- А чуть-чуть оттянуть с этим делом никак нельзя? - уточнил он, когда Константин закончил говорить.
- Очень рискованно. Мне наш митрополит, когда прикатил оттуда, толком ничего не рассказал, но с ним приехал грек Филидор, который прибился к нему еще в Константинополе. Ушлый парень. Вот он-то мне весь расклад и объяснил. Ситуация в их синоде сейчас непростая. Некоторые ратуют за унию с Римом, а это…
- Догадываюсь, - кивнул Вячеслав. - А почему Ватацис так уверен в том, что выберут именно Германа?
- Он - второе лицо после патриарха. Кого же еще-то, если не его? А кроме того, его поддерживает императрица Мария, а значит, император Феодор. Кстати, сам Герман за унию не так чтобы и сильно ратует, с радостью бы отказался, но вот доходы с Руси… Он же не дурак, чтобы в такое время от них добровольно отказываться.
- А император тут при чем? Патриарха же синод выбирает.
- Синод выбирает только кандидатов, - пояснил Константин. - Кажется, трех, хотя, может, и больше. Потом их имена пишут на бумажках и кидают в особый сосуд. А дальше - жребий. Кого вытянут, тот и патриарх.
- Класс! - восхитился Вячеслав. - Патриархом становится счастливый обладатель джек пота. Вот это я понимаю. На кого шарик средневековой рулетки выпадет, тому и деньжонки в церковном казино отстегнут. Ай да попы! Слушай, но при чем тогда император, если все решает жребий?
- Он во время избрания председательствует в синоде. И получается как-то так, что вытаскивают обычно бумажку с тем именем, которое угодно именно ему.
- Обычно? Значит, не всегда, - поучительно заметил воевода.
- Верно, - согласился Константин. - Бывают и исключения. Но, во-первых, они очень редки, а во-вторых, тот, чье имя вытащили из сосуда вопреки желанию императора, долго на своей должности не засиживается. Например, Исаак Ангел - правил такой лет двадцать или тридцать назад - просто низлагал их и отправлял в заточение.
- Их?
- Ну да. Он так то ли с двумя, то ли с тремя патриархами расправился. Точно не помню их количество, да это и несущественно. Тут другое важно. Если Феодор хочет Германа, будет Герман. И владыку Мефодия - уж ты мне поверь - он к нам на Русь ни за что не назначит…
- Значит, ты хочешь сработать на упреждение, - задумчиво протянул Вячеслав.
- Правильно. Ты берешь Константинополь и ставишь императору одно-единственное, но очень жесткое условие: вначале в город входит патриарх Герман, который тут же возводит в патриарший сан владыку Мефодия, после чего они оба торжественно встречают императора Никеи, который снова становится обладателем Царьграда, возродив Византийскую империю.
- А я?
- Ты до последнего контролируешь ситуацию с посвящением в сан нашего Мефодия и по возможности все время держишь возле него надежных людей. Особенно во время совместных трапез с патриархом Германом.
- Ты что, всерьез считаешь, будто он может…
- Когда на кону стоят такие деньги, то произойти может все, - мрачно заметил Константин. - Тебе рассказать, как ставленник константинопольского патриарха и мой тезка Константин II, который на Руси митрополитом стал, расправился со своим конкурентом Феодорцом?
- Ну, в монастырь сослал, наверное, а там голодом уморил или как-нибудь еще, - неуверенно предположил Вячеслав.
- Дудки. Он его казнить приказал. И не просто казнить. По его повелению Феодору отрезали язык и правую руку, выкололи глаза, а уж потом отсекли голову.
- Крут твой тезка был, - присвистнул Вячеслав. - Он случайно курсы обучения у Ивана Грозного не проходил?
- Ты опять все перепутал, - вздохнул князь. - Не родился еще Иван Васильевич. Кстати, может, он еще потому и зверствовал, что по национальности русским был лишь на четверть?
- Не понял! - удивился воевода. - Ну, Романовы - это да. В том же Коле Втором, как ты говорил, и сотой части русской крови не было, потому что они все время на немках женились, но то Романовы, а это же исконный Рюрикович.
- В нем текла и гнилая кровь византийских императоров, потому что его бабка Софья Фоминишна - родная племянница последнего правителя Константинополя. А еще половина крови, литовская, передалась ему от мамочки Елены Глинской. Впрочем, это все неважно, - тут же отмахнулся Константин. - Вон Владимир Мономах тоже наполовину англичанин по матери Гиде, и ничего.
- Точно, - подтвердил Вячеслав. - Лишь бы человек хороший. Вон Пушкин наш, тот и вовсе где-то там негр, ну так и что.
- Лучше негр, чем византиец, - хмуро заметил князь. - Словом, я тебе это к чему говорю-то. Чтоб ты имел в виду: в Константинополе не только императоры друг у дружки глаза выкалывают и прочей резней занимаются. Патриархи этим тоже не брезгуют. Реже, конечно, но случается. Так что вот - возьми.
