"И правильно сделает, - мрачно подумалось ему. - Нужды нет метать бисер перед свиньями".
Так и стоял он молча, опустив голову и не зная, что сказать, как загладить хоть чуток свою вину. Лишь через минуту осмелился взглянуть на князя, и тут же словно камень пудовый с души свалился. Кто обиделся, тот так ласково улыбаться не станет.
- Вообще-то, ты думай хоть немного, когда говоришь, - только и посоветовал Константин.
Вот тебе и все наказание.
- Да я, княже… - встрепенулся Пимен.
- Ладно-ладно. Сам вижу, что понял. - Лицо князя посерьезнело, но почти тут же вновь осветилось мечтательной улыбкой. Легкой такой, будто ветерок летний.
- Ты даже не представляешь, с какой радостью я бы тебя подменил, хотя бы на месячишко-другой, - произнес он мечтательно. - Это ж так здорово. Идешь себе, с людьми говоришь о том о сем. Лепота, да и только. А тут… - Он тоскливо оглянулся на свой стол, заваленный бумагами.
- Взглянуть бы, - шепотом протянул Пимен.
- Ничего хорошего, - хмыкнул Константин. - А интересного - тем паче. Да вон, сам смотри, если поймешь.
Он ухватил первый попавшийся лист и протянул его своему летописцу. Буквицы на листе, выведенные рукой Константина, были натыканы густо-густо, к тому ж многих не хватало.
"А ведь с ошибками пишет князь, - мысленно отметил Пимен. - Вон там и там ять надобно было поставить, а у него… Да и тут тоже не ферту место, а фите. И ер почти нигде не стоит. Неужто он грамотой так плохо владеет?" - мелькнуло страшное подозрение, но князь тут же его развеял:
- Это я просто тороплюсь сильно при письме, вот и… - Он не договорил, но Пимену и без того стало понятно и вновь… немножко стыдно.
"Но хоть вслух не ляпнул", - успокоил он себя.
Читать и впрямь было неинтересно: "Сукно ипьское у нас по три гривны за штуку, но проще его же сменять у половцев на войлок. Тогда обойдется вдвое, если не втрое дешевле. То же самое с мехами - при самостоятельной торговле доход возрастает многократно. Значит, следует…"
Дочитывать Пимен не стал - скучно.
- А ты и впрямь думал, что у князя всего и хлопот, что меч из ножен достать и с верной дружиной лютого ворога сечь? - поинтересовался Константин, с улыбкой глядя на разочарованное лицо юного монашка. - Той же дружине гривенок ой как много надобно, да и ратников пеших удоволить надлежит, а их у меня ныне и сам видишь сколько. Где мне серебро взять? Со смерда три шкуры драть нещадно?
- Не надо, - жалобно пискнул Пимен и вновь осекся.
- Сам не хочу, - очень серьезно ответил князь. - Тогда что-то иное измысливать надо. Так что о торговом деле забывать не след. Любое дело серебром подпитывать приходится, даже самое малое, а иначе никак. Вот тебя, например, в путь-дорогу отправляю - тоже гривенок дать надобно.
- Да мне-то ни к чему, - засмущался парень, стеснительно теребя свою рясу. - Пару хлебцев захвачу с поварни да в путь, а там… - Он беззаботно махнул рукой. - Уж как-нибудь накормят. Русь не без добрых людей, с голоду не помру. И в монастырях опять же то и дело буду останавливаться.
- А ты что же, лошадей голодом морить станешь? - строго спросил князь. - С собой-то больше одного-двух мешков овса не увезешь. А раскуются ежели, тогда как?
- Так я что же, верхом?..
- Зачем верхом? В возке покатишь, как положено.
- Пешком сподручнее, - вздохнул монашек.
Что и говорить, катить в возке намного приятнее, но как-то стыдно причинять князю столько неудобств. К тому же с лошадьми и впрямь без гривен не обойтись. Он-то, Пимен, и поголодать денек-другой может, чай, привычный. Всяко в его сиротской жизни бывало, а вот животина того не понимает. Имея ее, и впрямь без гривны не обойтись, а то и двух. Эхма, разор-то какой князю выходит.
Он виновато поглядел на Константина и робко предложил:
- А может, ну ее, поездку эту. Вон какие убытки выходят.
- Окупятся, - поучительно заметил князь. - Хорошие люди всегда все окупают, ты уж мне поверь. Так что тут скупиться нельзя, потом себе дороже выйдет. - И распорядился властно: - Подойдешь к Зворыке и скажешь, чтоб он тебе десяток гривен выделил. Хватит тебе десяти-то? Или мало?
- Сколько?! - вырвалось у монашка.
- А ты как думал? До весенней распутицы не успеешь, придется сани на телегу менять. Думаешь, за так сумеешь? Да и самому пить-есть надо. Не христарадничать же. Тебе такое и по чину не положено. Ты же не монах бродячий, понимать должен.
- А кто? - вновь вырвалось у Пимена, прежде чем он сообразил закрыть рот.
- Княжий летописец, - строго ответил Константин, а потом сказал и вовсе что-то мудреное: - А еще исполняющий обязанности начальника церковного отдела кадров.
Про исполняющего парень еще понял, про церковь и начальника - тоже, хотя над кем - не ясно, а вот про остальное…
- Забудь, - вновь засмеялся Константин, глядя на Пимена, превратившегося в живое олицетворение вопроса. - Должность твоя тайная, а потому тебе ее растолковывать все равно никому не придется. Просто пока мне в этом деле больше положиться не на кого. А ты не подведешь.
Пимен и впрямь не подвел. Чего это стоило, знал только он сам. Особенно тяжко было поначалу. Княжеская грамота, в которой строго-настрого наказывалось, чтоб ему всякий оказывал помощь в дороге, была, конечно, как нельзя кстати и не раз выручала монашка. Но это в пути.
В разговорах же пришлось трудненько. Потом, конечно, Пимен малость пообвыкся, полегчало, а по первости - хоть плачь. Молчали монахи, отмахиваясь от отрока, будто от надоедливой мухи. Да и со смердами тоже семь потов прольешь, пока на задушевный разговор вытянешь.
В первом монастыре Пимен проторчал больше десяти дней, пока до конца не уяснил, что к чему. Дольше все покатило быстрее и быстрее. Но до распутицы - и тут князь как в воду глядел - монашек все равно не успел управиться с поручением. И то хорошо, что удалось добраться до Владимира. Там монастырей что близ города, что в нем самом - видимо-невидимо. Пока один навестил, пока другой - глядишь, и распутица прошла, дорога подсохла.
Так что воротился он к князю посреди лета. На мелко исписанных листах монах поставил жирные точки напротив трех имен. И непонятно никому, даже если кто любопытный заглянет невзначай, и Пимену память хорошая. Словом, листы протягивал с гордостью и похвалу от князя принимал, лишь немного покраснев. Да и то больше от удовольствия, чем от смущения.
Но особенно ему по душе пришлось, когда Константин, внимательно выслушав Пимена, поинтересовался как бы невзначай:
- А ты сам кого бы предложил?
Летописец солидно кашлянул, прочищая горло, приосанился, распрямил плечи от гордости - не каждый день с ним великий князь совет держит, да еще келейный, один на один, и приступил:
- Все трое достойны. Одначе мыслю я, что более всех для избрания подходит игумен Владимирского монастыря во имя святых Космы и Дамиана.
- Обоснуй, - предложил Константин.
- Игумен Суздальского, что на Сполье, всем хорош, но уж больно он хозяйственный.
- Так это же правильно, - пожал плечами князь.
- Ежели в меру, - вздохнул Пимен. - Сказано в книге Исуса, сына Сирахова: "Ни на кого не налагай лишнего". А он же, - монашек сокрушенно вздохнул, - резу он дерет, княже, нещадную с тех, кто к нему с протянутой рукой идет.
- И большая реза? - поинтересовался князь.
- По два десятка кун на гривну. Но знаниями умудрен обильно, - заторопился Пимен.
- А второй? - уточнил Константин. - Тот, что из монастыря под Боголюбовом. Он чем плох?
- Всем он хорош, княже. В одном лишь отличка имеется. Тот монастырь был изрядно одарен еще князем Андреем Боголюбским. Да и князь Всеволод Юрьич тоже не скупился. Добрую дюжину селищ ты от этого монастыря отъял. На словах настоятель Иоаким не перечит, а что он там себе на уме мыслит, один вседержитель ведает.
"И Любим", - подумал Константин, решив в другой раз непременно отправить их вдвоем. Все-таки слишком солидна должность епископа в церковной иерархии, чтобы позволить себе роскошь ошибиться. Это если на светскую перевести, никак не ниже тысяцкого получается, а то и выше.
- А вот отец Иоанн из захудалого монастыря, - продолжал Пимен. - Не принято было у Владимирских князей оную обитель одаривать.
- Действительно, - засмеялся Константин. - Посвящен бессребреникам, а им угодья и селища ни к чему. Уж больно не сходится одно с другим.
- Вот-вот, - подтвердил монашек. - Потому он и в сердце на тебя темных помыслов держать не может - не за что. Шли туда люди простые. Он и сам угодил в эту обитель еще малолетним сиротой, но оказался в грамоте вельми разумен. Потом его над всеми переписчиками поставили. С их трудов, почитай, весь монастырь кормился, да и ныне кормится.
- И как он ими повелевал?