - сбросив на него сверху камень больше и тяжелей. А третий - сделав так, чтобы по капельке точила вода. Или поочередно поливая камень сперва кипятком, потом студеной водой. Ты понимаешь меня?
- Э-э, - призадумался Артем, что ответить, но придумать ничего не успел.
- Или вот еще что можешь сделать. - Жрец ткнул верхним концом посоха Артема в руку и заговорщицки понизил голос. - Поймай окодзэ, заверни в белую бумагу и скажи: "Окодзэ, пошли мне удачу в моих любовных делах, я разверну тебя и дам увидеть солнечный свет". Окодзэ любима ками гор, они помогут ей, а она - тебе. Но только не забудь...
Старичок задрал голову - ага, это он услышал шаги Ацухимэ. Девушка вышла на крыльцо, надела тэта, спустилась к ним, присела рядом на ступеньках.
- А теперь, прежде чем уйти, ты мне, девочка, - жрец легонько ткнул ее посохом в бедро, - расскажешь, что случилось с мастером Мацудайра?
Вот тут Артем опешил так опешил. Прямо рот разинул. Да и Ацухимэ явно растерялась. А старик мелко захихикал. Утер побежавшую по губе слюну.
- Ты думаешь, девочка, я здесь никого не знаю, ни о чем не слышал? Господин Мацудайра раз в пять лет навещает святилище Касуга. Я держал в руках его меч, такой меч никогда не забудешь. Откуда у тебя его "Свет восемнадцати лун", а? И носишь ты его в неродных ножнах, поэтому он так и бренчит. Что все это значит?
Опа! Вот это уже новости дня и для Артема. "Свет восемнадцати лун" у нее в сумке! Да может ли такое быть? Похоже, старичок-каннуси что-то напутал. Артем повернулся к Ацухимэ, вопросительно посмотрел на нее и тоже стал ждать объяснений.
- "Свет восемнадцати лун" я украла, а на его место всунула другой меч с похожей рукоятью. Я не самурай, я - женщина, я не обязана строго придерживаться "Пути воина". Я хочу, чтобы человек, больше других виновный в смерти мастера, умер от его клинка...
- Подожди, - перебил старичок, - очень много всего. Моя мысль не поспевает за всем сразу. Давай говори по порядку, девочка. Так значит, мастер Мацудайра умер?..
* * *
... Они шли сумрачным даже в самый разгар дня, живым коридором из ветвей лиственниц. Они уходили от святилища Касуга, и Артему было немного жаль уходить. Видимо, лесной храм олицетворял собой покой, Артем же ничего не имел против толики покоя.
- Ты все решила для себя? - спросил он Ацухимэ.
- Да, - твердо сказала девушка.
- Ты все еще хочешь убить Нобунага своими руками?
- Да.
- Помнишь, ты мне как-то сказала: "Считается, женщина должна убить себя, когда посягают на ее честь. Но зачем убивать себя, когда я легко могу убить того, кто посягает на мою честь"? - Артем остановился, преграждая путь Ацухимэ и вынуждая ее остановиться. - Зачем тебе убивать себя, когда можно убить Нобунага и самой остаться в живых! Скажи мне... Вот ты - из знатного самурайского рода, ты - дочь самурая, сестра самурая... И украла легендарный меч "Свет восемнадцати лун". Неважно, какие мотивы тобой двигали, но ты ведь украла. А можешь ты пойти на сделку с яма-буси, если дело касается судьбы твоей страны?
Ацухимэ задумалась. Думала она довольно долго, ногой шевеля старую хвою на тропе.
- Я - женщина, я не самурай, - она подняла взгляд на Артема. - У женщин иные представления о чести. Я могу пойти на сделку с яма-буси, если дело касается моей родины. Я на многое могу пойти ради своей страны...
- Я тут тоже кое-что обдумал. И хочу предложить тебе план, который позволит не только сорвать подлые планы Нобунага и спасти страну Ямато от монголов, но и тебе оказаться гораздо ближе к твоей заветной мечте - влиять на государственные дела.
- Говори, - твердо сказала Ацухимэ...
Глава семнадцатая
ПИКНИК НА ЯПОНСКОЙ ОБОЧИНЕ
Вечно в заботах, снуют то туда,
то сюда воробьи на гнездах...
Бусон
Они отошли от деревни Дако примерно на два ри и остановились на привал. Конечно, они не устали. Два ри перехода для них, молодых и выносливых, - это что для скаковой лошади полкруга ипподрома. Просто они захотели перекусить. Даже молодым и выносливым нужно время от времени подкреплять свои силы.
А дело в том, что постоялого двора, где они могли бы за звонкую монету сытно отобедать в подходящих условиях, в деревне Дако не имелось. А на кой он нужен деревне Дако! Паломники, которые изредка сюда наведывались, ночевали в храме, это разрешалось. И ели они то, что приносили в собой в узелках и коробах. Или же, на худой конец, покупали пищу у крестьян. А сами крестьяне, считающие каждое зернышко риса, вообще не понимали, как можно питаться где-то еще помимо дома. По последней причине в Дако отсутствовали наряду с постоялым двором также всяческие чайные дома, рестораны, бистро, пирожковые, шарико-колобковые, закусочные и прочий общепит.