Константин стянул с пальца перстень, подаренный ему в свое время возле Ока Марены одним из "мертвых" волхвов, и протянул другу.
- Для чего? - не понял тот.
- Он яды распознает. Помнишь, Миньку под Ряжском стрелой ранило?
- Еще бы, - фыркнул Вячеслав. - Он же с тех пор, когда что-то вспоминает, никогда не упустит случая сказать, что это еще до его ранения было или, допустим, через три месяца после того, как его ранило. Забудешь тут.
- А помнишь, как я сразу кинулся яд высасывать? Как ты думаешь - кто мне это подсказал?
- Ну и кто?
- Перстенек. Посмотри, какого он цвета?
- Красного. Рубин, что ли?
- Я не знаю, что это за камень, - покачал головой Константин. - Но то, что не рубин, точно. Так вот, достаточно его окунуть в любой яд или просто коснуться отравы, как он сразу поменяет цвет на синий. Причем чем темнее станет, тем сильнее яд.
- Ну ничего себе ты индикатор раздобыл! - уважительно произнес воевода, принимая подарок и надевая его на средний палец правой руки.
Отведя руку в сторону, он немного полюбовался им.
- Красивый, чертяка. А не жалко?
- Не насовсем же, - улыбнулся князь. - Во временное пользование. Сейчас он тебе и митрополиту нужнее.
- А ты сам как же?
- У нас на Руси пока еще по-простому орудуют, преимущественно мечами, а против них иное нужно.
- Ну хорошо. С Царьградом все ясно. С перстнем тоже. А как с татарами быть?
- Да успеешь ты. Должен успеть, раз там пока тишина. Если у тебя все готово к захвату, то к осени, как я полагаю, ты должен вернуться назад. Получится, что царский венец мне вручат не князья, а сам патриарх. С их согласия, разумеется, которое они так опрометчиво дали прошлой зимой. Ты понимаешь, какая существенная разница?!
- Я пока понимаю только одно. Ты решил распылить силы прямо перед татарским нашествием. Сколько ты мне думаешь дать людей?
- Тысяч двадцать хватит? - неуверенно предложил Константин.
- Сдурел ты совсем с этим Константинополем, - угрюмо буркнул воевода. - Пять за глаза. Но не радуйся, возьму лучших. Тут не только в строю действовать нужно, но и чтоб каждый был индивидуально силен. Так что дружина твоя и Эйнар с его людьми со мной поедут. Сотню свою спецназовскую тоже целиком выгребу.
- Десяток хоть оставь для Риги, а то мало ли, - попросил Константин.
- Ладно, - махнул рукой Вячеслав и досадливо поморщился. - Вот только все планы и схемы у меня в Рязани остались, а я без них никуда.
- Гонцов пошлешь. Заодно они и деньжат прихватят у Зворыки. Тебе же все равно в Киеве задержаться придется, так что они успеют.
- Митрополита забрать недолго, - возразил Вячеслав.
- А товары прикупить? Забыл, как мы с тобой все обговаривали?
- Ах да. Это когда я тебя дергал, дергал и все-таки добился, чтоб ты со мной сел поработать над планом. Конечно, помню.
- Я что-то не понял, кто кого дергал? - уточнил князь.
- Да мы по очереди друг дружку тормошили. Ты, наверное, забыл совсем. То тебе некогда, то у меня дела. Хорошо, что я еще сумел найти свободное время для обоих.
Константин скептически посмотрел на друга. Тот в свою очередь глянул на него, придав лицу такое наивное и простодушное выражение, что упрекнуть его в чем-либо язык не поворачивался.
- Ну да, откопал, - согласился князь с улыбкой.
Предварительная разработка плана взятия Константинополя откладывалась трижды. Первый раз это произошло после того, как Вячеслав, по случаю начала сбора урожая, повелел распустить все полки по деревням, а сам вернулся в Рязань.
Разумеется, без застолья не обошлось. Было оно бурным и пьяным, причем затянулось далеко за полночь. У друзей еще не въелась в кровь средневековая привычка ложиться спать с петухами, то есть сразу после захода солнца.
Словом, на следующий день воевода опять приехал в княжеский терем. Медов у него и в своем хватало, но не пить же в одиночку, а слуг брать в собутыльники тоже не годилось - подрыв авторитета.
"Старые дрожжи" сработали четко. Уже после третьей чары Вячеслав порывался исполнить парочку песен, старательно, хотя и не совсем умело аккомпанируя себе на гуслях, которые выпросил в свое время у Стожара. А чего не попеть, когда за окном птички чирикают, а кругом все живы и здоровы.
С песни все и началось. Воевода вспомнил неофициальный гимн белой гвардии и затянул: "Как ныне сбирается вещий Олег…".
Закончил он ее, правда, быстро - забыл слова, но Константин, не дав начать другую, тут же спросил: