Глава 11
Alea jacta est
Вся наша жизнь - игра азарта…
Кто стасовал, кто чем пошел…
Одна невыгодная карта -
Источник горести и зол.Лопе де Вега
- Извини, Слава, это у меня нервное. - Константин вытер выступившие слезы и пояснил: - Я сегодня такую славную дезинформацию во всех грамотках запустил, дескать, ворог на юге страшенный объявился, сбор скомандовал, а к вечеру мое вранье неожиданно правдой оказывается. Наверное, не зря люди говорят: "Не буди лихо, пока оно тихо". Так что с татарами? Есть сведения?
- Купец один остановился в Булгарии. Вот оттуда нарочного и прислали. Тебя не было, вот я и взял на себя наглость прочесть. А как узнал, то тоже сбор объявил, правда тренировочный, чтоб народ не мандражировал.
- Не понял я что-то. Ты по порядку можешь?
- Могу. В послании говорится, что Чингисхан направил свои тумены, которые возглавили Субудай-багатур и Джэбэ-нойон, в сторону Кавказа якобы на поиски Муххамед-шаха. Это если кратко. Причем направили их аж позапрошлым летом. Значит…
- Ну ты меня и напугал, - облегченно вздохнул Константин. - Они еще по Ирану с Кавказом будут не меньше двух лет лазить, и потом там же Стоян с отборным полком стоит под Азовом. От него никаких известий не было?
- Нет.
- Значит, все в порядке. История идет по запланированному, а правильнее сказать, по старому официальному варианту, то есть ожидать их появления надо не раньше весны 1222 года.
- А если они все-таки уже перешли хребет? - усомнился Вячеслав.
- Тоже ничего страшного. В любом случае времени у нас куча. Дело в том, что они в этих степях целый год проведут. Помимо алан, точнее, ясов, они еще и половцев по степи гонять будут, а потом, зимой уже, набег на крымские города устроят.
- Наш пострел везде поспел, - хмыкнул воевода. - А там они чего забыли?
- Да то же самое, что и везде, - добычу. Потом, по весне, опять в степь вернутся.
- Я так понял, что весной излюбленная монгольская забава - это охота. Только вместо зайцев у них половцы.
- Правильно понял. Конечно, полк Стояна внесет кое-какие коррективы. К тому же в тот раз половцы поддались на татарские уговоры и предали алан, а теперь все будет по-другому.
- Почему? - не понял Вячеслав. - Ты воспитал своего шурина и он стал искренним и честным?
- Нет, я ему отправил письмо, где рассказал ему все его будущее, угаданное якобы моим прорицателем, а в конце добавил, что великий шаман уговорил судьбу и она может измениться, если сам Данило Кобякович поступит иначе и не станет предавать алан.
- Думаешь, послушается? - усомнился воевода.
- Шурин все-таки, - пожал плечами князь. - Тем более что у него должок передо мной за побитого Юрия Кончаковича. Словом, все эти коррективы тоже в нашу пользу, то есть еще больше задержат татар. К тому же надо дожидаться, пока хан Котян самолично приедет в Киев на поклон к русским князьям. И пока его там не будет, пытаться что-либо сделать глупо.
- А если они раньше…
- Никаких "если", - раздраженно перебил Константин. - Мы все спокойно успеем - и разобраться с Прибалтикой, и двинуться потом на юг. Напоминаю, что сейчас заканчивается лето шесть тысяч семьсот двадцать восьмое и с первого марта начнется двадцать девятое, то есть тысяча двести двадцать первый год. В прежней официальной истории битва на Калке произошла тридцать первого мая, но по одним летописям - в двадцать третьем году, а по другим - в двадцать четвертом. Причем последняя дата указана в подавляющем большинстве летописей.
- А на другие годы они не ссылаются? Например, на двадцать второй? - хмуро осведомился Вячеслав.
- На другие годы они ссылаются, но никак не на двадцать второй. В Густинской и Никоновской говорится, что это случилось в двадцать пятом, а в Рогожинской и вовсе указан двадцать шестой. Разумеется, мы будем отталкиваться от самого раннего года, - успокоил он друга.
- И на том спасибо, хотя я все равно бы погодил с Прибалтикой. Ну, чего нам распыляться? Горит она, что ли? Опять же сам говорил: второй фронт, римский папа… Оно нам надо? Или ты решил угодить новоявленному царю и начать его правление с победоносной войны? - не удержался он от подковырки. - Кстати, а какого черта ты здесь, в Рязани, а не на коронации своего разлюбезного галицкого князя? Или она уже успешно завершилась и Мстислав I уселся на престол?
К идее Константина увенчать царским венцом голову героя битвы под Липицей воевода изначально относился с изрядной долей скепсиса, не желая прислушиваться к доводам друга и вникать в мудреные соотношения сил, которые, словно в пасьянсе, раскладывал перед ним Константин.
Вообще-то резон в его словах имелся. Все-таки родным зятем Удатного был не кто иной, как Ярослав Всеволодович.
- А если царю твоему что-нибудь стрельнет в голову? Ну, скажем, бешеная муха его укусит, или он с цепи сорвется, или вожжа под хвост попадет и он на тебя окрысится - что тогда? Бунтовать против законно избранного государя - это, знаешь ли, еще хуже выйдет, чем сейчас, - утверждал Вячеслав.
Бесконечные споры, как правило, заканчивались с ничейным счетом. Каждый считал свои доводы самыми убедительными и логичными. Потому воевода и был сейчас так ироничен, спрашивая друга о результатах киевского вояжа.
- Не избрали его. Он, видишь ли, пожелал благородство проявить и сам в мою пользу отказался, - помрачнел Константин.
- Так ты теперь царь?! - вытаращил на него глаза Вячеслав. - Ну, поздравляю. Слушай, покажи корону, а? Я ведь ею так и не успел полюбоваться перед твоим отъездом.
Царский венец действительно был изготовлен рязанскими златокузнецами буквально перед самым отъездом князя в Чернигов. Потому воеводе и не удалось его увидеть - было не до того.
- Я ее в Киеве оставил, - сознался Константин.
- Слушай, ты совсем, что ли, заработался? - возмутился Вячеслав. - Я смотрю, одичал ты, пока меня не было. Договоры кровью подписываешь, чтоб чернила сэкономить. И с короной тоже. Ты здесь, а она - там. Сопрут ведь, как пить дать сопрут.
- Да не выбрали меня, - досадливо морщась, пояснил князь. - Там такая буча поднялась, хоть святых выноси. Отца Мефодия, правда, поставили в митрополиты, да и то со страшенным скрипом. А царя на Руси как не было, так и нет.
- Ну и хрен с ним, - беззаботно отозвался воевода. - Подумаешь, царь. Татар раздолбаешь, так эти Рюриковичи еще просить тебя будут, чтоб согласился, а ты, понятное дело, поломаешься, покочевряжишься, молоко себе за вредность выторгуешь, ящик водки с них сдерешь, ну и по мелочам - отпуска дополнительные, оклад повышенный, питание удвоенное…
- Остапа понесло, - произнес Константин, взирая на вдохновенно витийствующего друга. - Кстати, ты почти угадал. Только не татар, а немцев.
- Не понял? - уставился на князя воевода. - При чем тут немцы и что именно я угадал?
- Ты же не дослушал до конца о киевских делах, - спокойно заметил Константин. - А дальше было так… - Он рассказал о княжеском съезде и спросил: - Теперь понимаешь, почему мне так важно выиграть эту кампанию? Если к лету мы выкинем рыцарей в море, то считай, что корона у нас в руках. И тогда мы на Калку выведем полностью всю Русь.
- Нам и своих воинов хватило бы, - проворчал воевода. - К тому же и времени для их обучения нет, а в своем нынешнем виде русское ополчение… - Не договорив, он пренебрежительно махнул рукой.
- Пусть почувствуют вкус победы, - возразил Константин. - Лишь бы с Прибалтикой заминки не было. Вот послушай, чего я задумал. Для начала…
- Костя! - жалобно взвыл воевода. - Ты мне друг, но сон дороже. Я же с ног валюсь. Давай завтра поутру.
На следующий день Константин неторопливо обсуждал со своим верховным воеводой план покорения Прибалтики и рьяно защищал его от критики, а Евпатий Коловрат в это время уже действовал. Он отчаянно торговался с купцом Петером, сражаясь за каждую куну.
Наконец они договорились о том, что торговец отдаст все запасы сукна, которые так и не доехали из Любека до места своего назначения, по три гривны за постав.
Вывалив на стол девяносто тяжелых, тускло поблескивающих серебром, новехоньких рязанских монет, Евпатий весело засмеялся и лукаво заметил:
- Думаешь, выгадал ты? Ан нет. Через седмицу или две, когда все прознали бы о княжеском заказе, ты мне свое суконце дешевле пяти гривен нипочем бы не продал. Так что это князь мой с прибытком оказался.
Купец, заинтригованный тем, для чего вдруг Константину понадобилось столько сукна, только развел руками, изображая уныние, и пригласил дорогого гостя к столу, чтобы спрыснуть сделку.
Он и впрямь оказался в Рязани не просто так, а по поручению рижского епископа, так что вызнать о загадочных намерениях князя было для него жизненно важно.
Когда-то, несколько лет назад, купец угодил в отчаянный переплет. Встретившись с лихим перекупщиком, который сам за бесценок взял шелк у монгольских воинов, Петер занял кучу марок и скупил все, что у того было. Но до Любека товар он так и не довез. Сразу все три его корабля, доверху груженные этим шелком, были ограблены морскими пиратами.